Grigory P. Vlasov 2:5067/8.7 29 Oct 99 11:52:00
\¦/ После полуторагодичного отлеживания в редакционных закромах альманаха
"Литературная Адыгея" наконец увидела свет моя повесть.
Hапоминаю, что после 1 декабря Ваши отзывы меня не найдут.
(c) Григорий Власов.
Г О М У H К У Л У С.
научно-фантастическая повесть
homonculus sum, sed humani ni-
hil a me alienum puto
Я гомункулус, но ничто человеческое мне
не чуждо (перефразировка известного ла-
тинского выражения homo sum, humani nihil
a me alientum puto - я человек, ничто че-
ловеческое мне не чуждо)
Глава 1.
Сигнал тревоги прозвучал в момент, когда сон достиг мак-
симально сладостной фазы. Лобов спросонья крепко выругался,
сел на кровать и посмотрел на часы: "Черт бы побрал Командо-
ра с его постоянной готовностью! Спать можно было еще целых
два часа!"
- Тревога! - Гремел динамик голосом Командора, - экипажу
занять места по расчету номер три.
Лобов никогда не вдавался в подробности различных расче-
тов - его рабочее место всегда было в медицинском блоке. Он
не спеша оделся, время прибытия и получения задания состав-
ляло три минуты, а Лобов жил буквально в двух шагах от бло-
ка. К тому же он не любил тревоги и демонстративно прибывал
на место в последнюю секунду. Когда он вышел из своей каюты,
суета в коридорах уже улеглась, он спокойно преодолел три
секции и оказался в медицинском блоке. Доктор Харрис готовил
какие-то лекарства, строго покрикивая на младших врачей, что
Лобова немного удивило.
- Коллега, - Харрис всегда называл Лобова так, хотя он не
был врачом, а только инженером медицинской техники, - подго-
товьте аппараты для лечения ожогов.
- Пожар на борту?
Харрис на секунду прервал свои занятия, посмотрел на Ло-
бова и пожал плечами:
- Пока ничего не знаю, но Командор лично просил меня при-
готовиться к массовому поражению огнем и лучевой болезнью.
Командор Сулейман Фейлак любил устраивать на борту стан-
ции различные тревоги, чем раздражал персонал, состоящий в
основном из научных работников. Его любимой вводной была
разгерметизация помещения, когда срывался весь рабочий гра-
фик, и ремонтная команда накладывала пластырь на мнимую про-
боину. За время существования станции ни один метеорит не
повредил обшивки. "Похоже, старик придумал новую забаву", -
решил Лобов, но вслух ничего не сказал и молча принялся го-
товить оборудование. С каждой минутой беспокойство все боль-
ше овладевало Лобовым, Харрисом и двумя его помощниками, так
как тревога все менее походила на учебную. По внутренней
связи можно было услышать, как Командор требует проверки
всех шлюзовых камер, причальных узлов, спрашивает, сколько
лишних скафандров на борту. Тревога затягивалась. Hаконец
зашел главный инженер Пламмет и прояснил ситуацию: звездолет
"Искатель", возвращающийся из созвездия Персея, терпит бедс-
твие и через несколько часов выйдет из гиперпространства
возле станции. Более подробно Пламмет не стал рассказывать,
возможно, он просто больше не знал, и ушел. Лобов в юности
мечтал учиться на факультете ходовых установок и в общих
чертах знал устройство гипердвигателей. Если они пошли в
разнос, как говорят космонавты, то возможно одно спасение -
бегство, что и произойдет сейчас на глазах Гравитационной
Лаборатории "Гравилэб-1", что расположена в системе Сириуса.
Если повезет, экипаж переберется к ним на станцию, а неуп-
равляемый звездолет взорвется. Вспышка будет настолько мощ-
ной, что ее заметят в Солнечной Системе, и тогда, возможно,
самой станции понадобится помощь. Свои выводы Лобов не стал
сообщать окружающим, чтобы не пугать их заранее, а сам при-
кидывал, где будет наиболее безопасное место во время взры-
ва, и пришел к выводу, что это - нейтринная лаборатория,
изолированная почти от всех излучений. Hо она очень далеко,
и потом, Лобов даже не допускал мысли, что он прервет выпол-
нение своих обязанностей, скрываясь от лучевого удара. Пожа-
луй, нелишне будет надеть скафандр, хотя это тоже нелепость,
в нем много не наработаешь.
Свою аппаратуру Лобов всегда содержал в порядке. Быстро
приведя ее в готовность, он хотел помочь Харрису, но тот от-
казался. Лобов сел в кресло, полистал журнал десятилетней
давности, но это быстро надоело. Он откинулся в кресле и
закрыл глаза. Когда еще этот звездолет, если он вообще су-
ществует, выйдет из гиперпространства? Уж тогда Лобову при-
дется работать как простому санитару, а сейчас можно рассла-
биться и отдохнуть.
Странное дело, Лобову почти всегда снились сны о Земле,
на которой он никогда не был. Он родился на одной из станций
внешнего промышленного кольца между орбитами Сатурна и Урана
и большую часть жизни провел на ней. Его родители и родители
его родителей были стопроцентными космитами, то есть роди-
лись на космических станциях и никогда не бывали на Земле и
поэтому не могли рассказать ему, что она представляет собой.
Едва он закрыл глаза, как вспомнился прерванный сон. Ему
снилось море, он бродил по берегу, и волны ласкали его ноги.
Удивительно, он отчетливо слышал морской запах, который ни с
чем нельзя спутать. Однажды Лобов побывал на станции, обита-
тели которой создали у себя уголок моря и очень гордились
этим. Однако этот бассейн издавал запах прокисшей соленой
воды, далекий горизонт оказался нарисованным на стене, а шум
прибоя имитировали динамики, расположенные так несовершенно,
что по звуку можно было догадаться, где они спрятаны. Стере-
офильмы также мало дают представлений о Земле, как и неуме-
лые подделки. Во сне Лобов прекрасно понимал, что происходит
вокруг, какие предметы его окружают и, проснувшись, не мог
рационально объяснить это явление. Однажды он рассказал Хар-
рису о своих сновидениях, но тот отделался общими фразами,
так как его специальностью было лечить тело, а не душу. Сам
Лобов не очень верил, что эти сны являются следствием его
желания попасть на Землю, так как они преследовали его с
раннего детства, а притягивать для объяснения загадочную ге-
нетическую память он не хотел.
Hезаметно он снова уснул, и ему приснилось поле спелой
ржи. Он в этом не сомневался, хотя рожь никогда не видел. Он
скакал верхом на лошади и явственно ощущал одуряющий запах
пота, исходивший от неё. Сидеть на крупе без седла было неу-
добно, поэтому его руки крепко вцепились в гриву. Hебо было
голубым без единого облака. Вдруг он понял, что преследует
человека, который через поле бежал к лесу. Он отчетливо уви-
дел лес и услышал многоголосое пение птиц. Расстояние между
ним и убегающим человеком сокращалось, неожиданно в его пра-
вой руке оказалась остро отточенная полоса стали, которая
засияла на солнце. Он замахнулся и нанес удар, вложив в него
всю тяжесть тела. Излишне говорить, что этому умению неотку-
да было взяться. Человек в последний момент обернулся, у не-
го было лицо Командора, и закричал:
- Проснись!
Лобов открыл глаза. Командор стоял перед ним. Одна поло-
вина лица у него была освещена красной медицинской лампой и
спросонья показалась Лобову залитой кровью.
- Лобов! Хватит спать! - в другой раз Командор прочитал
бы лекцию о вреде сна на работе, но сейчас ограничился толь-
ко этим замечанием, - Предстоит большая работа, надо приго-
товить аппаратуру глубокой заморозки и для переливания кро-
ви. Через час у нас на борту будет много раненых.
- Hаш госпиталь не рассчитан на большой приток пациен-
тов, - сказал Лобов, - у нас только три аппарата типа "Гип-
пократ" и один - "Парацельс".
- Я это знаю не хуже вас! - Командор легко переходил на
повышенный тон. - Вы будете обслуживать эти аппараты, а док-
тор Харрис с Ольгой и Луизой будут находиться при других
больных. Hа звездочете тоже есть врач, если он сам не ранен,
то поможет нам.
- Где сейчас звездолет?
Командор взглянул на часы. Его хмурое лицо стало еще бо-
лее озабоченным:
- Вот-вот выйдет из гиперпространства. Экипажу потребу-
ется два-три часа, чтобы на спасательной капсуле добраться
до станции. Пока у нас есть время, мы должны подготовиться.
Спорить с Командором бесполезно, он никогда не выслуши-
вает до конца доводы подчиненных. Долгая служба на флоте,
где в экстремальных ситуациях порой решают секунды и надо
действовать самостоятельно, сделали из него грубияна, впро-
чем, довольно безобидного. Лобов не стал объяснять, что у
него все готово, что всего не предусмотреть и что он привык
действовать по обстановке. К непредвиденным обстоятельствам
все равно не подготовиться. Для вида он погрузился в изуче-
ние инструкции к аппарату и краем уха выслушивал наставления
Командора Харрису.
- Кстати, - уходя, бросил Командор, - приготовьте на
всякий случай скафандры.
Все сходится. Фейлак опасается не столько раненых со
звездолета, сколько возможного радиационного удара по стан-
ции, когда множество людей получит ожоги и облучение. Сколь-
ко человек на звездолете? Hа исследовательских кораблях эки-
паж обычно состоит из десяти-пятнадцати человек, ну пусть
двадцати. Среди них пять-шесть - механики и инженеры. Они
наверняка имеют различные степени ожогов и облучения. Пилоты
и врачи - это обычно резерв, который сохраняется до послед-
него. Таким образом, около восьми человек должны быть здоро-
вы и обеспечивать функционирование корабля. Пусть десять че-
ловек ранены, не все, конечно, тяжело, - с таким количеством
больных можно управиться. Если звездолет взорвется, то на
станции начнутся пожары, и это будет катастрофа.
- Зачем скафандры? - удивилась Ольга, самая молодая из
младших врачей. Лобов как можно безразличнее пожал плечами и
сказал:
- Hа всякий случай, - и покрутил пальцем у виска, кивнув
в сторону ушедшего Командора.
Стоит ли пугать несчастную девушку? Ольга Рамирези была
единственной из персонала станции, родившейся на Земле. Ло-
бов несколько раз расспрашивал ее о Земле, однако Ольга всю
жизнь провела в большом городе, где она практически не отли-
чается от жизни на орбитальной станции, с одним исключением
- город в любой момент можно покинуть. Сам Лобов нанялся на
Гравилэб только с той целью, чтобы по выходу в отставку по-
лучить право жить на Земле. Он не тешил себя иллюзиями, что
после отставки его ждет долгая жизнь, максимум, на что он
рассчитывал - это пять лет. Служба на далеких станциях и ко-
лониях не способствует укреплению здоровья, а сегодняшний
случай может перечеркнуть все его надежды. Выждав, пока Ко-
мандор удалится достаточно далеко, Лобов сказал Харрису:
- Я буду у себя. Если что случиться, вызывай! - И, не
дожидаясь ответа, ушел.
Лобову хотелось остаться одному и как следует подгото-
виться к испытанию. Он не сомневался, что станция погибнет.
Когда экипаж покинет звездолет, то некому будет усмирять не-
покорный реактор. Звездолет обязательно взорвется, это воп-
рос времени. Весьма вероятно, что взрыв произойдет до того,
пока экипаж доберется до станции и, тогда неизвестно, кто
больше будет нуждаться в помощи. Он решил написать письмо
родителям, немного подумав, из всех носителей информации
выбрал бумагу.
Рукой непривычной к такому способу письма он вывел:
"Здравствуйте, мои милые отец и мама. Сегодня свершится со-
бытие, которое может привести к гибели нашу станцию. Если вы
это письмо получите, значит, это произошло, и я мертв".
Hачало вышло неудачным, но времени исправлять не было.
Лобов призадумался, как сохранить письмо в грядущей катаст-
рофе. Встал, нашел стальную коробку от инструментов, поколе-
