шать сразу, по принципу: раз - и все!
И Люся прижалась к Виктору.
Их молчание было настолько наполнено теплом расцветающего
чувства, что они не заметили, как Таисия и Антон, Марина и Сергей
окружили их, и, взявшись за руки, карнавальным хороводом заклю-
чили в свои объятья...
3
Счастье...
Был ли Виктор счастлив прежде, до встречи с Люсей? Да, по-
тому что любил свою первую жену Галину и был счастлив с ней, и
сильно страдал, когда они разошлись, но то было иное счастье, сча-
стье слепой влюбленности молодости, слепой еще и потому, что моло-
дость эгоистична и любит больше от желания любви и еще не умеет
дарить своих чувств, а хочет, чтобы ее одаривали. После развода,
после этого сильного ожога Виктор внутренне очерствел, мыслил
трезвее, рассудительнее и, став к тому же хозяином двухкомнатной
квартиры после смерти родителей, не допускал в отношениях с жен-
щинами, с которыми его сводила судьба, ни страсти, ни глубины
чувств. А может быть ему удавалось так жить еще и потому, что он
никого не любил по-настоящему.
Иное дело Люся...
Виктор проводил Люсю, она назвала ему номер своего домашнего
телефона, сославшись на то, что на работе трудно ее поймать, но про-
водить себя разрешила только до перекрестка в квартале новых, пря-
молинейно стандартных домов и чмокнула его в щеку на прощание.
Вернувшись домой, он тщательно прибрался в квартире, мыслен-
но представляя себе как раздастся звонок и Люся войдет в чистую,
ждущую ее прихода комнату. Виктору показалось, что маски сочув-
ственно поглядывают на своего хозяина и лукаво перемигиваются ме-
жду собой, потому что для них Люсина рука, Люсин взгляд теперь
важнее, чем его. "Ах, вы предатели", - беззлобно подумал Виктор и
перевесил самую нахальную в дальний угол.
С этого момента Люся вошла в его жизнь, вошла не только же-
ланным подарком, а как спокойная, властная хозяйка его чувств,
его мыслей, его времени. Вначале он не понял этого, а если и понял,
то не противился, сам желая своего плена.
Виктор полюбил.
Полюбил сильно, по-настоящему, но сам еще не знал ни силы
своего чувства, ни истинной цены его.
Окружающий мир поменял для Виктора свою обыденность на
праздничный наряд: февральские вьюги побелили город и, выдох-
нувшись, стихли, светило роскошное солнце на голубом атласном
небе, воздух обжигал родниковой свежестью. Ощущая необыкновен-
ный подъем обострившихся чувств, Виктор удивленно и радостно
понимал, что он сейчас не такой, как все, что он и своей летящей по-
ходкой и взволнованными глазами выделяется из серой, унылой по
сравнению с ним толпы, которая буднично вершит свои дела. И Вик-
тору хотелось крикнуть: "Ну, что же вы! Зачем печалиться, зачем
страдать? Зачем придавать значение тем пустякам, которые кажутся
вам столь важными, когда все, ну, буквально все, прекрасно, вы по-
нимаете, пре-кра-сно! И ведь как просто: раз... и все! Скиньте груз
суеты, оглянитесь вокруг, живите, наслаждайтесь!"
Говорят, что люди от счастья глупеют. Это не так. Просто у сча-
стливых людей свои ценности, которые кажутся глупыми только лю-
дям, по-житейски трезвым и здравомыслящим.
Виктор позвонил на следующий день Марине и спросил ее, по-
чему Люся дала ему свой домашний телефон, а не служебный. Марина
объяснила ему, что Люся работает в дружном женском коллективе, где
каждая переводчица заинтересована в том, чтобы отбить у подруги
выгодную работу, а иногда просто из зависти могут сделать любую
пакость, сказать, где надо, что Люся морально неустойчива. Кроме
того, сказала Марина, домой надо звонить днем, так безопаснее -
муж всегда на работе. И спросила с оттенком зависти:
- Кейфуешь, Вика?
Виктор позвонил также Антону, но тот спокойно выслушал
внешне небрежного, но внутренне ликующего Виктора и предупредил:
- Интересная женщина. Смотри, не споткнись на ней.
Споткнуться?.. На Люсе?.. Что значит споткнуться?.. Виктор не
только не понял предостережения Антона, он отмахнулся от него, он
не желал его. Виктор был настолько уверен в себе, в Люсе, в своей
любви, что Люсе позвонил только через три дня, считая, что она,
как и он, должна опомниться, придти в себя после такого чудесного
потрясения.
Надо представить себе, как он, еле сдерживая радостную улыб-
ку, набрал ее номер, как услышал ее голос:
- Слушаю вас... Алло!.. Вас не слышно...
- Здравствуй, Люся, - наконец хрипло сказал Виктор и откашлял-
ся. - Здравствуй, это я - Виктор.
- Здравствуйте, Виктор, - приветливо, но вежливо сказала Люся.
Виктор замер от неожиданности, ему не то, что не поверилось, он
представить себе не мог, что их разговор - всего лишь светская беседа
двух воспитанных, случайно встретившихся в чьем-то доме людей. Но
тут же острая догадка осенила его:
- Ты... Ты не можешь говорить? - торопливо и приглушая голос,
спросил он. - Ты не одна?
- Почему же? - также ровно ответила Люся. - Михаил на работе.
Дениска в садике.
Виктора больно резануло имя человека, имеющего право касаться
ее, быть с нею близким, владеть ею - Михаил, но еще сильнее оша-
рашило ее равнодушие.
- А почему ты так официальна? - переспросил он с иронией, но
сам уже чувствуя неотвратимо надвигающуюся беду. И ляпнул не-
сусветную глупость:
- Мы же вроде пили на брудершафт...
- Правда?.. - деланно-удивленно протянула Люся.
Виктора понесло дальше. Тем же шутливым тоном он продол-
жил:
- И не только пили...
- Что же еще? - со спокойным интересом спросила Люся.
Виктор растерялся и разозлился, руки у него тряслись, он бес-
смысленно уставился в телефонный диск и на два рычажка, на кото-
рые достаточно положить телефонную трубку и весь этот бред пре-
рвется, будто его и не было... Разве скажешь человеку: "А помнишь,
ты мне говорила, что любишь?.."
- Ну... У нас же есть тайна... Наша тайна... - уже с отчаянием в
голосе замялся Виктор. - Мы же договорились, что мой дом - это твой
дом, твой угол, где и радость твоя вдвойне, и горе твое пополам...
- А, так вы об этом? - рассмеялась Люся. - Господи, какая ерунда!
И вы поверили всерьез во всю эту чепуху? Да, было красиво, хоро-
ший, приятный вечер: слайды, песни Антона, ваши маски, музыка...
Повеселились от души - и хватит.
Казалось, что Люся была даже удивлена горячностью Виктора,
его настойчивостью. Он же, совершенно потеряв себя, стал выгова-
ривать ей, как обиженный мальчик:
- Какая же это чепуха?.. Ты же сама говорила, что веришь в лю-
бовь с первого взгляда, что сама предпочитаешь жить по принципу:
раз - и все! Что же мне делать, если я тебя увидел - и все?
- Да перестаньте вы, не выдумывайте, пожалуйста. Не знаю я,
что вам делать... Вы же отвечаете за свои слова, взрослый человек
как ни как.
- Я-то отвечаю за свои слова, а вот вы... - обида захлестнула
горло Виктору, он задохнулся. - Я хочу тебя видеть, я должен тебе
объясниться...
- Да смешно все это, оставьте, - ледяным голосом сказала Люся. -
Глупо...
- Как же так? - уже с глухой безнадежностью спросил Виктор. -
Вот тебе и раз...
- ... и все! - звонко сказала Люся и повесила трубку.
4
Теперь окружающий мир для Виктора поменял свой празднич-
ный наряд на... нет, не на обыденность, а на безысходный траур.
Происходило это постепенно, не сразу. Поначалу Виктор сгоряча
решил: нет - и не надо, не больно хотелось...
Но потом оказалось, что хотелось и БОЛЬНО хотелось.
Он, сделав вид, что забыл, что не помнит, что равнодушен к Лю-
се, неожиданно для себя, в самый неподходящий момент - на работе,
в разговоре по телефону, в беседе с кем-то, как в бездонную пропасть,
падал в горячий, бурный, мысленный спор с Люсей.
Особенно по ночам.
Споры эти начинались по-разному: он ее убеждал, то ласково-
разумно, то иронично-шутливо, то колко-обиженно в том, что она,
ничем не связывая себя, может быть просто его хозяйкой, владеть
им, как вещью, что он готов беспрекословно исполнять все ее капри-
зы и, наконец, это просто глупо не воспользоваться такой возможно-
стью. Позвонила, раз - и все... Все, что в его силах. Он будет кроток,
терпелив, услужлив. Если ей не хочется звонить, он сам будет еже-
дневно, неназойливо сигналить: я здесь, я готов, я жду...
Эти мысленные споры ничем не кончались. Люся в них загадочно
молчала, иногда улыбалась, иногда внимательно поглядывала на Вик-
тора - так ему представлялась ее реакция на те или иные его доводы.
Более того, со временем Люся как бы теряла интерес к спорам, да и
Виктор выдохся.
Виктор не сказал ни Марине, ни Антону о своем фиаско. Во-
первых, он стеснялся признаться им, что любит по-настоящему, а во-
вторых, потому что между ним, Мариной и Антоном были свои от-
ношения, которые можно условно назвать современными. Триумвират
их складывался долгое время и, сложившись, стал существовать по
неписанным, но строго соблюдаемым законам взаимной выручки без
затрагивания душевных глубин. Каждый из них - и Антон, И Ма-
рина, и Виктор - свято исполняли первую и единственную заповедь
триумвирата: если кто-то из них о чем-то просит, значит, ему этого
хочется, он в этом нуждается и просьбу эту надо выполнить, не жа-
лея усилий. И дело было не только в том, чтобы помочь достать где-
то импортные джинсы или экспортную водку - не это было главное.
В конце концов, в этом у них даже не было особой нужды - зато каж-
дый из них имел свой круг связей и знакомств, который был в полном
распоряжении триумвирата.
Марина работала в бюро по туризму и экскурсиям. Через нее
проходило огромное количество самых разнообразных людей, среди
которых было немало таких, кто, не стесняясь, предлагал свои услу-
ги Марине, и она, также не стесняясь, но очень выборочно и расчет-
ливо, пользовалась ими. Собственно говоря, Антон познакомился с
Мариной, обратившись к ней за путевкой на горнолыжный курорт.
Антон был на своеобразном положении в триумвирате. Он зани-
мал скромную должность инспектора по технике безопасности в от-
раслевом министерстве, но входил в различные комиссии, которые
постоянно разъезжали по стране, проверяя состояние дел с техникой
безопасности на том или ином предприятии. Виктор несколько раз
пытался проникнуть хотя бы просто из любопытства в систему взаи-
моотношений руководителей производственных объединений с по-
добными комиссиями, но Антон просто не отвечал на вопросы Вик-
тора. Во всяком случае , не было города, где по рекомендации Антона
не приняли бы его друга или подругу на высшем уровне.
Кроме того, в горах Антон не только получал удовольствие и ук-
реплял свое здоровье. Горные лыжи - престижный и дорогой вид
спорта, если им заниматься на уровне западных образцов. Лыжи, кре-
пления, ботинки, палки, костюмы, очки, перчатки, шапочки - любая
деталь, действительно имеющая значение при спуске с горы или про-
сто пижонского характера, превратилась в супержеланный предмет и
в то же время предмет тайной гордости современного любителя-
горнолыжника. С каменными лицами проходят на подъемник
мимо длинной очереди страждущих в суперкостюмах, шапочках, оч-
ках, в суперботинках, с суперлыжами те, кто может себе это позво-
лить, то есть люди и с деньгами, и со связями...
А разве не приятно, ощущая блаженную усталость после трое-
кратного спуска с горы, сидеть у пылающего камина и слушать пес-
ни Антона?.. Антон прочно входил в горнолыжную элиту.
Виктор, или как его звал Антон, Вика, в триумвирате стоял, по-
жалуй, на нижней ступеньке иерархической лестницы. Нет, он оди-
наково и безотказно пользовался всеми возможностями, которые име-
лись у Антона и Марины, просто он был третьим среди равных.
Институт, в котором работал Виктор, имел собственное эксперимен-
тальное производство, а значит, умельцев с золотыми руками, кото-
