цилиндрическом резонаторе виброфона. Колен поднимался,
уткнувшись носом в каблуки двух девушек. Красивенькие пяточки
из белого нейлона, высокие туфельки из тонкой кожи и нежные
лодыжки. А дальше -- швы чулок, слегка сморщенные, как длинные
гусеницы, и симпатичные подколенные впадинки. Колен остановился
и потерял на этом две ступеньки. Отправился дальше. Теперь он
видел верхнюю часть чулок левой девушки: двойную толщину
кружевных петель и затененную белизну бедра. Юбка второй, в
складную складку, не доставляла такого же увеселения, но под
бобровой шубкой ее округлости перекатывались более равномерно,
образуя едва заметные, попеременно исчезающие складочки. Из
приличия Колен принялся разглядывать ноги и увидел, что они
остановились на третьем этаже.
Горничная открыла двум девушкам дверь, и он устремился за
ними следом.
-- Здравствуйте, Колен, -- сказала Изида. -- Как
поживаете?
Он привлек ее к себе и поцеловал где-то рядом с волосами.
Она чудесно пахла.
-- Но это не мой день рождения! -- запротестовала Изида.
-- Это день рождения Дюпона!..
-- А где Дюпон? Я хочу его поздравить!..
-- Это возмутительно, -- сказала Изида. -- Сегодня утром
его повели к стригалю, хотели, чтобы он был красивым. Заставили
его искупаться -- и все: в два часа сюда заявились два его
дружка с каким-то омерзительным старым мешком с костями и увели
его. Представляю, в каком безобразном состоянии он вернется!..
-- В конце концов, это его день рождения, -- заметил
Колен.
Сквозь проем двойной двери он видел молодых людей и
девушек. Дюжина танцевала. Большинство же, стоя рядом друг с
другом, разбилось на однополые пары и, заложив руки за спину, с
отнюдь не убежденным видом обменивалось отнюдь не убедительными
впечатлениями.
-- Снимайте пальто, -- сказала Изида. -- Идемте, я отведу
вас в мужскую раздевалку.
Он пошел следом за ней, навстречу им попались все те же
две девушки, которые под щелканье затворов сумочек и пудрениц
возвращались из комнаты Изиды, преображенной в женскую
раздевалку. На потолке висели позаимствованные у мясника
железные крюки. Чтобы украсить помещение, Изида прихватила еще
и две свежеосвежеванные бараньи головы, которые улыбались с
крайних крюков.
Мужская раздевалка, разместившаяся в кабинете отца Изиды,
получилась путем выбрасывания оттуда всей мебели
вышеупомянутого. Забавляясь, все швыряли одежду прямо на пол и
спешили прочь. Колен не поддался и задержался перед зеркалом.
-- Пошли, пошли, -- сердилась Изида, -- Я представлю вас
прелестным девушкам.
Он притянул ее к себе за запястья.
-- Какое очаровательное платье, -- сказал он.
Это было маленькое, совсем простое платьице из шерсти
цвета зеленого миндаля с большими позолоченными керамическими
пуговицами и с решеткой кованого железа, образовывавшей на
спине кокетку.
-- Вам нравится? -- спросила Изида.
-- Необычайно очаровательное, -- сказал Колен. -- А если
просунуть руку, никто не укусит?
-- Не очень-то на это надейтесь, -- сказала Изида.
Она высвободилась, схватила Колена за руку и потащила его
к центру потоотделения. Они оттолкнули двух вновь прибывших
представителей острого пола, проскользнули по повороту коридора
и, пройдя через дверь столовой, влились в центральное ядро.
-- Надо же!.. -- сказал Колен. -- Ализа и Шик уже здесь.
-- Да, -- сказала Изида, -- я вас представлю...
Среднее арифметическое девушек вполне заслуживало
представления. Одна из них была в платье из шерсти цвета
зеленого миндаля с большими позолоченными керамическими
пуговицами и с кокеткой необычной формы на спине.
-- Непременно представьте меня вот этой, -- сказал Колен.
Чтобы немного привести Колена в чувство, Изида слегка его
встряхнула.
-- Образумьтесь же наконец...
Он выслеживал уже другую и тянул свою поводыршу за руку.
-- Это Колен, -- сказала Изида. -- Колен, познакомьтесь,
это Хлоя.
Колен сглотнул слюну. Ему показалось, что весь рот забит
ошметками сгоревших пирожков.
-- Добрый день! -- сказала Хлоя...
-- Добр... Это вас аранжировал Дюк Эллингтон? -- спросил
Колен... И бросился наутек, потому что был убежден, что
сморозил глупость.
Шик поймал его за полу куртки.
-- Куда это ты так мчишься? Неужели уже уходишь?
Посмотри!..
Он вытащил из кармана маленькую книжечку, переплетенную в
красный сафьян.
-- Оригинал "Парадокса блева" Партра...
-- Ты все-таки его нашел? -- спросил Колен.
Но тут он вспомнил, что убегал, и побежал дальше. Дорогу
ему загородила Ализа.
-- Неужели вы уйдете отсюда, не станцевав со мной даже
одного малюсенького танца? -- сказала она.
-- Извините, -- сказал Колен, -- но я только что сморозил
глупость, и мне стыдно здесь оставаться.
-- Однако, когда на вас так смотрят, вы не можете
отказать...
-- Ализа... -- заныл, обнимая ее.
Колен и стал тереться щекой о ее волосы.
-- Что, старина Колен?
-- Черт... Черт... и дьявол!.. Холера дьяволу в зад. Вы
видите вон ту девушку?..
-- Хлою?
-- Вы ее знаете?.. -- спросил Колен. -- Я сказал ей
глупость и именно поэтому решил уйти.
Он умолчал, что в грудной клетке у него зазвучало нечто
вроде немецкого военного марша -- за ударами барабана точнее
было не разобрать.
-- Не правда ли, она прелестна? -- спросила Ализа.
У Хлои были алые губы, темные волосы, счастливый вид, и ее
платье было здесь ни при чем.
-- Я не осмелюсь! -- сказал Колен.
А затем он выпустил Ализу и побежал приглашать Хлою. Она
взглянула на него. Она засмеялась и положила правую руку на его
плечо. Он ощутил у себя на шее ее прохладные пальцы.
Посредством сокращения правого бицепса, сигнал к которому
поступил из мозга по очень разумно выбранной паре нейронов, он
свел до минимума отстранение их тел.
Хлоя опять посмотрела на него. У нее были голубые глаза.
Она тряхнула головой, чтобы откинуть назад свои блестящие
вьющиеся волосы, и решительно прижалась виском к щеке Колена.
Вокруг разлилась изобильная тишина, и большая часть
остального мира как сквозь землю провалилась.
Но, как и следовало ожидать, пластинка остановилась.
Только тогда Колен вновь вернулся на землю и заметил, что
потолок был с многочисленными просветами, сквозь которые за
происходящим наблюдали жильцы верхнего этажа, что густая
бахрома водяных ирисов покрывала низ стен, что разнообразно
раскрашенный газ выбивался из пробитых там и сям отверстий и
что его приятельница Изида стояла перед ним и протягивала ему
птифуры на герцинских складках блюда.
-- Спасибо, Изида, -- сказала Хлоя, тряхнув локонами.
-- Спасибо, Изида, -- сказал Колен, беря миниатюрный эклер
сложной разветвленной структуры.
-- Вы не правы, -- сказал он Хлое. -- Они очень вкусные.
И тут же закашлялся, потому что, к несчастью, наткнулся на
скрытую в пирожном ежовую иголку. Хлоя засмеялась, стали видны
ее красивые зубы.
-- Что случилось?
Ему пришлось покинуть ее и отойти в сторонку, чтобы
покашлять в свое удовольствие; потом наконец все пришло в
порядок. Хлоя подошла с двумя бокалами.
-- Выпейте, -- сказала она, -- вам поможет.
-- Спасибо, -- сказал Колен. -- Это шампанское?
-- Это смесь.
Он сделал большой глоток и поперхнулся. Хлоя не могла
удержаться и засмеялась. Подошли Шик и Ализа.
-- Что случилось? -- спросил Шик.
-- Он не умеет пить! -- сказала Хлоя.
Ализа ласково похлопала Колена по спине, раздалось нечто
вроде звука балийского гонга. Все сразу же перестали танцевать
и пошли к столу.
-- Ну вот, -- сказал Шик. -- Все спокойно. Не поставить ли
хорошую пластинку?
Он подмигнул Колену.
-- Не потанцевать ли немного косячок? -- предложила Ализа.
Шик в поисках фуража копался в груде пластинок рядом с
проигрывателем.
-- Потанцуй со мной, Шик, -- сказала Ализа.
-- Сейчас, -- сказал Шик, -- я ставлю пластинку.
Это были буги-вуги. Хлоя ждала.
-- Вы же не будете танцевать под это косячок? -- спросил
ужаснувшийся Колен.
-- Почему бы и нет?.. -- спросил Шик.
-- Не смотрите туда, -- сказал Колен Хлое.
Он слегка наклонил голову и поцеловал ее между ухом и
плечом. Она вздрогнула, но не отстранилась.
И Колен тоже не отвел свои губы. Между тем Ализа и Шик
предавались демонстрации замечательного косячка в негритянском
стиле.
Пластинка кончилась очень быстро. Ализа отошла поискать
что-либо еще. Шик повалился на диван. Колен и Хлоя очутились
перед ним. Он подцепил их за лодыжки и повалил рядом с собой.
-- Ну-с, мои овечки, -- сказал он, -- дело продвигается?
Колен уселся, и Хлоя удобно расположилась рядом с ним.
-- Она мила, эта малышка, а? -- сказал Шик.
Хлоя улыбнулась. Колен ничего не сказал, но обвил рукой
шею Хлои и принялся небрежно играть верхней пуговицей ее
платья, которое застегивалось спереди.
Вернулась Ализа.
-- Подвинься, Шик, я хочу сесть между тобой и Коленом.
Она удачно выбрала пластинку. Это была "Хлоя" в
аранжировке Дюка Эллингтона. Колен покусывал волосы Хлои рядом
с ухом. Он пробормотал:
-- Это именно вы.
И прежде чем Хлоя успела ответить, все остальные вернулись
танцевать, все же сообразив наконец, что отнюдь не время сидеть
за столом.
-- Ох, -- сказала Хлоя, -- какая жалость!..
XII
-- Ты встретишься с ней еще? -- спросил Шик.
Они восседали за столом перед последним творением Николаса
-- фаршированной орехами тыквой.
-- Не знаю, -- сказал Колен. -- Не знаю, что делать.
Понимаешь, это очень воспитанная девушка. В последний раз у
Изиды она выпила много шампанского...
-- Ей это идет, -- сказал Шик. -- Она прелестна. Ну-ка,
перестань дуться!.. Подумай только, сегодня я нашел издание
"Пролегоменов к выбору перед тошнотой" Партра на туалетной
бумаге без зубчиков...
-- Но откуда у тебя на все это деньги? -- спросил Колен.
Шик покраснел.
-- Оно стоило мне очень дорого, но мне без этого не
обойтись, -- сказал он. -- Мне необходим Партр. Я --
коллекционер. Мне нужно все, что он произвел.
-- Но он без остановки производит все новое и новое, --
сказал Колен. -- Он публикует по меньшей мере пять статей в
неделю...
-- Я отлично это знаю, -- сказал Шик...
Колен подбавил ему тыквы.
-- Как же мне еще раз увидеть Хлою? -- сказал он.
Шик посмотрел на него и улыбнулся.
-- Ну конечно, -- сказал он. -- А я тебе надоедаю своими
историями о Жан-Соле Партре. Мне бы очень хотелось тебе
помочь... Что ты хочешь, чтобы я сделал?..
-- Ужасно, -- сказал Колен. -- Я одновременно и
отчаявшийся, и ужасно счастливый. Очень приятно хотеть
чего-либо до такой степени. Мне хотелось бы, --
продолжал он, -- лежать в слегка выжженной траве, и чтобы
вокруг была сухая земля, и солнце, знаешь ли, и трава, желтая,
как солома, и ломкая, с уймой всякой копошащейся в ней мелюзги,
и еще сухой мох. Лежать на животе и смотреть. И еще, чтобы была
каменная ограда, и кривые, корявые деревья, и маленькие
листочки. Это было бы замечательно.
-- И Хлоя? -- сказал Шик.
-- И Хлоя, естественно, -- сказал Колен. -- Хлоя в идее.
На несколько мгновений они замолчали. Этим воспользовался
графин, он издал хрустальный, многократно отразившийся от стен
звук.
-- Налей сотерна, -- сказал Колен.
-- Ага, -- сказал Шик. -- Спасибо.
Николас внес следующее блюдо -- ломтики ананаса в
