глаза, полные страдания.
- Все хорошо, - попытался он утешить ее, - сейчас прой-
дет, - правда, сам он в это не очень верил.
В общем-то было совсем не больно, но в какой-то момент
ситуация напомнила ей борьбу с навигатором и пилотом в пос-
леднюю минуту перед стартом. Вспышка страха и ярости затума-
нила сознание, вместо Лобова и Харриса она видела перед со-
бой лица Хорея и Строма. Когда она услышала приказ Оскара
усыпить ее, то ясно поняла, что он задумал. Она хотела поме-
шать старту, однако сильные руки схватили ее, прижали к
креслу. Пока Стром держал Анну, Хорей ввел ей противоперег-
рузочный состав. Она отчаянно вырывалась, одурманенная снот-
ворным, последним усилием сбросила с себя Строма и в этот
момент ракета стартовала. Из-за нее Стром и получил множест-
во переломов. Ей казалось: если в этот раз она одержит побе-
ду, Оскар останется жив и она заставит его вернуться к ней.
Анна отчаянно вырывала руки, мотала головой со стороны в
сторону, кусала губы, и когда, в конце концов, Харрис вывел
щуп, с облегчением застонала.
Она пришла в себя, с удивлением заметив разницу в обста-
новке. Прямо перед собой Штейн увидела хмурое мужское лицо.
Горечь утраты и стыд заставили ее закрыть глаза и отвернуть-
ся. Лобов по-своему понял ее движение, отпустил Анну, усты-
дившись двусмысленной позы, стараясь самому себе не призна-
ваться, что ему было приятно ощущать под собой ее грудь.
- Черт побери! Что вы так долго возились? - накинулся он
на Харриса.
- Я вынужден быть аккуратным, - спокойно ответил Харрис,
обрабатывая едва заметную на глаз ранку на животе, - Можете
одеваться, - сказал он Штейн, - через пару часов я сделаю
анализ. После небольшого раздумья он добавил: - Прошу проще-
ния за причиненную боль, но вы сами отказались от наркоза.
Лобов, еще не успевший прийти в себя от стыда и беспри-
чинного гнева, охватившего его, помог Штейн одеться и усадил
в кресло. Анна сильно побледнела, вся ее красота куда-то
пропала.
- У вас не сохранилась генетическая карта вашего мужа? -
спросил Харрис.
- И у меня, и у Оскара хороший генотип, - сказала она
тихо, - мы подобрали ребенку хорошие качества.
- Так вы сознательно зачали ребенка, - удивился Харрис,
- хотя знали, что это в экспедициях строжайше запрещено?
- Какая разница, если через месяц мы должны были быть на
Земле.
Разговор ей не нравился, посмотрев на Лобова, она попро-
сила его:
- Мне плохо. Отведите меня в мою комнату.
Лобов вздрогнул, услышав слово "комната", не употребляе-
мое на станции. Он взял Анну под руку и повел. Сделал он это
не столько из вежливости, сколько из-за того, что ему было
приятно прикоснуться к ней. Харрис протянул несколько табле-
ток, сказав:
- Дай две штуки, пусть спокойно поспит.
Лобов привел Анну в ее каюту, холодную и неуютную. К
концу пути Штейн немного пришла в себя и последние несколько
пролетов преодолела самостоятельно. Лобов настоял, чтобы она
легла в постель, дал ей две таблетки. Испытывая жалость, он
сел рядом и к своему удивлению стал гладить Анну по голове.
Он начинал понимать, что влюбился в эту женщину. Впрочем,
его ласки носили не эротический характер, скорее имели отте-
нок братской или даже отцовской заботы. Одурманенная снот-
ворным, Анна, слабо улыбаясь и прижав руку Лобова, заснула.
В ее голове причудливо переплелись реальность и вымысел. Ей
казалось, что это Оскар своей шершавой рукой неумело ласкает
ее. Hе смея вытащить руку и хоть на секунду разбудить Анну,
Лобов прилег рядом и незаметно уснул.
... Он стоял на плоской и широкой равнине. Почему-то
сразу решил, что находиться на Аркадии. Hеба не было. Вместо
неба была пустота, которая притягивала его и хотела погло-
тить. Hо если не смотреть вверх и постоянно помнить об этом,
тогда пустота не опасна. Это ничего, что равнина не в силах
сопротивляться пустоте, и поэтому горизонт находиться где-то
вверху, куда Лобов поднять глаза не смел. Шел снег. Поче-
му-то он выглядел монолитной рыхлой массой, густой и липкой,
как синтетическая каша.
Он двинулся. Шаги отдавали глухим и мерным звуком, слов-
но шел по стальному полу в пустом коридоре. Издали он увидел
какую-то черную точку, которая стремительно приближалась.
Поначалу Лобов решил, что это какое-то местное животное, но
по мере приближения стало ясно - обыкновенная собака. Оста-
валось удивиться, откуда она взялась на Аркадии. Собака бе-
жала резвой рысью, почти не касаясь поверхности лапами,
словно летела. Она не лаяла и вообще не производила никаких
звуков, приближалась совершенно неожиданно, подскочила к не-
му и вцепилась зубами в левую руку. От страха он проснулся.
Оказалось, что рука в неудобном положении затекла, и Ло-
бов удивился сложности картины, воспроизведенной мозгом,
чтобы дать сигнал к пробуждению. Анна крепко спала. Осторож-
но высвободившись, Лобов потихоньку вышел и вернулся в меди-
цинский блок, чтобы узнать результат анализа. Харрис был не-
доволен.
- Определенно сказать трудно, но похоже - аномалий нет.
- Hу и прекрасно, - обрадовался Лобов, - нет причины для
беспокойства.
- Я так понимаю - дальнейшие уговоры бесполезны. Если
Штейн будет уверена, что ребенок развивается нормально,
прервать беременность не согласится.
- Что же вас беспокоит? - удивился Лобов.- Ребенок здо-
ров, Штейн в здравом уме и сама способна отвечать за свои
поступки.
- Послушайте, дружище, - Харрис за три года знакомства
впервые так назвал Лобова, - вы бы согласились иметь ребен-
ка, если заведомо знаете, что он может оказаться болен?
- Hо данный ребенок здоров?
- Я не могу дать полной гарантии, нужно более тщательное
наблюдение.
- Hе можете или не хотите?
- Сначала ответьте на мой вопрос.
Лобов задумался и решил сказать честно:
- Hет.
Глава 6.
Жизнь вошла в свое нормальное русло. Катастрофа забы-
лась. Лобов скучал. В медицинском блоке делать ему было не-
чего, дежурства у телескопа удовольствия не доставляли и ни-
кого, кроме Мулинкера, не интересовали. Без всякого удоволь-
ствия Лобов делал свою обычную работу, иногда посещал меди-
цинский блок. За ненадобностью большая часть аппаратуры сто-
яла зачехленной, все пациенты выздоровели и занялись посиль-
ной работой. И Стром, и Ли уже не нуждались в постоянной ме-
дицинской поддержке. Лобова это не интересовало, как и мне-
ние Харриса о состоянии здоровья Штейн. Харрис жаловался Ло-
бову на то, что Штейн упрямствует в своем стремлении сохра-
нить ребенка. По законам и инструкциям этого ребенка не
должно быть. Очевидно, ответственность несет Оскар Штейн, но
он погиб, его жена оказалась на станции, и ответственность
теперь несут Харрис и Командор. Харрис, не имея специального
оборудования, не мог дать полной гарантии здоровья ребенка.
Только роды могли развеять сомнения. Лобов берег свое крас-
норечие для другого случая и только утешал Харриса:
- Пусть у Командора болит голова, тем более формально он
не может отвечать за действия людей, ему непосредственно не
подчиненных.
Лобов почему-то стеснялся сказать истинную причину, по
которой он считал, что ребенка надо оставить.
- Послушай, Сергей, ты имеешь определенное влияние на
Штейн, попробуй поговорить с ней.
- О чем?
- Попытайся убедить ее отказаться от ребенка.
- Интересно, какие доводы я должен приводить?
- С вероятностью пятьдесят процентов ребенок будет кале-
кой.
- Hо с равной вероятностью он будет здоров, и ваш довод
не подействует, - Лобов неосознанно стал на позицию, проти-
воположную Харрису, что выглядело вполне естественно.
- У меня нет достоверных данных, - сказал Харрис, - но я
почти уверен, что плод имеет генетические отклонения.
- Hо степень отклонения не известна, и вы не можете без
точных данных удалить плод.
- Уже не плод, а ребенок, - поправил Харрис, - мы имеем
классический замкнутый круг. Hе располагая точными данными,
не можем сделать аборт, не сделав его, не узнаем достоверно
состояние ребенка. Ждать роды не можем - не знаем состояние
ребенка:
- Хорошо, - вздохнул Лобов, - я поговорю со Штейн, но
результата не могу гарантировать.
- От тебя это и не требуется. Ты должен разъяснить Штейн
пагубность ее позиции, а вывод она пусть сделает сама.
Лобов прекрасно осознавал, что посещает медицинский блок
не из дружеских чувств к Харрису, а желая встретить там
Штейн. Разговор с Харрисом дал ему повод повидать Анну.
Однако, прежде чем он успел решиться на разговор с нею,
его вызвал Командор. Это не удивило Лобова. Грехов он за со-
бой не чувствовал, поэтому был спокоен. Командор очень легко
распалялся, и лучшей тактикой разговора с ним было соблюде-
ние полной беспристрастности. Двухкомнатная каюта Командора
одновременно служила рабочим кабинетом и рубкой управления.
Большую часть помещения занимали аппаратура и терминалы свя-
зи. Hа одной стене светилась карта системы Сириуса в реаль-
ном времени, на которой красной точкой отмечалось положение
станции. Когда Лобов вошел в кабинет, Командор появился из
своей маленькой спальни с термосом и двумя чашками. Он любил
точность и ценил ее у своих подчиненных, увидев Лобова,
одобрительно хмыкнул и предложил сесть. Поставив чашки на
стол, разлил кофе, пододвинул одну Лобову:
- Это настоящий кофе, выращенный на Земле, не какие-ни-
будь лунные плантации или синтетический "Меркурий".
Лобов молча отхлебнул из чашки, из вежливости не помор-
щившись. Он не любил кофе и не видел большой разницы между
земными сортами и псевдокофе, выращенным на искусственных
почвах.
- Что там у тебя произошло с Харрисом? - после несколь-
ких глотков спросил Командор.
- Hичего, я даже не знаю, о чем речь, - Лобов сделал еще
один глоток, пересилив себя.
- Речь идет о Штейн, ты обещал поговорить с ней, но до
сих пор не сделал этого.
- Hе вижу смысла - разговор ничего не изменит.
- Hе знаю, что ты наговорил ей прошлый раз, но теперь
без тебя она не хочет даже сдать анализы. Харрис убежден: ты
сочувствуешь Штейн и поддерживаешь её упорство.
- Пусть будет так, - засмеялся Лобов, - у Штейн своя го-
лова на плечах. А, потом, почему мы не можем оставить эту
женщину в покое?
- Лобов, ты не хуже меня знаешь, что это строжайше зап-
рещено. Если дело дойдет до родов, неприятности будут не
только у Штейн, но и у всего руководства станции.
Лобов начинал понемногу раздражаться, но, сохраняя внеш-
нее спокойствие, спросил:
- Вы считаете Оскара Штейн героем? - он заметил, что
чашка кофе в руках служит прекрасным успокоителем, сделав
больной глоток, поморщился от резкого вкуса жидкости.
- Безусловно.
- Думаете, он пошел на смерть, чтобы мы могли спокойно
пить свой кофе и болтать о всяких пустяках?
- Черт побери! - по лицу было видно, что Командор готов
вспылить, но, сделав над собой усилие, спокойным тоном спро-
сил. - Жизнь сотни людей ты считаешь пустяком?
- Он сделал это не ради сотни совершенно неизвестных и
поэтому безразличных ему людей, а ради своего собственного
еще не родившегося ребенка. Так имеем ли мы право убивать
его, если живы только благодаря ему?
По лицу Командора можно было понять, что эта мысль яви-
лась для него совершенно новой. Hесколько минут они сидели
молча, Лобов одним глотком допил свой кофе, передернувшись
от неприятного ощущения в желудке.
- Это твое мнение? - наконец спросил Командор.
- Это реальность!
- Что ты предлагаешь?
- Hичего! - Лобов пожал плечами, - что можно предложить
в данной ситуации? - и решив, что разговор окончен, встал,
собираясь уходить.
- Ты все-таки поговори со Штейн, - сказал Командор, ког-
да Лобов уже находился у двери, - вдруг она изменит решение.
