ная энергия, твердость, решительность и беззаветность борьбы. Врагов у
нас много, но они разъединены, или не знают, чего хотят (как все мелкие
буржуа, все Мартовы и Черновы, все беспартийные, все анархисты). А мы
объединены - прямо меж собой и косвенно с пролетариями всех стран; мы
знаем, чего мы хотим. И потому мы непобедимы в мировом масштабе, хотя
этим нисколько не исключается возможность поражения отдельных пролетарс-
ких революций на то или другое время.
Мелко-буржуазная стихия не даром называется стихией, ибо это действи-
тельно нечто наиболее бесформенное, неопределенное, бессознательное.
Нарцисы мелкой буржуазии думают, что "всеобщее голосование" уничтожает
натуру мелкого производителя при капитализме, но на самом деле оно помо-
гает буржуазии, при помощи церкви, печати, учительства, полиции, военщи-
ны, экономического гнета в тысячах форм, помогает ей подчинять себе рас-
пыленных мелких производителей. Разорение, нужда, тяжесть положения вы-
зывает колебания; сегодня за буржуазию, завтра за пролетариат. Только
закаленный авангард пролетариата способен устоять и противостоять коле-
баниям.
Весенние события 1921 года показали еще и еще раз роль эс-эров и
меньшевиков: они помогают колеблющейся мелко-буржуазной стихии отшат-
нуться от большевиков, совершить "передвижку власти" в пользу капиталис-
тов и помещиков. Меньшевики и эс-эры научились теперь перекрашиваться в
"беспартийных". Это доказано вполне. И только дураки могут теперь не ви-
деть этого, не понимать, что нам нельзя давать себя одурачивать. Беспар-
тийные конференции не фетиш. Они ценны, если можно сближаться с массой,
еще не затронутой, со слоями трудящихся миллионов, вне политики стоящих,
но они вредны, если дают платформу меньшевикам и эс-эрам, перекрашенным
в "беспартийных". Такие люди помогают мятежам, помогают белогвардейщине.
Меньшевикам и эс-эрам, как открытым, так и перекрашенным в беспартийных,
место в тюрьме (или в заграничных журналах, рядом с белогвардейцами; мы
охотно пустили Мартова за-границу), но не на беспартийной конференции.
Можно и должно найти другие способы проверки настроения масс, сближения
с ними. Пусть едет за-границу тот, кто желает поиграть в парламентаризм,
в Учредилки, в беспартийные конференции, отправляйтесь туда, к Мартову,
милости просим, испытайте прелесть "демократии", расспросите врангелевс-
ких солдат про эту прелесть, сделайте одолжение. А нам не до игры в "оп-
позиции" на "конференциях". Мы окружены всемирной буржуазией, караулящей
каждую минуту колебания, чтобы вернуть "своих", чтобы восстановить поме-
щиков и буржуазию. Мы будем держать меньшевиков и эс-эров, все равно как
открытых, так и перекрашенных в "беспартийных", в тюрьме.
Мы будем всеми способами завязывать более тесные связи с незатронутой
политикою массой трудящихся - кроме тех способов, которые дают простор
меньшевикам и социалистам-революционерам; дают простор колебаниям, вы-
годным для Милюкова. Мы будем в особенности усердно двигать на советскую
работу сотни и сотни беспартийных, настоящих беспартийных из массы, из
рядовых рабочих и крестьян, а не тех, кто "перекрасился" в беспартийные,
чтобы читать по шпаргалке меньшевистские и эс-эровские наказы, столь вы-
годные для Милюкова. У нас работают сотни и тысячи беспартийных, из них
десятки на важнейших и ответственных постах. Больше проверки их работы.
Больше выдвигать для новой проверки тысячи и тысячи рядовых трудящихся,
испытывать их, систематически и неуклонно, сотнями, передвигать на выс-
шие посты, на основании проверки опытом. Коммунисты у нас до сих пор еще
мало умеют понять свою настоящую задачу управления: не "самим" стараться
"все" делать, надрываясь и не успевая, берясь за 20 дел и не кончая ни
одного, а проверять работу десятков и сотен помощников, налаживать про-
верку их работы снизу, т.-е. настоящей массой; направлять работу и
учиться у тех, у кого есть знания (спецы) и опыт налаживания крупного
хозяйства (капиталисты). Умный коммунист не боится учиться у военспеца,
хотя 9/10 военспецов способны на измену при каждом случае. Умный комму-
нист не побоится учиться у капиталиста (все равно, будет ли этот капита-
лист крупным капиталистом-концессионером, или торговцем-комиссионером,
или мелким капиталистиком-кооператором и т.п.), хотя капиталист не лучше
военспеца. Научились в Красной армии ловить изменников военспецов, выде-
лять честных и добросовестных, использовывать в общем и целом тысячи и
десятки тысяч военспецов. Учимся делать то же (в своеобразной форме) с
инженерами, учителями - хотя делаем это много хуже, чем в Красной армии
(там Деникин и Колчак хорошо нас подгоняли, заставляли учиться поскорее,
поусерднее, потолковее). Научимся делать то же (опять-таки в своеобраз-
ной форме) с комиссионерами-торговцами, с скупщ работающими на госу-
дарство, с кооператорами-капиталистиками, с концессионерами-предпринима-
телями и т. д.
Массе рабочих и крестьян нужно немедленное улучшение их положения.
Поставив на полезную работу новые силы, в том числе беспартийных, мы
этого достигнем. Продналог и ряд связанных с ним мероприятий этому помо-
жет. Экономический корень неизбежных колебаний мелкого производителя мы
этим подрежем. А с политическими колебаниями, полезными только Милюкову,
мы будем бороться беспощадно. Колеблющихся много. Нас мало. Колеблющиеся
разъединены. Мы объединены. Колеблющиеся экономически несамостоятельны.
Пролетариат экономически самостоятелен. Колеблющиеся не знают, чего они
хотят: и хочется, и колется, и Милюков не велит. А мы знаем, чего мы хо-
тим.
И потому мы победим.
Заключение.
Подведем итоги.
Продналог есть переход от военного коммунизма к правильному социалис-
тическому продуктообмену.
Крайнее разорение, обостренное неурожаем 1920 года, сделало этот пе-
реход неотложно необходимым в силу невозможности быстро восстановить
крупную промышленность.
Отсюда: в первую голову улучшить положение крестьян. Средство: прод-
налог, развитие оборота земледелия с промышленностью, развитие мелкой
промышленности.
Оборот есть свобода торговли, есть капитализм. Он нам полезен в той
мере, в которой поможет бороться с распыленностью мелкого производителя,
а до известной степени с бюрократизмом. Меру установит практика, опыт.
Страшного для пролетарской власти тут ничего нет, пока пролетариат твер-
до держит власть в своих руках, твердо держит в своих руках транспорт и
крупную промышленность.
Борьбу с спекуляцией надо превратить в борьбу с хищениями и с уклоне-
ниями от государственного надзора, учета, контроля. Таким контролем мы
направляем неизбежный в известной мере и необходимый нам капитализм в
русло государственного капитализма.
Всестороннее, всемерное, во что бы то ни стало развитие инициативы,
почина, самостоятельности мест в деле поощрения оборота земледелия с
промышленностью. Изучение практического опыта в этом отношении. Возможно
большее его разнообразие.
Помощь мелкой промышленности, обслуживающей крестьянское земледелие и
помогающей ему подняться; помощь ей, до известной степени, и раздачей
государственного сырья. Преступнее всего - оставлять сырье необработан-
ным.
Не бояться "ученья" коммунистов у буржуазных спецов, в том числе и у
торговцев, и у капиталистиков-кооператоров, и у капиталистов. Учиться у
них по форме иначе, а по сути дела так же, как учились и научились у во-
енспецов. Результаты "науки" проверять только практическим опытом: сде-
лай лучше, чем сделали рядом буржуазные спецы, сумей добиться и так и
этак подъема земледелия, подъема промышленности, развития оборота земле-
делия с промышленностью. Не скупись платить "за науку": за науку запла-
тить дорого не жалко, лишь бы ученье шло толком.
Всячески помогать массе трудящихся, сближаться с ней, выдвигать из
нее сотни и тысячи работников беспартийных на хозяйственную работу. А
переодетых в модный, кронштадтски-беспартийный наряд меньшевиков и
эс-эров держать бережливо в тюрьме, или отправлять в Берлин к Мартову
для свободного использования всех прелестей чистой демократии, для сво-
бодного обмена мыслями с Черновым, с Милюковым, с грузинскими меньшеви-
ками.
21 апреля 1921 г.
А. Воронский.
У СКЛЕПА.
Под кремлевской стеной, где вызванивают невнятно куранты III Интерна-
ционал, у братских могил, - свежий наскоро сделанный склеп, обшитый дос-
ками, и на них, выкрашенных в стальной цвет, начертано одно, ставшее
большим, как мир, слово:
Ленин.
Склеп застыл неподвижно-строгим броневиком у этого штаба краснозвон-
ной, краснозвездной рати. Склеп стоит, как верный, молчаливый страж.
...Дни прощальных, последних приветов отошедшему и упорно, неотвязно
горькое горечью недавней утраты имя:
Ленин.
Призыв и знамя, пароль и лозунг, клятва верности и зов в грядущие ве-
ка, боевой клич и символ братства и товарищества.
Двоится образ подвижного крепкого человека и того, чьи уста больше
никогда не разомкнутся в живом трепете слова. Кажется, сказано все, что
нужно, в сотнях и тысячах статей подведены итоги, и вместе с тем есть
что-то важное, о чем не написано и что будет написано гораздо позже и
нескоро. В такие моменты с особой остротою ощущается бедность и ограни-
ченность языка.
...Ленин...
---------------
...Россия издавна жила в бунтах, в восстаниях, в кровавой и крестной
борьбе трудовой, исподней народной массы. История этой тяжбы уходит в
глубь и в темь веков. Она известна в самых общих очертаниях. Историчес-
кая жизнь наших окраин протекала под знаком этой борьбы. Туда спасались
наши бегуны, протестанты, не умевшие мириться "смерды" и "холопы", пост-
радавшие от царского чиновничьего, дворянского гнета. Вольная, буйная
запорожская сечь, глухие таежные места Сибири, бескрайные степи Оренбур-
га, холодные скалы и тундры северного края давали приют искателям "пра-
ведной жизни", тем, кто отстаивал свои права на лучшую жизнь и прежде
всего право владеть и обрабатывать свободно землю.
Не раз и не два с Пугачевым, с Разиным, с другими народными атаманами
и вожаками поднималась наша "голытьба", огнем и мечом мстя дворянству и
купечеству за свои тяготы и за свою беспросветную жизнь. То, что предс-
тавлялось идиллией в учебниках истории, в повестях и романах, в поэмах и
стихах, было напоено, наполнено до краев то глухой и скрытой, то явной и
звучащей, как набат, борьбой угнетенных против угнетателей.
Но всегда бывало так, что движение, борьба крестьянских масс разбива-
лись о гранит деспотического государства. Государство было организовано,
имело сложный административный аппарат, регулярную армию, опиралось на
поместное дворянство со своеобразной культурой. Крестьянство жило в не-
подвижных, патриархальных, отсталых, крепостнических условиях, было рас-
пылено, поголовно неграмотно, бескультурно; оно поднималось стихийно,
неорганизованно и так же стихийно бросало оружие при первых неудачах.
Такие поражения были неисчислимы и постоянны. Складывалось убеждение,
уверенность даже: "против рожна не попрешь", "не нами началось, не нами
и кончится". Казалось, что верхние и нижние социальные этажи будут су-
ществовать вечно, а борьба угнетенных обречена на поражения.
Так было не только в России, так было в Турции, в Индии, в Китае, в
Японии.
В так называемую "эпоху великих реформ" крестьянству нашему удалось
расшатать классическое крепостничество, но здесь не было победы. Царский
и дворянский гнет остался, крепостничество осталось в своих пережитках.
Во второй половине XIX века пришла революционная народническая интел-
лигенция, но она была слишком чужда народу, далека от него, новый
класс-борец еще не сформировался, и героические усилия нашей интеллиген-
ции разбились также о гранит деспотизма, распылившись в подвижнической
