было перевезти с той же легкостью, как и сталь, необходимую для их
конструирования.
Атомная энергия поразила Тома Коннора. Моторы работали на воде, или,
точнее, на водороде, и энергия была продуктом синтеза, а не дезинтеграции.
Четыре атома водорода с весом 1.008 превращались в атом гелия с весом 4;
куда-то исчезала разница - 0.032, - именно она была источником энергии.
Вещество уничтожалось, и масса превращалась в энергию.
Здесь был полный набор атомных котлов. Освобождение энергии было
процессом постепенным, так же, как у радия; однажды начавшийся процесс не
мог остановиться. Ни рост температуры, ни давления не мог стать более
медленным. Но водород постоянно превращался в гелий, с периодом
полураспада в сто дней.
Ян Орм очень гордился фабрикой.
- Прекрасно, не так ли? - спросил он Коннора. - Типа "Омнифак",
делает практически все. Их тысячи по всей стране. Практически каждый город
автономен и находиться на самообеспечении. Нам нет нужды в ваших неуклюжих
железных дорогах, для того, чтобы транспортировать топливо и руду.
- А какой вы используете металл?
- И металла не нужно, - ответил Орм. - Так же, как был каменный век,
бронзовый век и железный век, а история назвала ваш век стальным, мы живем
в веке алюминия. Алюминий есть везде; он является основой для всех глин и
составляет восемь частей земной поверхности.
- Я знаю об этом, - согласился Коннор. - Но в наше время было слишком
дорого производить его из глины.
- Ну, ведь сейчас энергия ничего не стоит. Вода бесплатна. -
Неожиданно его лицо потемнело. - Если бы мы только могли контролировать
количество энергии. Энергия идет всегда лишь в постоянном количестве -
полупериод в триста дней. Если бы мы могли построить ракеты - подобные
Треугольникам Урбсов. Натуральный процесс дает слишком мало энергии, чтобы
поднять свой собственный вес. Энергия от фунта воды выходит слишком
постепенно, и ее недостаточно, чтобы поднять массу в один фунт. Урбсы
знают, как увеличить выход, сделать возможным отдать половину энергии,
получаемой в сто дней, за десять дней.
- А если вы сможете построить ракеты?
- Тогда, - сказал Орм, помрачнев еще больше, - тогда мы... - Он
внезапно замолчал. - Мы можем взорвать их, - сказал он измененным голосом.
- Мы можем заставить энергию вырваться мгновенно, в одном чудовищном
взрыве, но это не применимо для ракет.
- Почему не использовать сжигающую камеру и не взорвать, скажем,
грамм воды одновременно? - спросил Коннор. - Последовательная серия
небольших взрывов должна быть столь же эффективна, как и один мощный
взрыв.
- Мой отец пытался, - мрачно сказал Ян Орм. - Он похоронен на берегу
реки.
Позднее, Коннор спросил Эвани, почему Яну так важно создать ракеты на
атомном топливе. Девушка резко повернулась и серьезно посмотрела на него,
но не ответила прямо.
- Бессмертные хранят секрет Треугольников, - все, что она ответила, -
это военная тайна.
- А что он будет делать с ракетами?
Она покачала головой.
- Вероятно, ничего.
- Эвани, - сказал он раздраженно. - Мне не нравится, что вы не
доверяете мне. Из того, что ты рассказала, я знаю, что вы находитесь в
оппозиции правительству. Хорошо, я помогу тебе, если смогу, но я не смогу
ничего сделать, если ты будешь продолжать держать меня в неведении.
Девушка молчала.
- И еще одно, - продолжал Коннор. - Это бессмертие. Я слышал от
кое-кого, что результаты неудач до сих пор живут в этом мире? Почему,
Эвани?
На щеках и шее девушки появились багровые пятна.
- Дьявол, что я такого сказал? - воскликнул он. - Эвани, клянусь, я
не хотел обидеть тебя, честное слово!
- Не надо, - пробормотала она и снова погрузилась в молчание.
Он тоже был обеспокоен, потому что видел, что обидел ее. Он знал, что
обязан ей своей жизнью - ее лечению и гостеприимству. Его беспокоило то,
что он не знал, каким образом вернуть свой долг. Он сомневался в своих
возможностях инженера, в этом мире странных устройств.
- В Урбс, - сказала Эвани, - ты ценился бы на вес радия, в качестве
источника древних знаний. Слишком многое было потеряно и навсегда. Часто у
нас есть просто имена великих людей, и ни одного следа их работ. Один из
этих людей - Эйнштейн. Другой, по имени де Ситтер. Люди знают, что они
были гениями науки, даже в вашей богатой гениями эпохе. Но их работы
утеряны.
- Боюсь, что они так и останутся утерянными, - сказал Коннор
сокрушенно. - Эйнштейн и де Ситтер были моими современниками, но я не
понимал их теорий. Все что я знаю, это то, что они работали с
пространством и временем и предположительным искривлением пространства -
это называлось Релятивистской теорией.
- Но именно это им и нужно в Урбс! - воскликнула Эвани, сверкнув
глазами. - Это все, что им необходимо. А подумай, чтобы ты мог рассказать
им о древней литературе! У нас нет таких художников или писателей, которые
были у вас, пока еще. Пьесы, человека по имени Шекспир, самые популярные
во всех телевизионных программах. Я всегда смотрю их.
Она с завистью посмотрела на него.
- Он тоже был твоим современником? И ты знал философа по имени
Аристотель?
Коннор рассмеялся.
- С одним я разминулся на триста лет, с другим - на две с половиной
тысячи, - сказал он.
- Прости, - сказала девушка, покраснев. - Я не слишком хорошо
разбираюсь в истории.
Он тепло улыбнулся.
- Если бы я знал, что я могу принести какую-то пользу, если бы был
уверен, что чем-то могу отплатить за все беспокойство, которое я причинил,
я немедленно отправился бы в Урбс и вскоре вернулся бы. Я хотел бы
отплатить тебе.
- Заплатить? - спросила она удивленно. - Мы не используем денег,
разве что для платы налогов.
- Налогов?
- Да. Урбских налогов. Они приходят брать налоги. Налоги должны
выплачиваться деньгами. - Она гневно воскликнула. - Я ненавижу Урбс и все,
что они сделали! Я ненавижу их!
- Неужели налоги настолько велики?
- Велики? - повторила она. - Любые налоги велики! Это разница во
взглядах, вот и все! Так долго, пока правительство имеет право брать
налоги, существует несправедливость. А как насчет других прав, которые
узурпировал Повелитель?
Она замолчала, позволяя возмущению несколько остыть.
- Ну, - сказал он небрежно, - ведь эта привилегия, которая лежит на
любом правительстве, не так ли?
Ее глаза горели.
- Я не могу понять человека, который отказывается от своих
естественных прав, - воскликнула она. - Наши люди готовы умереть за свои
убеждения!
- Но они не делают этого, - заметил Коннор спокойно.
- Потому что они просто погубят свои жизни за зря! Они не смогут
сражаться с Повелителем и надеяться на хоть какой-то успех. Но, подожди,
время настанет!
- И тогда, насколько я понимаю, весь мир погрузиться в прекрасное
состояние анархии?
- Разве это не идеальная цель, за которую следует бороться? - горячо
спросила девушка. - Позволить каждому существу получить свою свободу?
Разрушить даже саму возможность несправедливости?
- Но...
Коннор замолчал, задумавшись. Зачем ему спорить об этом с Эвани? Он
не чувствовал обязательств по отношению к правительству Урбс. Повелитель
ничего не значил для него. Единственное государство, за которое он бы
пошел в бой, давно умерло. Тысячу лет назад. Вся преданность,
сохранившаяся в нем, была преданностью по отношению к Эвани. Он улыбнулся.
- Безумство или нет, Эвани, - пообещал он. - Твое дело - это мое
дело!
Она внезапно стала мягче.
- Благодарю тебя, Том. - Затем сказала более тихо. - Сейчас ты
знаешь, почему Ян Орм так заинтересован в ракетах. Ты понял?
Ее голос сменился шепотом.
- Революция!
Он кивнул.
- Я догадался. Но раз ты ответила на один мой вопрос, то может быть
ответишь и на второй. А как насчет неудачных результатов экспериментов, до
сих пор живущих в этом мире, продуктов попыток добиться бессмертия?
Она снова залилась румянцем.
- Ты имеешь в виду метаморфов, - пробормотала она тихо.
Она быстро повернулась и вошла в коттедж.
6. МЕТАМОРФЫ
Наконец силы Коннора полностью восстановились, и он совершенно
перестал напоминать призрака, вылезшего из могилы. Месячная щетина начала
раздражать Томаса и однажды он попросил у Яна бритву.
Ян похоже, был озадачен; услышав объяснения Коннора, он улыбнулся и
протянул некий раствор, уверяя Коннора, что это средство быстро уничтожит
растительность на лице.
Но реакция Эвани поразила его. Она смотрела на него, какое-то время
не узнавая.
- Том! - воскликнула она. - Ты похож на древнюю статую!
Коннор очень отличался от обычных жителей деревни. Без бороды его
гладкое лицо стало излучать силу и твердость. Оно совсем не походило на
лица окружающих.
Время медленно ползло вперед. Вечера он проводил, беседуя с новыми
друзьями, рассказывая истории о давно минувшей эпохе, объясняя события в
политике, обществе и науке тех давно минувших времен. Часто Эвани
участвовала в разговоре. Иногда она развлекала себя "видением" -
устройством с удивительным качеством изображения, на котором двухфутовые
актеры из отдаленных городов говорили и двигались с естественностью
миниатюрной жизни.
Коннор посмотрел "Зимнюю сказку" и "Генриха Восьмого", поданных без
купюр и очень аккуратно, и что его удивило - музыкальную комедию, которую
он видел в своем веке. Многими вещами Эвани удивляла Тома Коннора. В ней
была какая-то загадка, которой он не мог понять. Жизнь в Ормон, казалось,
почти ничем не отличалась от старой жизни в Сент Луисе. Молодые люди до
сих пор следовали незыблемым правилам; каждый вечер они бродили, сидели,
беседовали с девушками, прогуливались с ними по парку, находящемуся возле
реки.
Но не Эвани. Ни один молодой человек не поднимался на холм к ее
коттеджу, чтобы посидеть с ней, за исключением, изредка навещавшего их Яна
Орма. Все это казалось странным, ведь девушка была красива. Коннор не мог
припомнить более красивую девушки, чем эта душевная, мягкая, нежная Эвани.
За исключением девушки, встреченной в лесу. Даже Рут, из далекого
прошлого, не годилась ей и в подметки.
Коннор подолгу задумывался над этим вопросом, пока не столкнулся с
другой, еще более интригующей загадкой. Эвани отправилась на охоту вверх
по реке. Олени водились вокруг во множестве. Дичь, дикие фазаны и индюки
встречались в таком количестве, словно вороны в старые времена.
Все трое были вооружены блестящими луками из пружинящей стали,
посылавшими стальные стрелы с убийственной аккуратностью, если наловчиться
пользоваться ими. Коннор никак не мог привыкнуть к луку, но Орм и Эвани
помогали ему советами. Коннор в душе сожалел об отсутствии ружей, ведь
когда-то давно он был отличным стрелком.
- Я бы показал вам! - заявил он. - Если бы со мной был мой
многозарядный Марлин.
- Ружья больше не производятся, - сказал Ян. - Резонатор Эрдена
уничтожил их; они бесполезны для использования в военных целях.
- А для охоты?
- Они запрещены законом. Некоторое время, после основания Империи
Урбсов, люди прятали оружие, но никто не мог предугадать, когда и в каком
направлении заработает резонатор. Людям надоели взрывы пороха по ночам,
разбивающие стекла в окнах и ломающие стены. От этого часто страдали
домашние животные.
- Ладно! - буркнул Коннор. - Я все равно предпочел бы винтовку, даже
