оставаться в Киеве из-за сыновей и дочери Ксении, находившихся
на севере.
Но тут произошло событие, образумившее Вдовствующую
Императрицу. Однажды утром она отправилась в главный киевский
госпиталь, но перед самым носом у нее двери захлопнулись, и
главный хирург грубо заявил, что в ее присутствии более не
нуждаются. Весь медицинский персонал -- доктора и сестры --
поддержал хама. Императрица-Мать вернулась домой. На следующее
утро она сказала дочери, что поедет в Крым.
Оставаясь в Киеве, Романовы подвергались большой
опасности, но уехать из него было бы невозможно, если бы не
инициатива и нечеловеческие усилия Великого князя. Большевики
ни за что бы не позволили бы им уехать дальше вокзала. Спустя
несколько дней Сандро удалось найти поезд, стоявший на
заброшенном полустанке за пределами города. Он сумел привлечь
на свою сторону небольшой отряд саперов, все еще остававшихся
верными Императору, которые строили мост через Днепр. Они
согласились сопровождать поезд в течение всего полного
опасностей и неожиданностей пути в Крым.
Семейство покинуло Киев ночью, каждый добирался до
железной дороги отдельно от остальных. Вдовствующая
Императрица, Великий князь Александр Михайлович, Ольга
Александровна и ее муж молча сели в поезд. За ними последовали
несколько человек из придворного штата Императрицы-Матери.
Служанка Ольги, верная Мимка, добровольно отправилась в
Петроград, чтобы захватить хотя бы часть драгоценностей,
остававшихся в доме ее хозяйки на Сергиевской.
-- Ночь была холодная. На мне не было ничего, кроме формы
сестры милосердия. Чтобы не привлекать к себе подозрения, уходя
из лазарета, пальто я надевать не стала, -- рассказывала
Великая княгиня. -- Муж накинул мне на плечи свою шинель. В
руках у меня был маленький саквояж. Помню, я посмотрела на
него, на свою мятую юбку и поняла, что это все, что у меня
осталось.
Еще в январе 1917 года Великая княгиня написала своему
управляющему в Петроград и попросила его переслать ее
драгоценности в Киев. Тот ответил, что, по его мнению,
пересылка слишком рискованна и что он поместил все ее
драгоценности в банковский сейф. Матери ее повезло гораздо
больше. Кики, преданная ей горничная, успела упаковать часть
драгоценностей, принадлежавших Императрице-Матери и привезти их
в Киев.
Великая княгиня так и не поняла, как им все-таки удалось
добраться до Крыма. На каждой станции происходили дикие сцены,
толпы беженцев пытались атаковать поезд. Однако саперы сдержали
свое слово. Вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, они
охраняли двери каждого вагона. Чтобы добраться до Севастополя,
им понадобилось четверо суток. Саперы не подогнали поезд к
платформе вокзала, но отвели его на запасной путь за пределами
города. Там уже стояло несколько автомобилей. Их прислали из
военно-авиационной школы, личный состав которой оставался
преданным монархии.
-- Когда мы вышли из поезда, я увидела кучку растрепанных,
неопрятных матросов, разглядывавших нас. Сущей мукой было для
меня видеть ненависть в их глазах. Они ничего не могли с нами
поделать: их было немного, и с нами были верные саперы. А ведь
с самого моего детства в матросах Ники я видела друзей.
Сознание того, что теперь они стали врагами, потрясло меня.
Романовы в Ливадию не поехали. Они направились в Ай-Тодор,
имение Великого князя Александра Михайловича, расположенное в
двух десятках верст от Ялты. Спустя несколько дней туда
приехала с севера и Великая княгиня Ксения Александровна со
своими детьми.
-- Те несколько недель, которые мы провели в Ай-Тодоре,
казались чуть ли не сказкой. Была весна, сад был в цвету. У нас
появилась какая-то надежда. Нас оставили в покое, никто не
вмешивался в наши дела. Разумеется мы беспокоились о Ники и
всех остальных. Ходило ведь столько слухов. Если не считать
одного письма, доставленного тайком, мы не получали никаких
известий с севера. Мы знали одно: сам он, Алики и дети все еще
находятся в Царском Селе, -- рассказывала Ольга Александровна.
Вскоре в Крым приехали и другие беженцы. Князь и княгиня
Юсуповы поселились в Кореизе -- имении по соседству с
Ай-Тодором. Великий князь Николай Николаевич жил со своей
семьей в Дюльбере неподалеку от Ай-Тодора, и лето 1917 года
прошло спокойно. Лишь тревога о тех, кто остался на севере,
омрачала это безмятежное существование. 12 августа у Великой
княгини родился сын. По обету она назвала своего первенца
Тихоном.
Неожиданно положение изменилось в худшую сторону.
Временное правительство прислало в Крым своего комиссара, чтобы
"присматривать за Романовыми". Подняли голову местные
большевики. Обитатели Ай-Тодора узнали о попытке Ленина
захватить власть в июле. Из Царского Села не было никаких
известий. Лишь радость от появления на свет ее первенца давала
Великой княгине силы в те трудные дни, когда Вдовствующая
Императрица сетовала на то, что ее уговорили ехать в Крым, а ей
следовало бы отправиться в Петроград и оказать поддержку сыну,
от которого отвернулось все семейство. Атмосфера в Ай-Тодоре
ничуть не разрядилась после приезда верной служанки Великой
княгини, Мимки, которой удалось-таки добраться до Крыма. Но
приехала она, по сути, с пустыми руками. Почти все
драгоценности Ольги Александровны были реквизированы.
-- Поэтому милая моя Мимка привезла то, что попалось ей на
глаза -- огромную шляпу, украшенную страусовыми перьями,
несколько платьев и шелковое кимоно, которое кто-то привез мне
из Японии много лет назад. И еще она привезла моего
мальтийского пуделя! -- вспоминала Ольга Александровна.
Обстановка в Крыму ухудшалась. Неподалеку от Ай-Тодора
находился особняк Гужонов, крупных петроградских промышленников
французского происхождения. Великая княгиня Ольга Александровна
и полковник Куликовский дружили с ними и часто проводили вечера
на их вилле. Однажды ночью в Ай-Тодор прибежал доктор семейства
Гужонов и рассказал, что на их виллу напала шайка большевиков,
разграбила особняк, убила хозяина, а жену его избила до потери
сознания.
То была кровавая прелюдия к продолжительной и страшной
драме. Вскоре Черноморский флот оказался под влиянием
большевиков, в руки которых попали два самых крупных города в
Крыму -- Севастополь и Ялта. Обитатели Ай-Тодора узнавали то об
одной кровавой расправе, то о другой. В конце концов,
Севастопольский совет вынудил Временное правительство выдать
ему ордер, который позволил бы его представителям проникнуть в
Ай-Тодор и провести расследование "контрреволюционной
деятельности" тех, кто там живет.
Однажды в четыре часа утра Великую княгиню и ее мужа
разбудили два матроса, которые вошли к ним в комнату. Обоим
было велено не шуметь. Комнату обыскали. Затем один матрос
ушел, а другой уселся на диван. Вскоре ему надоело охранять
двух безобидных людей и он поведал им, что его начальство
подозревает, что в Ай-Тодоре скрываются немецкие шпионы. "И мы
ищем огнестрельное оружие и тайный телеграф", -- добавил он.
Через несколько часов в комнату пробрались два младших сына
Великого князя Александра Михайловича и рассказали, что в
комнате Императрицы Марии Федоровны полно матросов, и она
бранит их почем зря.
-- Зная характер Мама, я испугалась: как бы не случилось
худшее, -- заявила Великая княгиня, -- и, не обращая внимания
на нашего стража, бросилась к ней в комнату.
Ольга нашла мать в постели, а ее комнату в страшном
беспорядке. Все ящики комодов пусты. На полу одежда и белье. От
платяного шкафа, стола и секретера оторваны куски дерева.
Сорваны гардины. Ковер, покрывавший пол, на котором в
беспорядке валялись вещи, разодран, видны голые доски. Матрац и
постельное белье наполовину стащены с кровати, на которой все
еще лежала миниатюрная Императрица-Мать. В глазах ее сверкал
гнев. На брань, которою поливала погромщиков Мария Федоровна,
те не обращали ни малейшего внимания. Они продолжали заниматься
своим подлым делом до тех пор, пока особенно ядовитая реплика,
которую они услышали от пожилой женщины, лежавшей на постели,
не заставила их намекнуть на то, что им ничего не стоит
арестовать старую каргу. Лишь вмешательство Великого князя
Александра Михайловича спасло Вдовствующую Императрицу. Однако,
уходя, большевики унесли с собой все семейные фотографии,
письма и семейную Библию, которой так дорожила Мария Федоровна.
В результате обыска, во время которого матросы перевернули
вверх дном весь дом, не нашли ничего, кроме двух десятков
старых охотничьих ружей. Большевики двинулись в обратный путь,
но никто в Ай-Тодоре не мог сказать, когда они придут снова. В
конце дня шофер Вдовствующей Императрицы решил переметнуться на
сторону большевиков и уехал на единственном автомобиле, который
был в имении. Единственным средством передвижения, оставшимся в
Ай-Тодоре, была допотопная конная повозка. В имении Дюльбер,
где жили со своими женами Великие князья Николай Николаевич и
Петр Николаевич, тоже все переворошили в поисках оружия.
В тот день, когда у ворот Ай-Тодора поставили часовых, его
обитатели распрощались со свободой. Никому не разрешалось ни
входить, ни покидать имение. Единственное исключение составляли
полковник Куликовский и его жена, которая, выйдя замуж за
простого смертного, перестала считаться Романовой.
-- Уцелевшая повозка сослужила нам добрую службу. Мы с
мужем были заняты целыми днями: покупали продукты, навещали
друзей, собирали информацию о последних событиях в Крыму и за
его пределами. Со временем наши охранники поняли, что мы такие
же люди, а не дикие звери. Некоторые из них даже отдавали честь
Мама, когда встречались с нею в парке.
В конце концов было решено, что Великая княгиня со своим
мужем оставят особняк и поселятся в так называемом "погребе" на
опушке парка -- напоминающем амбар здании с большим винным
погребом и помещением для хранения винограда. На втором этаже
его находились две небольшие комнаты. В погреб перенесли и
большую шкатулку с драгоценностями Императрицы-Матери. Обшарив
ее спальню от пола до потолка, налетчики не догадались даже
взглянуть на шкатулку, стоявшую на виду -- на столе в спальне.
-- Мы переложили все ее содержимое в баночки из-под какао.
При малейшем признаке опасности мы прятали эти жестянки в
глубокое отверстие у подножья скалы на морском берегу.
Поскольку вся поверхность скалы была испещрена отверстиями, то
место, куда мы прятали драгоценности, мы отмечали тем, что
перед ним клали побелевший череп собаки. Однажды мы пришли к
скале и увидели, что череп находится на отмели. Мы не знали,
что и подумать. Неужели кто-то обнаружил наш тайник? Или же
просто ветром сбросило череп на землю? Помню, холодный пот
выступил у меня на лбу при виде того, как мой муж шарил рукой
во всех отверстиях на поверхности скалы. С каким облегчением я
вздохнула, когда муж извлек из одного из них жестянку, в
которой позвякивали самоцветы!
Никто не приходил в гости в Ай-Тодор, и мало кто
осмеливался заглянуть в "погреб", за исключением доктора
Маламы, личного врача Великого князя Николая Николаевича,
который получил разрешение обслуживать население округи,
заменял Ольге Александровне и ее супругу еженедельную газету.
Бывал у них еще один господин, назначенный местными властями
для наблюдения за Кореизом -- районом, к которому относился
