Офис ассоциации стал напоминать штаб во время генерального сражения -
разрабатывали стратегические планы, определяли дислокацию встреч, напря-
женно ждали сообщений с театра военных действий. Ляля еле успевала под-
носить снаряды - подносы с кофе и чаем.
Быстроглазый Лев Рабин поначалу вежливо, а потом все настырнее и раз-
вязнее требовал то одного. то другого, торговался до хрипоты за каждый
рубль, при случае устало-озабоченно напоминал толстому, как талисман
Московской олимпиады, Мише:
- Слушай, и за что они там в министерстве иностранных дел зарплату
получают? Нам же катастрофически срочно надо в Штаты. Там вот-вот выбе-
рут нового президента. Я хочу знать, что он хочет.
По другую сторону стола сидели те, кого когда-то нельзя было показы-
вать по телевидению, о ком нельзя было писать в газетах, кто в представ-
лении рядового обывателя совершал, не различая дня и ночи, научные под-
виги, жертвуя жизнью, как герой фильма "Девять дней одного года". Если
бы сняли кино про "десятый день", то оказалось бы, что засекреченные ге-
рои - такие же малообеспеченные люди, которые тоже хотят иномарку и зе-
мельные участки в собственное владение.
Редкий случай - переговоры были успешно завершены.
И наступила в одночасье оглушительная тишина, подобная первой минуте
мира после многолетней войны. Ни звонков, ни встреч, даже Ляля скучала
над очередным детективным романом.
А Лев и Миша исчезли. Позже Николай при случае показал ксерокопию
письма о Трех миллиардах в банке - там объяснили, что оно было дано
только под обязательство иностранного учредителя фирмы "Тримпэкс" отк-
рыть валютный аккредитив, чего сделано не было. Вернулись в свои секрет-
ные лаборатории герои "Десятого дня одного года". Сделка не состоялась
еще и потому, что вышел указ, запрещающий какую-либо коммерцию с "осьми-
ногами" или иной стратегически важной экзотикой, и еще один, предписыва-
ющий вывозить цветные металлы только через спецэкспортеров и по квотам.
И на авансцену вышли фонды.
Фонды, фонды, фонды... Во имя самых высоких идей создавались и су-
ществовали десятки фондов, которым дана была льгота -государственную та-
моженную пошлину они могли тратить на добывание медикаментов, питания и
другие нужды детей Чернобыля, вои нов Афганистана или донских казаков.
В подъезде пахло кошачьей мочой, на выщербленных ступенях лестничных
маршей хрустела под ногами осыпавшаяся известка, стены в комнатах храни-
ли пятна от украшавших их когда-то картин, пятна были светлыми, как вос-
поминания о прошедшей жизни. В углу врос навеки огромный продавленный
диван, на котором Леониду пришлось с полчаса дожидаться. Зато на колче-
ногих столах сияли мониторы самых современных компьютеров, мягко трезво-
нили японские телефоны, из телефаксов выползала белая бумажная лента с
сообщениями.
- Вы извините, временно размещаемся в доме, предназначенном на снос,
без мебели, без вывесок. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
Ухожен, хорошо стрижен, легкая седина и ровный загар. Зимой. Пиджак
от "Валентино", одеколон от "Диора". Так, наверное, выглядит Рокфеллер,
подумал Леонид.
- У вас металл, у нас деньги и квоты.
Такие ходят на собственных яхтах и живут на собственных островах. Но
те не говорят по-русски вообще, тем более, как этот, без акцента. И ка-
кое отношение он имеет к этому фонду?
- Чьи интересы вы представляете? - осторожно спросил Леонид.
- Как чьи? - усмехнулся "Рокфеллер" и призадумался. - У меня три пас-
порта: советский, латвийский и австрийский. Я - президент совместного
акционерного общества в Вене, живу в Риге. Зато всем удобно. Фонду в
первую очередь. Вы даете металл, мои партнеры в Вене - валютный аккреди-
тив, фонд - квоту и рублевое обеспечение.
В "кошачий" подъезд Леонид ходил или звонил еженедельно, но бестолку.
Единственным достижением можно было считать приятельские отношения, ус-
тановившиеся с одним из сотрудников фонда, одетого отнюдь не в пиджак от
"Валентино". Он-то и объяснил Леониду, что президент австрийского СП на
полученные кредиты накупил спирта "Ройял" для страждущих и алчущих рос-
сийских граждан. Соло на "рояле" принесло ему деньги, большие деньги,
дети же Чернобыля получили от гражданина трех государств комбинацию из
трех пальцев.
В отличие от кошачьего подъезда другой фонд размещался в уютном особ-
няке в "тихом" центре Москвы.
За большим черным столом в кожаном кресле с высокой спинкой несораз-
мерно малой выглядела белокурая в красном платье с золотой брошью женщи-
на, ни дать, ни взять "Белоснежка"... лет шестидесяти.
- Вам привет от Николая Николаевича, - сказал, представившись, Лео-
нид.
"Белоснежка" заулыбалась:
- Колька Долин... Да-а, погуляли мы с ним на комсомольским активах.
Рассказывал он мне про тебя, про твою историю с географией. Постой, пос-
той... вспомнила. Стихи-то не бросил писать?
...дробился лошадиный цокот...
Не бросил, ответил, смутившись, Леонид. Ему вдруг до жара в висках захотелось
поделиться с "Белоснежкой" волшебным таинством поэзии, когда образ возникает
из хрустально звучащего словосочетания, поведать о своих мытарствах по
редакциям и издательствам, о том, с каким трудом увидел свет сборник стихов
Леонида Долина, но вместо исповеди протяул тонкую книжку "Белоснежке".
- Ишь ты, - уважительно приняла ее "Белоснежка".
Надела очки, полистала.
- А вот за это спасибо. Обязательно почитаю на досуге. С этой партий-
ной работой семьей не обзавелась, так что вечерами...
Достаточно одного, но особого взгляда женщины, чтобы не только понять
без слов, но и ощутить ее интерес. Именно таким взглядом одарила "Белос-
нежка" Леонида при следующей встрече:
- Прочла. Да-а-а... Редкий мужчина...
Она не договорила и Леонид так и не узнал, что за строки и почему
вызвали у "Белоснежки" такую ассоциацию - редкий...
Она мотнула головой, словно стряхивая наваждение:
- Что-нибудь еще печатал?
- Нет, это единственная моя опубликованная книга, - отвечал Леонид. -
А стихи еще есть... И рассказы... Хочу издать за свой счет... Как деньги
заработаю.
- Грамотно, - одобрила "Белоснежка". - Хотя дело это дорогое, но по-
можем. Ты металл давай, а уж квотами мы обеспечены. Есть, не перевелись
еще свои люди на самом верху. Даром что ли мы в президиумах вместе мая-
лись, а?.. Значит, жду.
И вновь в ее глазах затеплилось то, что в случае взаимности делает
двоих родней родного друг другу. Леонид же неожиданно ярко представил,
что ощущал в таких случаях новый фаворит стареющей императрицы. Как Зу-
бов с Екатериной Второй.
- Многостаночница, - усмехнулся Николай, когда Леонид рассказал ему о
встрече с "Белоснежкой". - Ты фильм "Светлый путь" помнишь? С Орловой?
Это про нее, в точности.
Путь мой, светел ли ты?..
Строка у Леонида сложилась разом - готовое начало нового стихотворения или его
финал - Леонид подивился легкости ее явления и тут же улыбнулся, что же
необычного, уже тлеет пожар осени и самое время стихам...
Леонид и услышал и увидел строку - свой путь, не только сегодня, от
вокзала по проспекту, а потом пешком по бульварчику, но и путь от геог-
рафа до посредника в торговле металлами, и главный путь от мальчика Ле-
ни-тихони, задумчиво глядящего на этот свет разноцветными глазами - ры-
жим и серым - до Поэта.
Глава четвертая
--===Крест===--
К Р Е С Т
Глава четвертая
Дробился лошадиный цокот
И растворялись двери -
Влетал, как легкий ветер, Моцарт.
Входил Сальери.
На проходной Леонид назвал номер своего пропуска, ему выдали пластмассовый
прямоугольничек, схожий с рамочкой для проездных билетов. Леонид пересек
внутренний двор и поднялся на третий этаж отдельно стоящего кирпичного
строения. Из дверей длинного коридора первых четыре по правую сторону
принадлежали ассоциации Николая Долина : кабинет Николая, Ляля-секретарша,
замы, бухгалтерия.
Петухов и Голубович уже уставились в экран монитора, пытаясь дога-
даться, какую же команду следует выдать герою компьютерной игры - дос-
тать пистолет, телепортер или атомную бомбу. Дело в том, что герой
изъяснялся на чистом французском, а что у Петухова, что и Голубовича и с
чисто русским было туговато.
Игры на компьютере занимали в ассоциации основное место по объему
истраченного рабочего времени. Играли с утра и до глубокого вечера, иг-
рали до одури, до запирания вахтерами всех служебных помещений в том
числе и туалетов - на этот случай имелась трехлитровая банка, куда
справляли малую нужду.
Петухов был чемпионом по всевозможным тетрисам - складывал кубики так
складно, что только держись. Голубович, как бывший программист, предпо-
читал интеллектуальные задачки. Но самым заядлым игроком был, как ни
странно, шеф "дядя Коля". Привычка руководить, начальствовать и здесь
проявлялась вовсю: Николай то объявлял персональный чемпионат, то делил
подчиненных на команды, обычно забирая себе подобострастно бессловесного
Голубовича, а Петухову доставался Леонид. Здесь был свой расчет: брат,
тем более старший, и есть брат, на брата особо и не прикрикнешь, не дашь
ему совета-указания.
Азарт игры достигал временами высокого накала - память Петухова до
гробовой доски сохранит то время, когда он правил, будучи партийным на-
чальником, народными массами, в том числе и Николаем Долиным, и выигрыш,
пускай и на компьютере, как утешительный приз, доказывал профпригодность
Петухова для начальствования и по сей день.
Громко щелкнул, включаясь, селектор.
- Леонид Николаич, зайди, - прозвучал голос брата.
Лялина проходная была пуста, опаздывает, как всегда.
- Присаживайся, Коляныч... - Николай долго задумчиво смотрел в окно,
вертел карандаш в руках, прежде чем продолжил.
- Посоветоваться хочу... Сколько ты у нас, года полтора?.. Даже
больше... Ну, и как ты сам оцениваешь свою трудовую доблесть?
Леонид понял, что должен состояться тот разговор, который давно наз-
ревал.
Мозаика встреч и переговоров, в которых участвовал, которые проводил
Леонид, была причудливо пестра, но едина по сути своей. Как на ги-
гантских качелях надежда круто заработать, то взлетала до радужных вы-
сот, то рушилась в бездну пессимизма. За полтора года Леонид, казалось,
прошел все стадии, все ступени, все состояния в покупке и продаже метал-
лов, стал профессионалом - не было, не хватало, недоставало реального
результата, завершения солидной сделки.
- Ты же знаешь, Коляныч, твоя зарплата - фактически из кармана наших
женщин. Лены Алисовой, Гали Уткиной, Люси Серпилиной, Ляли...
Леонид представил себе, как портретную галерею, вереницу российских
женских образов конца двадцатого века: маленькую, рыжую проныру Алисову,
грузную, туповатую Уткину, мужеподобную, с вечным огарком "Беломора" во
рту Серпилину, манерную, томную Лялю. Все они вроде бы неплохо относи-
лись к Леониду, приглашали на чай, кормили домашними пирогами, но... Ле-
онид - брат шефа, а тот раздает конверты... с другой стороны, если в
конверте не хватает...
- Вчера Серпилина зашла с ведомостью на зарплату... - Николай профес-
сионально выдержал паузу, - ...и спрашивает, а какого размера детородный
орган у Гулькина? Я, говорю, не понял ни вопроса, ни степени Вашей заин-
тересованности в этом, Людмила Александровна, а она мне, видите эти фа-
милии в ведомости? Это кто? Миллиардеры наши, сделками крутыми ворочают,
а заработали они с Гулькин... нос. Смех смехом, а народ интересуется,
чем это Леонид Николаевич Долин полезен ассоциации и лично каждому ее
члену.
Что мог ответить Леонид на вопрос Николая - как Леонид оценивает свою
собственную трудовую доблесть? Николай и сам все прекрасно знал.
- Ты посуди сам, - Николай говорил доверительно, тихо, - возьмем того
же Петухова. Ведь мудак мудаком, еще в райкоме у него кличка была "Пу-
