все внимание. Закрывая горизонт, они замыкают поле зрения, снимая таким
образом момент движения. Именно такого рода повторения преобладают и ха-
рактерны для речи Ленина, как это можно было видеть на приведенных при-
мерах. Как я указывал в анализе этих примеров, это предпочтение Лениным
такого рода повторений связано с самым существом его речи. Он обращается
не к чувству и не к воображению, а к воле и решимости. Его речь не раз-
вертывает панораму для пассивного созерцания, не служит гидом, ведущим
равнодушного туриста; она борется со слушателем, вынуждая его к активно-
му решению, и для этого припирает его к стене. "Ни с места. Руки вверх.
Сдавайся". - Вот характер ленинской речи. Она не допускает выбора. Мне
кажется, что в этом и состоит специфическая сущность ораторской, в част-
ности - политической речи.
II.
Сравнение - прием чрезвычайно разнообразный. Оно может служить мгно-
вению и ограничиваться чуть ли не одним словом, подчеркивая его для вы-
разительности, но оно может быть развито в целую фразу, даже период или
в самостоятельную композицию еще более значительного объема. При этом
оно может быть вводным элементом, служить только иллюстрирующим приложе-
нием, пояснительным примером к основному значению, посредством которого
оно вводится и которому оно служит, но оно может быть и непосредственным
заместителем подобного основного момента и даже прямым его выражением. С
другой стороны, оно может быть простым сопоставлением синонимического
характера, подобно перифразе, либо метафорическим, т.-е. соединенным с
переменой значения в самом слове или выражении. Далее, оно может быть
развито в иллюстрирующий пример - картину, портрет, сцену, или служить
общим и постоянным фоном для возвращающихся к нему отдельных метафор,
сопоставлений, намеков и перифраз, или проходить насквозь выдержанной
параллельно, исполняя определенную композиционную функцию. Наконец, оно
может быть чрезвычайно различно по своему характеру, построению, словес-
ным средствам и назначению.
Сравнение, как акт мысли, по аналогии - слишком общий неопределенный
момент, и как таковой не может служить целям поэтики, основания которой
должны лежать исключительно в самом словесном материале. Аналогия лежит
и в основе метафоры и уподобления, намека и синонима и примера и т. д.
Поэтому нужно найти иной подход к пониманию словесных явлений, обнимае-
мых этим названием. Прежде всего, наличие сравнительных частиц и связок,
подчеркивающих сравнение и уподобление, "как", "подобно", "словно",
"будто", "чем" и проч., еще не обязательный признак и не делает еще
сравнения. Между выражениями "слезы полились, как град" и "слезы поли-
лись градом" нет разницы в приеме и нельзя одно называть сравнением, а
другое метафорой.
С другой стороны, такую же роль может играть и ряд других слов и вы-
ражений, например, "казаться", "быть похожим", "равняться", "можно ска-
зать", "в своем роде", "почти", "совсем", "настоящий" и множество дру-
гих. "Он совсем гигант", "он настоящий зверь", "он почти ангел", "он ка-
кой-то дикарь", "он своего рода комета", и т. д., - все это примеры
сравнения, которые по существу не меняются от ощущения связки, например,
в сравнении - "он - наше знамя". Все это примеры сравнения уподобляющего
в порядке отождествления. Им соответствуют сравнения отрицательные: "это
не фунт изюму", "то не белая лебедушка выплывала" и т. п. От них отлича-
ются сравнения количественного порядка: "кровь горше воды", "выше облака
ходячего", "дальше, чем глаз видит", "яснее ясного", "краше в гроб кла-
дут". Во всех этих случаях имеется два сравниваемых элемента, в том или
ином сопоставлении которых и состоит сравнение. Мы будем называть его
простым. Они чрезвычайно часто встречаются у Ленина.
32. "(Ждать) это значит сдавать русскую революцию на слом".
33. "Если запросить немцев (о мирных условиях), то это будет бумаж-
ка".
34. "В России начать революцию было легко, это значило поднять перыш-
ко".
35. "Это надо уметь взять, как факт".
36. "Это то же самое, как противополагать пуды аршинам".
37. "Как связанные люди, звали они"...
38. "(Чиновничество) из "местечек" превращается в рабочих особого
"рода оружия".
39. "Что будет пустяковейнейшей вещью".
40. "Это - тоже проповедь, но эта проповедь действием... наш декрет
есть призыв, но не призыв в прежнем духе... нет, это призыв к массам,
призыв их... Декреты, это - инструкции зовущие к массовому практическому
делу".
Этих примеров довольно, чтобы показать чрезвычайную трезвость и осто-
рожность Ленина в его сравнениях. Они у него обычно даны в порядке при-
равнения или отождествления и потому редко имеют наиболее употреби-
тельные связи - "как", "будто", "словно", "подобно". Они обычно перево-
дят на более конкретное и наглядное, часто повторяя основное содержание
в более выпуклой, выразительной форме, иногда прибегая к метафоре. В
большинстве случаев они прозаичны и сопоставляют факты, но иногда выра-
жены в порядке противопоставления почти парадоксального, напр.: "свобод-
ный военный союз маленькой Польши с огромной Россией есть на деле полное
военное порабощение Польши Россией". Эти сравнения охотно пользуются
пословицами и вообще выражениями, ставшими ходячими, при чем для ленинс-
кой речи характерны именно обычность и употребительность таких выраже-
ний. Кстати, нельзя не отметить, что иногда подобное употребление цитат
у Ленина применяется неверно, т. к. основано на забвении оригинального
смысла. Так, "отмерить, точно аршином" "по Иловайскому" (тактика больше-
визма, стр. 22) неясно потому, что в этой связи "Иловайский представля-
ется учебником арифметики, тогда как это известный своей рутиной учебник
истории". Или "они апеллируют к чувству, забывая, что у людей сжимались
руки в кулаки и кровавые мальчики были перед глазами". (Речь 7/3-18 г.
на съезде Р.К.П.) Употребление этой цитаты делает картину неясной, так
как у Пушкина эти слова описывают угрызение совести Годунова-убийцы.
Особенно интересно с точки зрения поэтического языка сравнение мета-
физического характера. В основе метафоры также лежит аналогия, но она
остается скрытой, так как сопоставление двух моментов не дано, а лишь
задано в перемене значения слова. При этом, разумеется, метафора являет-
ся таким естественным явлением языка, что "перенесение значения" перес-
тает ощущаться. Вот несколько примеров ленинской метафоры: "лучший аван-
гард революции", "увертываться от уроков и уроков революции"... "уверты-
ваться от своей ответственности... увертываться от фактов", "болезнь ре-
волюционной фразы", "детская болезнь новизны", "сеянье иллюзий", "спря-
тать главный пункт разногласий", "прятаться за гордыми фразами", "прота-
щить под словечком "комбинированный тип" отказ от передачи власти Сове-
там", "прессу, которая в ста миллионах экземпляров кричит об этом", "по-
женить систему Советов с учредилкой", "выхолащивать содержание революци-
онного учения, притупляя его революционное острие", "скрываться под тень
декламаций", "опьянять себя звуками слов", "зайти в дебри сугубой пута-
ницы" и т. д. Все эти примеры распространения значения слова настолько
понятные, настолько вошедшие в обиход, что их метафорическое значение
весьма ослаблено. Это видно из того, что иногда их реализация невозможна
и сочетание их в особенности дает невязку. Таковы уже "увертывания от
уроков" под сень декламаций", или "изобрести пугало", "сочинить врага",
"корыстно-классовые крики", "лжи, которая заливает, перекрикивает самые
несомненные и осязательные уроки революции", "над солдатами уже нет пал-
ки, ее сверг февраль", "пугало царистской контр-революции нарочно выдви-
гают и раздувают шарлатаны", "своеобразное сплетение наших государствен-
ных мер и нашего соглашения", "сращивания" с нашими профсоюзами", "игра
зашла в такой тупик, что крах революции неизбежен, если занимать позицию
среднюю", "нельзя осуществить диктатуры без нескольких приводов от аван-
гарда к массе" и т. п. Во всех этих случаях вряд ли можно говорить о ме-
тафоре, ибо в подобных сочетаниях слов, повидимому, не
ся игры и жизни, связанной с переменой значения. В большинстве эти выражения стали уже каким-то особым жаргоном, газетным или митинговым. Они интересны в истории языка нашей эпохи, как элементы политического словаря революции, но они не ценны и не показа
тельны для Ленина. Конечно, нельзя утверждать, что во всех этих случаях одинаково слабо ощущение метафоры. Так, говоря об отношении партии к профсоюзам, Ленин сначала пользуется аналогией с авангардом ("партия, так сказать, вбирает в себя авангард пролет
ариата" - метафора тоже трудно реализуемая, неловкость которой, повидимому, чувствует и Ленин,
извиняясь за нее - "профсоюзы создают связь авангарда с массами"), затем с резервуаром ("профсоюзы - резервуар", "господственные власти"), дальше с "рядом зубчатых колес передаточного механизма и, наконец, со слышными приводами работы". "О профсоюзах и п
р." см. 5-8. Образы, следовательно, колеблются, темы сменяются и может быть заключительное объединение, оказывающееся странным при попытке конкретизации, явилось здесь не только в результате безразличного или неряшливого отношения к потерявшим образность
выражениям, сколько той же композиционной тенденцией почти музыкального характера, которую я отмечал, говоря о повторениях, кончающихся своего рода аккордом.
Интереснее настоящие метафоры, в которых, следовательно, момент срав-
нения является скрытым и не всегда даже определенным. Это своего рода
перифраза иносказательного характера. Таковы следующие примеры:
41. "В один кровавый комок спутано все человечество и выхода из него
по одиночке быть не может".
42. "История так быстро гонит ее (жизни) локомотив..."
43. "Это из истории вычеркнуто быть не может и вы не выскоблите этого
ничем."
44. "Невероятно горькой действительности фразой не закрыть."
45. "Историю не убедить речами - и когда мы хотели повернуть историю,
оказалось, что повернулись мы, а историю не двинули."
46. "Наш долг - отважно взглянуть трагической правде в глаза".
47. "Диктатура - слово большое, жестокое, кровавое слово"...
48. "Путем отчаянного прыжка выйти из империалистической войны".
49. "Я знаю, что тысячами лазеек обратное правило будет пробивать се-
бе дорогу".
50. "...влюбленности в декреты у меня не существует".
51. "Подменять понятия, бросать песок в глаза рабочих и крестьян".
52. "Если у массы что-то болит, и она сама не знает, что болит и он
не знает, что болит (речь идет о Томском), если он при этом вопит, то я
утверждаю, что это заслуга, а не недостаток".
53. "Поливать бушующую революцию маслицем реформистских фраз".
54. "Конечно, мы делаем поворот направо, который ведет через весьма
грязный хлев"...
55. "Если вы их (условия) не подпишете, то вы подпишете смертный при-
говор советской власти через три недели".
56. "Если ты не сумеешь приспособиться, не расположен ползать на брю-
хе в грязи, тогда ты не революционер, а болтун, потому что другой дороги
нет".
57. "Уметь разными революционными заклинаниями отговориться от того
простого факта"...
58. "А мы хотим перестроить мир. Мы хотим покончить всемирную импери-
алистическую войну... мы боимся самих себя. Мы держимся за "привычную",
милую, грязную рубаху. Пора сбросить грязную рубаху, пора надеть чистое
белье".
59. "Мы, шедшие до сих пор с открытым знаменем, бравшие криком своих
врагов"...
60. "Мы пошли выше фразы".
Эти примеры очень показательны. Прежде всего, это примеры ленинского
пафоса, и пафоса двух видов: пафоса величия и пафоса правды, которые от-
личаются очень определенно своей лексикой "высокой" или "низкой". Не
случайно, что большое число примеров первого рода встречается в статье
