апельсиновом ликере.
-- Благодарю, Николас, -- сказал Колен. -- На ваш взгляд,
что нужно сделать, чтобы еще раз увидеть девушку, в которую
влюблен?
-- Ей-Богу, Месье, -- сказал Николас, -- вам наверняка
может представиться случай... Я должен признаться, Месье, что
со мной такого никогда не случалось.
-- Естественно, -- сказал Шик. -- Вы сложены как Джонни
Вейсмюллер. Но другие-то нет!
-- Я благодарю Месье за эту оценку, она тронула меня до
глубины души, -- сказал Николас. -- Я советую Месье, --
продолжал он, обращаясь к Колену, -- всячески постараться
получить посредством той персоны, у которой Месье встретил
персону, присутствия которой, по-видимому, недостает Месье,
некоторую информацию о привычках последней и о местах, где она
обычно бывает.
-- Несмотря на всю сложность ваших оборотов, -- сказал
Колен, -- я думаю, Николас, что и впрямь имеется такая
возможность. Но знаете, когда влюбляешься, становишься идиотом.
И потому я не сказал Шику, что уже давно обдумываю этот способ.
Николас отправился обратно на кухню.
-- Неоценимый парень, -- сказал Колен.
-- Да, -- сказал Шик, -- он действительно умеет готовить.
Они выпили еще сотерна. Вернулся Николас, он нес огромный
сладкий пирог.
-- Дополнительный десерт, -- сказал он.
Колен взялся за нож, но в последний момент замер, так и не
надрезав ровную поверхность.
-- Он слишком красив, -- сказал он. -- Подождем немного.
-- Ожидание, -- сказал Шик, -- это прелюдия в минорном
ладу.
-- Почему ты так сказал? -- спросил Колен.
Он взял бокал Шика и наполнил его золотистым вином,
тяжелым и подвижным, как густой эфир.
-- Не знаю, -- сказал Шик. -- Просто внезапная мысль.
-- Попробуй! -- сказал Колен.
И они осушили свои бокалы.
-- Необыкновенно! -- сказал Шик, глаза которого
засветились красноватым мерцающим огнем.
Колен держался за грудь.
-- Даже лучше, -- сказал он. -- Это не похоже ни на что
известное.
-- Ну и что, -- сказал Шик. -- Ты тоже не похож ни на что
известное.
-- Уверен, -- сказал Колен, -- что, если выпить
достаточно, Хлоя сразу же появится.
-- Бездоказательно! -- сказал Шик.
-- Ты меня провоцируешь! -- сказал Колен, протягивая
бокал.
Шик наполнил бокалы.
-- Подожди! -- сказал Колен.
Он потушил люстру и маленькую лампу, освещавшую стол.
Теперь только в углу мерцал зеленый огонек шотландской иконы,
перед которой Колен обычно медитировал.
-- О! -- пробормотал Шик.
В хрустале вино мерцало переменчивым фосфоресцентным
блеском, эманацией мириадов светящихся всеми цветами точек.
-- Пей! -- сказал Колен.
Они выпили. Отблеск остался у них на губах. Колен зажег
свет, казалось, он колеблется, стоит ли стоять.
-- Один раз не в счет, -- сказал он. -- Я думаю, бутылку
нужно кончить.
-- Может, разрежем пирог? -- сказал Шик.
Колен схватил серебряный нож и прочертил спираль на ровной
белизне пирога. Вдруг он остановился и с удивлением уставился
на свое творение.
-- Испробую-ка я кое-что, -- сказал он.
Из стоящего на столе букета он выхватил лист остролиста, а
другой рукой поднял пирог. Бистро вращая его на кончике пальца,
он опустил одно из остриев остролиста на спираль.
-- Слушай!.. -- сказал он.
Шик прислушался. Это была "Хлоя" в аранжировке Дюка
Эллингтона.
Шик посмотрел на Колена. Тот был очень бледен. Шик взял у
него из рук нож и недрогнувшей рукой вонзил его в пирог. Он
рассек его надвое, и в пироге оказалась новая статья Партра для
Шика и свидание с Хлоей для Колена.
XIII
Колен стоял на углу площади и ждал Хлою. Площадь была
круглая, на ней имелись церковь, голуби, сквер, скамейки, на
переднем плане автомобили и автобусы на щебенке. Солнце тоже
ждало Хлою, но оно могло развлекаться, отбрасывая тени,
заставляя прорастать через равные промежутки времени семена
дикой фасоли, толкая ставни и вгоняя в краску стыда зажженный
из-за безалаберности верховного электрика уличный фонарь.
Колен теребил край перчатки и готовил первую фразу. Чем
дальше, тем быстрее и быстрее видоизменялась эта злополучная
фраза. Он не знал, что делать с Хлоей. Может быть, увести ее в
чайный салон, но там обычно такая жуткая атмосфера, да еще эти
прожорливые сорокалетние дамы, поедающие, оттопырив мизинец, по
семь пирожных с кремом, просто противно. Он признавал лишь
мужское обжорство, которое расцветало, не умаляя природного
достоинства мужчин. Не в кино -- она не согласится. Не на
депутатодром -- там ей не понравится. Не на телячьи бега -- она
испугается. Не в больницу Сен-Луи -- это запрещено. Не в Лувр
-- там позади ассирийских херувимов скрываются сатиры. Не на
вокзал Сен-Лазар -- там только и есть что тележки и ни единого
поезда.
-- Добрый день!..
Хлоя подошла сзади. Он быстро стащил перчатку, запутался
внутри, влепил себе в нос затрещину, сделал "Уй!.." и пожал
Хлое руку. Она смеялась.
-- У вас смущенный вид!..
Манто из пышного меха под цвет волос, меховая же шапочка,
короткие сапожки с меховыми отворотами.
Она взяла Колена под руку.
-- Почему вы не предлагаете мне руку? Сегодня вы
нерасторопны!..
-- В прошлый раз все шло само собой, -- признался Колен.
Хлоя опять засмеялась, а затем взглянула на него и
засмеялась еще сильнее.
-- Вы смеетесь надо мной, -- жалобно сказал Колен. --
Будьте милосердны.
-- Вы рады меня видеть? -- спросила Хлоя.
-- Да!.. -- сказал Колен.
Они шли по первому попавшемуся тротуару, сверху спустилось
маленькое розовое облачко и приблизилось к ним.
-- Я подойду! -- предложило оно.
-- Валяй! -- сказал Колен.
И облачко обволокло их. Внутри было жарко и пахло сахаром
и корицей.
-- Нас больше не видно! -- сказал Колен... -- Но мы... нам
их видно!..
-- Оно немножко прозрачное, -- сказала Хлоя. -- Не
доверяйте ему.
-- Ну и Бог с ним, все равно так лучше, -- сказал Колен.
-- Что вы хотите делать?
-- Просто прогуляться... Вы не заскучаете?
-- Ну так расскажите мне что-нибудь...
-- Я ничего особенного не знаю, -- сказала Хлоя. -- Можно
разглядывать витрины. Посмотрите на эту. Как интересно.
В витрине на пружинном матрасе покоилась красивая женщина.
Какой-то аппарат чистил снизу вверх ее обнаженные груди
длинными шелковистыми щетками из тонкого белого ворса. Табличка
гласила:
"Сберечь вашу обувь поможет Антипод Преподобного Шарля".
-- Здравая мысль, -- сказала Хлоя.
-- В этом нет никакого смысла! -- сказал Колен. -- Гораздо
приятнее делать это рукой.
Хлоя покраснела.
-- Не говорите таких вещей. Я не люблю молодых людей,
которые говорят девушкам гадости.
-- Я в отчаянии... -- сказал Колен, -- я не хотел...
У него был настолько огорченный вид, что она улыбнулась и,
чтобы показать, что не сердится, слегка его встряхнула.
В следующей витрине толстый мужчина в фартуке мясника
резал маленьких детей. Витрина пропагандировала Общественную
Благотворительность.
-- Вот куда идут деньги, -- сказал Колен. -- Вычищать все
это каждый вечер влетает им, должно быть, в копеечку?
-- Они ненастоящие! -- сказала испуганная Хлоя.
-- Разве можно знать наверняка? -- сказал Колен. -- Они им
там, в Общественной Благотворительности, ничего не стоят...
-- Мне это не нравится, -- сказала Хлоя. -- Раньше не было
подобных рекламных витрин. Разве это прогресс?
-- Какая разница, -- сказал Колен. -- Все равно весь этот
идиотизм действует только на того, кто в него уже верит.
-- А что здесь? -- поинтересовалась Хлоя.
В витрине находился водруженный на орезиненные колеса
живот, очень круглый и поэтому гладкий. Вывеска утверждала: "И
на вашем тоже не будет ни одной складки -- прогладьте его
Электрическим утюгом".
-- Но я же его отлично знаю! -- сказал Колен. -- Это живот
Сержа, моего старого повара!.. Что он здесь делает?
-- Ничего, -- сказала Хлоя. -- Вы же не будете его за это
порицать? Да и к тому же он слишком толст...
-- Все потому, что он умел готовить!
-- Уйдем отсюда, -- сказала Хлоя. -- Я не хочу больше
смотреть на витрины. Они мне неприятны.
-- А что будем делать? -- сказал Колен. -- Пойдет попьем
где-нибудь чая?
-- О!.. Сейчас не время...да я и не очень это люблю.
Колен вздохнул с облегчением, и его подтяжки затрещали.
-- Что это за треск?
-- Я наступил на сухую ветку, -- покраснев, объяснил
Колен.
-- Может, пойдем прогуляться в Лес? -- сказало Хлоя.
Колен посмотрел на нее с восхищением.
-- Замечательная идея. Там никого не будет.
Хлоя покраснела.
-- Совсем не поэтому. К тому же, -- добавила она в
отместку, -- мы будем ходить только по центральным аллеям,
чтобы не промочить ноги.
Он слегка прижал к себе локоть, который ощущал под рукой.
-- Пойдем через подземный переход, -- сказал он.
Вдоль перехода с обеих сторон тянулись шеренги просторных
вольер, в которых Городские Аранжировщики устроили склад
запасных голубей для Скверов и Памятников. Кроме того, там
помещались Питомники воробьев и чирикали птенцы их питомцев.
Люди туда спускались редко, так как крылья всех этих птиц
служили источником ужасных вихрей и сквозняков, в которых
парили мельчайшие перышки, белые, голубые и голубиные.
-- Они что, так без передышки и трепыхаются? -- сказала
Хлоя, придерживая шляпку, чтобы та не упорхнула.
-- Нет, они подменяют друг друга, -- сказал Колен.
Он боролся с полами своего пальто.
-- Надо поскорее пройти мимо голубей. Воробьи подымают
меньше ветра, -- сказала Хлоя, прижимаясь к Колену.
Они заторопились и вышли из опасной зоны. Маленькое
облачко не последовало за ними. Оно избрало кратчайший путь и
уже ожидало их на другом конце перехода.
XIV
Скамейка казалась слегка влажной и темно-зеленой. Как бы
там ни было, по этой аллее ходили редко, и им было неплохо.
-- Вы не замерзли? -- спросил Колен.
-- Нет, в этом облачке, -- сказала Хлоя. -- Но... мне все
равно хотелось бы прижаться...
-- О!.. -- сказал Колен и покраснел.
У него возникло странное ощущение. Он обнял Хлою за талию.
Ее шляпка сбилась на сторону и совсем рядом с его губами
оказалась прядь блестящих волос.
-- Мне нравится быть с вами, -- сказал он.
Хлоя ничего не сказала. Она задышала чуть быстрее и едва
уловимо прижалась к нему.
Колен говорил ей почти в самое ухо.
-- Вам не скучно? -- спросил он.
Она качнула головой, и благодаря этому движению Колен смог
еще придвинуться к ней.
-- Я... -- сказал он ей в самое ухо, и в этот момент, как
бы по ошибке, она повернула голову, и Колен поцеловал ее в
губы. Это длилось не очень долго, но в следующий раз у них
получилось уже значительно лучше. Затем он зарылся лицом Хлое в
волосы, и они так и остались сидеть, не произнося ни слова.
XV
-- Очень мило, что вы пришли, -- сказал Колен. -- Правда,
кроме вас, девушек не будет...
-- Ничего, -- сказала Ализа. -- Шик не против.
Шик кивнул. Но, по правде говоря, голос Ализы звучал не
очень-то весело.
-- Хлои нет в Париже, -- сказал Колен. -- Она на три
недели уехала с предками на юг.
-- А! -- сказал Шик. -- Ты, наверное, очень несчастен.
-- Я никогда не был более счастлив! -- сказал Колен. -- Я
хочу сообщить вам о нашей помолвке...
-- Поздравляю. -- сказал Шик.
Он старался не смотреть на Ализу.
-- Что там у вас? -- сказал Колен. -- Похоже, не все
