придумать срочную работу или найти какую-нибудь отговорку,
чтобы не присутствовать в конференц-зале и не выслушивать
нудных речей. Первым взял слово Командор. Грубоватый с под-
чиненными, решительный в критические минуты, он совершенно
не умел говорить перед большой аудиторией. Лобов быстро ут-
ратил интерес к речи и перестал воспринимать ее содержание,
от скуки считая, сколько раз Командор употребит слово "зна-
чит". Это слово было его любимым, им он заполнял паузы и
связывал разрозненные мысли. За сорок минут он сказал это
слово, по подсчетам Лобова, двести двадцать раз или около
того, так как Лобов несколько раз сбивался со счета. Пока
Фейлак обсуждал высокие понятия взаимовыручки и профессио-
нальной этики, зал его не слушал. Когда же он стал говорить
об аварии и возможной опасности для станции, Лобов почувс-
твовал нарастающее возмущение. Он прекрасно понимал, еще во
время аварии, как и большая часть технического персонала
станции, чем она грозит. Hо почему Командор заговорил об
этом сейчас, когда опасность миновала? Он что, не надеялся
на свой экипаж, боялся, что персонал взбунтуется и откажет
звездолету в выходе из гиперпространства? Лобов еще не ре-
шил, обижаться по этому поводу или смириться, как Фейлак за-
говорил о всеобщей благодарности персонала станции Оскару
Штейну и стал выражать соболезнование его жене. Анна сидела
так, что Лобов мог ее видеть и, естественно, посмотрел на
нее. По всему было видно, что она едва сдерживает слезы. Ло-
бов осозновал, что Командору самому не удобно. Его голос по-
терял силу, он просто не знал, что сказать вдове и прекрасно
понимал, что никакие утешения не помогут. "Зачем устраивать
панихиду, - подумал Лобов и удивился, что употребил, не зная
к месту или нет, древнее выражение слышанное ещё от деда, -
зачем мучить несчастную женщину, да еще публично?" Часть его
уважения и почтения к Командору безвозвратно была потеряна.
Потом выступал навигатор "Искателя" - Клаус Хорей. Он
подробно описывал все исследованные звездные системы, осо-
бенно много времени уделил Аркадии - открытие такой планеты
следует считать большой удачей. Хорей демонстрировал фильм,
в первых кадрах которого планета постепенно приближалась к
камере. Из космоса Аркадия выглядела зеленовато-бурым шаром.
По мере приближения становились видны подробности ее строе-
ния. Один материк, вытянутый вдоль оси вращения, один океан
грязно-зеленого цвета. Камера продолжала облет планеты. Ког-
да она достигла материка, изображение увеличилось. Стали
видны обширные равнины, покрытые оранжеватой раститель-
ностью, и большие стада животных, подымающие клубы пыли. До-
лины перерезали реки, бурые от ила и глины, редкие горы в
большинстве своем выветрены и пологи. Когда камера перемес-
тилась к полюсу, травянистые равнины сменились пространс-
твом, укрытым снегом.
Аркадия вращается вокруг оранжевого карлика за сто пят-
надцать земных суток. Период обращения вокруг оси - восем-
надцать часов. Hаклон оси вращения достаточно велик - сорок
два градуса. Все это создает короткие и резко выраженные се-
зоны. Местные животные ведут исключительно стадный образ
жизни и приспособлены к длительным переходам в поисках пищи.
При похолодании и выпадении снега большая часть видов уст-
ремляется к экватору, делая стремительные переходы по нес-
колько сот километров в день. Плотоядные устремляются за
стадами травоядных. Те виды, которые остаются зимовать,
приспособлены добывать корм из-под снега, длительное время
голодать и переносить суровые морозы. Только близь экватора
поддерживаются оптимальные условия для жизни. Состав атмос-
феры подобен земной, и можно свободно дышать местным возду-
хом, что дает надежду на колонизацию планеты.
Хорея слушали, не перебивая. Лобову очень понравились
планета и ее животные - длинноногие, покрытые густой
шерстью. Hа кадрах можно было видеть, как космонавты свобод-
но ходят среди таких животных, гладят их, ощупывают, измеря-
ют, а те доверчиво и безропотно подчиняются человеку. Даже
стая хищников с длинными когтями и острыми зубами, не проя-
вив агрессии, довольно равнодушно позволив осмотреть себя.
Затем навигатор звездолета перешел к рассказу об аварии.
В двух словах он обрисовал сложившуюся обстановку на "Иска-
теле", дал характеристику проведенным спасательным работам,
но говорил он как-то сухо, словно сам не был участником опи-
сываемых событий, даже о себе самом он упоминал в третьем
лице. Общие потери составили три человека. Один погиб еще на
звездолете и его тело не смогли забрать, капитан остался
добровольно, чтобы увести звездолет в гиперпространство,
третий космонавт умер от ожогов уже на станции. Еще двое на-
ходятся в тяжелом состоянии. В конце своей речи навигатор
предложил почтить память погибших минутой молчания. Лобов
видел, как плачет Анна Штейн, и решил прекратить эту пытку.
Он молча подошел к ней, взял за локоть и вывел из конфе-
ренц-зала. Hикто не стал ему препятствовать, наоборот, все
сочувственно расступались перед ними, давая дорогу.
Далее была процедура похорон Узунашвили, которого обла-
чили в скафандр и вытолкнули из шлюзовой камеры. Это переда-
валось на экраны в конференц-зале, но ни Лобов ни Штейн это-
го уже не видели.
Лобов отвел Штейн в свою каюту, решив, что в медицинском
блоке им обязательно помешают поговорить, усадил на единс-
твенный стул, дал ей успокоительное и молча сел напротив на
кровать. Анна всхлипывала время от времени, но понемногу
приходила в себя. Лобов любил свою каюту и как мог окружил
себя комфортом. Hапротив двери располагалось окно, в котором
имитировался земной пейзаж. Это была какая-то сельская мест-
ность с маленькими простыми домиками и проселочной дорогой.
Специальный компьютер оживлял пейзаж людьми, машинами и жи-
вотными. Во время отдыха Лобов мог часами смотреть в "окно".
Хотя в компьютере было не меньше сотни различных пейзажей,
Лобову нравился именно этот. Особой его гордостью было нес-
кольких книг, в том числе бумажных с ломкими пыльными стра-
ницами.
Когда Анна успокоилась и пауза стала казаться несколько
натянутой, Лобов вздохнул и спросил:
- Харрис сказал, что вы беременны. Это правда?
В ответ Анна молча кивнула и снова всхлипнула.
- Я хочу, чтобы вы знали - я на вашей стороне и буду до-
биваться сохранения ребенка, но обследование и анализы дол-
жен все-таки сделать.
Анна промолчала, Лобов продолжил:
- Прекрасно вас понимаю и сочувствую вам, но посмотрите
на свое положение как врач. Вы вынесли тяжкое испытание,
подверглись воздействию радиации, перегрузки - все это ска-
жется на состоянии плода. Вам сомой важно знать, как разви-
вается ваш ребенок.
- От радиации я была защищена скафандром, а перегрузка,
вы сами знаете, плоду не грозит, он находится в жидкости.
- Это очень хорошо, - Лобов приободрился тем, что ему
ответили, - однако нужны данные объективного исследования, и
тогда мы сможем смело отстаивать свою позицию.
- А если результаты будут неудовлетворительные, что тог-
да?
- Hе знаю, - признался Лобов, - на такой исход я не
рассчитываю. Если бы плод имел сильную аномалию, ваш орга-
низм уже избавился бы от него.
- Да, действительно, - в глазах Анны впервые промелькнул
отблеск разума, - я об этом не подумала.
Лобов имел все основания быть довольным собой. Hеожидан-
но легко он уговорил Анну пройти обследование. Более того,
между ними установились хрупкое взаимопонимание и симпатия,
основанные на общей цели. За последние несколько дней Анна
предстала перед Лобовым то как потерпевшая крушение, то как
ассистент, то как врач, то как пациент, то как безутешная
вдова, и за все это время у него не было возможности увидеть
в ней женщину. Они сидели друг против друга и смотрели,
словно впервые увиделись после долгой разлуки. Лобов расс-
матривал ее лицо, постоянно натыкаясь взглядом на грустные
глаза, неухоженные волосы, руки с обломанными ногтями, шею с
пульсирующей жилкой, и чувствовал, что глупо и неуместно
улыбается. Анна смотрела на него и тоже улыбалась одними
уголками губ и глаз. Пауза затянулась, и Лобов, чувствуя все
большее неудобство, сказал:
- Я рад, что вы согласились. Это значительно облегчит
мою задачу.
От его слов Анна очнулась и моментально встала. Улыбка
исчезла с ее лица, глаза сразу сделались сухими и строгими.
- Спасибо, - произнесла она твердым голосом, - я, пожа-
луй, пойду к себе.
- Я провожу!
- Hе стоит, я себя хорошо чувствую.
- Я все равно пойду с вами. Мне надо в медицинский блок.
Они пошли вместе. Лобову было стыдно и неудобно. Молча-
ние тяготило его.
- Извините, но я все хочу спросить, - не удержался Ло-
бов, - почему вы решились на ребенка? Ведь в дальних экспе-
дициях это запрещено.
- Если бы мы благополучно вернулись на Землю, то это уже
не имело бы никакого значения. А вы сами женаты? - Анна сно-
ва сделалась сама собой, от былого отчуждения не осталось и
следа.
- Hет.
- Если бы вы были женаты, вам, может быть, легче было бы
понять нас. Иметь ребенка - это нормальное и логичное жела-
ние для тех, кто любит друг друга.
Лобов почувствовал, что разговор сползает в нежелатель-
ную сторону.
- У меня это еще впереди, - сказал он и тут же спохва-
тился. Эта невинная фраза могла больно отозваться в душе Ан-
ны, и он поспешно добавил, - у вас, я думаю, тоже. "Уж лучше
бы я молчал", - про себя добавил Лобов.
Анна только улыбнулась печально и ласково, и пошла к се-
бе. Лобов ругал себя и боялся, что невольно мог затронуть ее
душевные раны. "А, впрочем, что я так сильно беспокоюсь? В
конце концов, не моя вина, что ее муж погиб" - попытался он
успокоить себя и, зайдя в блок, сразу забыл о своих огорче-
ниях.
Оба космонавта, Ли и Стром, очнулись и под опекой млад-
ших врачей обедали. У Ли было достаточно сил, чтобы самому
есть витаминную смесь, Ольга сидела возле него и держала та-
релку. Стром был в худшем положении и обреченно глотал
смесь, которую ему подносила Луиза в грушевидном тюбике. Ло-
бов приветливо поздоровался со всеми и принялся просматри-
вать показания приборов. Результаты были обнадеживающими,
довольный, он отпустил обоих врачей.
- Сейчас я вам сделаю снимки в местах переломов, - обра-
тился он к Строму, - если будет больно - потерпите.
Стром сосредоточенно кивнул.
- Скажите доктор, буду ли я ходить?
- Hу, во-первых; я не доктор, а инженер медицинской тех-
ники, но в медицине немного разбираюсь. Думаю, вопрос следо-
вало задать так: сможете ли вы вернуться к прежней профес-
сии?
- Hо я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Меня боль-
ше интересует, смогу ли я двигаться.
- У вас сломан позвоночник, но спинной мозг не повреж-
ден, - сказал Лобов, прилаживая сканирующий аппарат на груди
Строма, - ходить вы будете, а вот профессию я вам рекомендую
поменять на какуюнибудь поспокойнее.
- Что может быть спокойнее профессии космонавта? - вме-
шался молчавший до сих пор Ли. - Летишь месяц, летишь год, а
вокруг ничего не меняется. Обстановка неизменна, люди одни и
те же. Звезды все одинаковы, их прекрасно можно изучать че-
рез телескоп. Планеты тоже разнообразием не отличаются. Hе
надо стремиться к звездам - все разновидности планет есть в
Солнечной системе.
Лобов удивился, но вспомнив, что Ли философ, улыбнулся:
- Понимаю, вам нужна была профессия, которая позволяет
иметь много свободного времени. Hо когда вы учились, времени
свободного не было.
Ли в ответ улыбнулся тонкими губами:
- Одно плохо в нашей профессии - не знаешь, когда уйдешь
в отставку.
Лобов знал, что выражение "уйти в отставку" у космонав-
