ность вытесняла мануфактуру и мелкое производство. Европа, выбрасывавшая
промышленный капитал в другие страны, начиная со второй половины XIX ве-
ка, в период развертывания в ней капитализма, строилась за счет своей
собственной прибавочной стоимости. При этой медленной стройке рабочий
класс был в некотором смысле приручен капитализмом. Буржуазия научила
его ценить блага буржуазной культуры. Она заставила его проникнуться
уважением к предпринимателям, как к организаторам нового способа произ-
водства. Получая сверх-прибыли от эксплоатации колоний, европейский ка-
питал, прежде всего английский капитал, заинтересовывал частично арис-
тократию рабочего класса в своей колониальной политике и во всей той
системе, которая на одном конце означала зверскую эксплоатацию колоний,
расстрелы сопротивлявшихся туземцев, вымирание их от сифилиса и водки и
прочих благ европейской цивилизации, а на другом - гарантированный рост-
биф к столу квалифицированного рабочего Англии. И в то время, как рабо-
чий-аристократ Запада был силой, которая сковывала весь остальной рабо-
чий класс и держала его в моральной узде эксплоататоров, передовой отряд
рабочих нашей тяжелой промышленности, созданной иностранным капиталом,
играл по отношению к остальной рабочей массе России как раз обратную
роль.
Наш рабочий был классово молод. Его отцы и деды были в большинстве
крепостные помещиков. Ненависть к барину он перенес полностью на хозяи-
на. Наш рабочий не уважал своего благодетеля-хозяина. Он начал ненави-
деть весь уклад буржуазных отношений, раньше чем стал уважать и ценить
буржуазную культуру. Русский рабочий, это - бунтовщик деревни, постав-
ленный около машины. Естественно, что рабочий класс, сделанный из такого
теста, явил миру совершенно особый тип пролетариата. Это был пролетариат
высоко концентрированной промышленности, - следовательно, с этой стороны
он ни в чем не уступал передовому пролетариату буржуазной Европы. А с
другой стороны, психологически, этот пролетариат был совершенно не поко-
рен буржуазной идеологии, не приручен капиталом, не разложен, не подкуп-
лен в лице своего авангарда. Такой пролетариат был предназначен истори-
чески к роли гегемона в нашем революционном движении. Что касается нашей
буржуазии, то на нее гораздо больше могла рассчитывать реакция, чем ре-
волюция, ибо "чем дальше на восток, тем подлей буржуазия". Крестьянство
не могло играть никакой самостоятельной роли в революции, несмотря на
целый пороховой погреб классовых противоречий, скопившихся в деревне на
почве аграрных отношений. Интеллигенция могла лишь примкнуть к тому или
иному основному классу. Ее удельный вес, как самостоятельной силы, был
измерен поражением народников, "Народной Воли" в 70-х годах.
Вот какой пролетариат, вот в какой междуклассовой обстановке взял к
себе на службу, на службу революции дарование Ленина.
В развитии гения Ленина надо, мне кажется, строго различать два пери-
ода. Первый период - до мировой войны 1914 года, и второй период - до
его кончины. В первый период дело шло в общем и целом о буржуазно-демок-
ратической революции, и талант Ленина мы должны исследовать под углом
зрения того, насколько верно он наметил путь и основы междуклассовой
тактики для пролетариата, вынужденного исторически довести до конца бур-
жуазно-демократический переворот, не только преодолевая сопротивление
помещиков и самодержавия, но и проводя его последовательно до конца про-
тив воли самой буржуазии и отчасти даже самой буржуазной демократии.
Во второй период дело шло о переходе буржуазно-демократической рево-
люции в социалистическую в обстановке мировой войны и о первых шагах по
пути строительства социализма в крестьянской стране.
В своей знаменитой брошюре: "Две тактики", Ленин категорически отверг
такую постановку вопроса, при которой пролетариат осуждался на роль под-
ручного буржуазии, на роль пушечного мяса для российского либерализма.
Он провозгласил лозунг, что буржуазно-демократическая революция может
победить лишь на основе революционного блока пролетариата и
крестьянства, направленного против помещиков и против самодержавия. На
протяжении революции 1905 - 1906 г.г. правильность такой постановки воп-
роса была подтверждена лишь от противного. А именно: революция 1905 года
была разгромлена именно потому, что она не успела развернуть свои клас-
совые силы в направлении установления рабоче-крестьянского блока. Рабо-
чий класс, выступивший изолированно, был раздавлен крестьянской армией,
которая, несмотря на большие колебания, в общем дала себя использовать
самодержавию в период революции против пролетариата. 1917 год подтвердил
правильность основной оценки классовых сил нашей революции, сделанной
Лениным, - и подтвердил уже в положительной форме. Буржуазно-демократи-
ческая революция, развиваясь в социалистическую, т.-е. лишь исчерпав се-
бя, как буржуазно-демократическая, в состоянии была вскрыть в процессе
этого перерастания своих пределов основы своих собственных внутренних
сил. И эти силы оказались такими, как их расценивал Ленин в 1905 году.
С этой точки зрения все спорные вопросы в полемике с меньшевиками,
коренившиеся в различной оценке характера русской революции 1905 и 1906
г.г. и в различной оценке ее классовых сил, были решены против меньше-
вистской концепции революции. Так решились: и вопрос об отношении к ли-
беральной буржуазии, и вопрос о роли Советов, как зародыша революционной
власти, и вопрос о захвате помещичьих земель, и программа национализа-
ции, и вопрос о вооруженном восстании и технической подготовке к нему,
и, наконец, вопрос о социально-классовой оценке партии меньшевиков. Так
как революция 1905 - 1906 г.г. победила только в 1917 г., то правильная
тактическая линия Ленина не могла целиком и полностью найти себе подт-
верждения и проверки как раз на протяжении той революции, в ходе которой
создались основы большевистской тактики. Поэтому-то гениальность ленинс-
кого прогноза не могла быть оценена по достоинству в первой революции, а
позиция меньшевиков представлялась тогда не в такой степени преда-
тельской и глупой, какой она выглядит в перспективе 1917 г.
В 1905 - 1906 г.г. спор шел о том, какая тактика вернее всего приво-
дит к завершению буржуазно-демократического переворота при данном соот-
ношении классовых сил, но вопрос вовсе не стоял так: какая тактика лучше
всего соответствует революции, идущей к краху? В программе дня была по-
беда революции, а не ее крах. Меньшевистская же тактика была целесооб-
разной лишь в том случае, если бы провал революции был программной зада-
чей для этой фракции.
Эта гениальная оценка классовых сил нашей революции, сделанная Лени-
ным, не исключала ряда ошибок в частностях. Например, в 1902 - 1903 г.г.
тов. Ленин отдал дань марксистскому доктринерству в своей аграрной прог-
рамме "с отрезками". В 1906 г. он ошибся в оценке размеров революционно-
го подъема, откуда проистекла и ошибка с бойкотом Думы, и ошибка с лини-
ей на восстание в 1906 г. Все мы, большевики, участники тогдашней борьбы
с ее автоматизмом в развертывании революционных процессов, с тогдашними
перспективами 1906 года, знаем хорошо, что не сделать последних ошибок
можно было бы прямо чудом. А если бы даже эти ошибки и не были сделаны,
то сманеврировать на новую тактику, не отрываясь от своих масс, мы вряд
ли бы смогли.
Так самоопределил себя гением Ленина авангард наш пролетарский в пер-
вую русскую революцию. Тактическая линия, намеченная Лениным, лишь пере-
водила на марксистский язык и на язык политической борьбы то, что несли
рабочие массы в неотесанных кирпичах своего элементарного понимания ве-
щей, что отвечало их массовым настроениям, что улавливал их классовый
инстинкт. Большевистский лозунг - поддерживать кадетов, но только дуби-
ной, - соответствовал стихийному недоверию рабочих масс к купеческо-по-
мещичьему либерализму. Лозунг свержения самодержавия и вооруженного
восстания соответствовал огромному озлоблению масс против царизма, поме-
щиков, фабрикантов и решению бороться до конца. Массы не шутят в револю-
ции, и, если они вступили в движение, они идут, как говорится, до точки,
до предела. С этой точки зрения интеллигентскими умничаниями и марк-
систскими "выкрутасами" являлась позиция меньшевиков по вопросу о неу-
частии во власти со стороны победившего рабочего класса. И, наоборот,
только лозунг революционной власти, построенной на диктатуре пролетариа-
та и крестьянства, соответствовал силе натиска рабочих на самодержавие и
их решимости довести дело революции до конца. Наконец, и отношение
большевиков к крестьянству соответствовало российским условиям. В то
время как меньшевики пытались пересадить на русскую почву то вековое не-
доверие потомственного почетного пролетариата Запада к своему
крестьянству, у нас в России, где связь рабочих с деревней никогда не
прерывалась, лишь большевистские отношения к крестьянству соответствова-
ли реальному взаимоотношению между нашим рабочим и нашей деревней.
Меньшевики, большие импрессионисты в политике (мелкобуржуазная черта
вообще), умели очень тонко улавливать и отражать в своих решениях и ло-
зунгах колебания и даже поверхностные нюансы рабочих настроений. Но они
прошли мимо главного и основного, они либо прошли мимо стержневых фунда-
ментальных классовых настроений, либо в большинстве случаев предательски
отшатнулись от них. Наоборот, тов. Ленин и большевики были весьма непо-
датливы ("меднолобые", "твердокаменные" и т. д.), когда дело шло о том,
чтобы принизить лозунги движения, приспособляясь к минутным настроениям
рабочего класса, к настроению сегодняшнего дня рабочей массы. Но в то же
время Ленин понял и схватил главное и основное в стремлениях революцион-
ного пролетариата, - схватил основные тенденции пролетарской борьбы и ее
неизбежные конечные результаты. В этом смысле в 1905 году он антиципиро-
вал пролетарскую победу 1917 года.
Что касается организационного вопроса, то и здесь тов. Ленин лишь ге-
ниально писал под диктовку классовой необходимости. Состав сил, которыми
можно было располагать партии, был в общем таков: очень небольшое число
совершенно сознательных и убежденных передовых рабочих, а также револю-
ционеров из интеллигентов, за ними сочувствующие слои рабочих и мел-
ко-буржуазной интеллигенции, за сочувствующими рабочими - рядовик-рабо-
чий; за рядовиком-рабочим - крестьянин. При таких условиях задача форму-
лировалась так: как при минимальных руководящих кадрах получить идейное
и организационное господство над максимальным количеством людей, во-пер-
вых, из своего класса, а затем - из класса союзного. Вторая задача, свя-
занная с первой, формулировалась так: как при максимальном вовлечении в
движение широких масс сохранить максимальное единство действия, макси-
мальную однородность кадрового стержня рабочего движения. Между той и
другой задачей было известное противоречие. Чем многочисленнее массы,
которые идут за партией, тем больше опасности разнобоя в их действиях, а
тем более в мыслях, чувствах, лозунгах и т. д. Чем большим успехом
пользуется партия в массах, тем больше людей ломится в ее двери, тем
быстрее она растет, тем больше опасности для нее потерять свою однород-
ность, идейную похожесть, монолитность. Необходимо было массовое движе-
ние рабочих и массовый характер партии совместить с максимальным
единством действия, с чистотою принципов и с однородностью состава пар-
тии. Ленин нашел правильным выход в том, что взял курс не на партийного
интеллигента, который способен от сектантской однородности и однотоннос-
ти переходить к противоположной крайности - к мещанскому индивидуализму,
к разнообразию мнений, точек зрения и т. д., а взял курс на рабочего в
партии. Он взял курс на то типовое классовое единство, на ту классовую
