уже ходили пару раз... Но вам там тесно будет, внизу, - Кэп покачал головой.
- Потерпим.
- А груза много? - поинтересовался Кутняк.
- Без груза, скорее всего. Только жратва, да оружие.
- Пойдет, - согласился Кэп. - По рукам. Когда платите? По возвращении?
- Нет, вперед.
- Тогда расплатись заранее, чтоб деньги в море не таскать...
- Ладно. Можно даже сегодня, после всего. Ко мне сЦездим, и все дела, -
предложил Пард.
- А мы живы останемся? - поинтересовался с палубы Гайдабура,
пригнувшись и заглядывая в каюту.
- А чего? Пива всего шестнадцать литров. По три на брата. И полтора
"Гайдабуровки"...
- Она ж крепкая, зараза. Да еще с пивом. А мы уже сегодня с Кэпом пили,
- проворчал Кутняк. - А, фигня, мы живые крепкие, первый раз что ли?
- Тогда так: если сегодня не обломимся, сЦездим. А если обломимся -
пересечемся завтра.
- Лады, - сказал Кэп и потянулся к канистре. - Обмоем?
- А, может, "Гайдабуровки"? Все-таки солидное дело... - предложил
Кутняк невинно.
- Не возражаю! - хмыкнул капитан. - Вон стаканчики...
Наполнили пять пластиковых стаканчиков, отдали два на палубу. "Корсар"
как раз проходил под мостом; сверху громыхали машины.
Выпили. Крякнули. Привычно похвалили гайдабуровский продукт. На всякий
случай запили пивом. И настроение резко пошло вверх.
- Ну, - довольно сказал Кэп. - Пошли, Кутнячище...
Гайдабуру погнали на разлив, Пард опять пробрался на корму и уселся,
скрестив ноги, а Xor убрел на самый нос и повалился на палубу.
- Гляди, чтоб стакселем не смело! - проворчал капитан. Xor отмахнулся:
мол не первый день на борту...
Пока дошли до бакена на траверзе тюрьмы, где обычно чалились для попить
пива, одну из бутылок "Гайдабуровки" успели приговорить, да и из канистры
отхлебнули изрядно. Твердо условились, что по возвращении из Крыма Пард
проставляется всей компании в "Клюзе" - небольшой таверне рядом с
яхт-клубом. Никто даже не пытался спрашивать что именно Пард и его шеф
забыли на загадочном острове, но почему-то никто и не сомневался, что Пард
вернется оттуда целым и невредимым. И это вселяло в Парда непонятную
уверенность в успехе.
- А что сейчас в Днепробуге? Флот шалит? - решил разузнать Пард. - Я
слышал, в Чонгаре дикие броненосцы свирепствуют.
- Для броненосцев мы мелочь, они на "Корсара" и антенной не поведут, -
ответил Кэп, морщась. - Недели две назад через Босфор американский крейсер
прорвался - так они все скопом на юг потащились. Хуже если торпедники в
Чонгаре шастать будут - от них нам не уйти...
Капитан взял протянутый стаканчик. Чокнулись, выпили.
- Эх! Хороша "Гайдабуровка"! - привычно крякнул Кутняк. - Спроворишь
нам в рейс пару бутылочек?
Гайдабура развел руками: какой вопрос!
- А вот меня всегда вот что интересовало, - сказал Пард весело. -
Почему живые говорят "выпить", хотя логичнее сказать "впить"? А?
- Давай сначала пива... э-э-э... впьем, - рассудительно предложил Xor,
- а потом подумаем.
Впили. Потом еще разок впили. Но так ни до чего и не додумались.
- Скажи-ка, Кэп, - вернулся к насущному Пард. - А флотский торпедник -
он на кого обычно нападает?
Кэп пожал плечами:
- На моторки, на яхты... На катера. Да мало ли! На все, что в длину
метров до пятнадцати - на это и нападают.
- А зачем? Смысл в этом какой?
- Ну... - протянул Кэп. - Не знаю. Это ж боевые корабли, они больше
ничего не умеют. Грузовики умеют возить грузы, они и возят. Легковушки -
живых. Автобусы - тоже живых, но сразу помногу.
- Странно... А почему среди наземных машин нет боевых? - спросил
Гайдабура.
- Почему это нет? - удивился Xor. Он был орком, поэтому прожил дольше
всех, кто сегодня вышел на "Корсаре". - Есть. Танки называются. У них такая
пушка на башне торчит, торпедник продырявить запросто можно.
- Ну да! - не поверил Гайдабура. - Где это ты такое видел?
- Между Киевом и Прагой, в горах. Там особое место есть, где танки
водятся. Полигон называется.
- И что, они там друг с другом дерутся? Палят из пушек?
- Нет. Они как бы одна компания, дивизион называется. Они на трассу
нападают иногда, сбивают грузовики и захватывают цистерны с топливом.
- А живые на танках ездят?
- Не знаю, - честно ответил Xor. - У танков нет окон, одна броня. Что
внутри - не видно. А близко я не подходил, что я, псих, что ли?
- Окон нет - значит, не ездят, - отрезал Кутняк. - Машин без окон не
бывает.
Пард тоже слушал с интересом. До сих пор самая опасная для живого
машина, с которой он сталкивался, был дикий бульдозер с южной окраины
Николаева. Город там уже заканчивался, и если пробраться подальше в сады,
можно было увидеть голую, без единого дома степь. Бульдозер прятался в
старой заброшенной яме, которую местные называли "карьер", и иногда
выбирался наверх, ломал маленькие одноэтажные домики и деревья, но поскольку
был старым и дребезжащим, быстро успокаивался и уползал назад, в этот самый
карьер. Так и оставался рядом с живыми много лет. Пард еще мальчишкой не раз
отсиживался с приятелями в садах, ожидая пока старая железяка в очередной
раз не угомонится и не уползет.
Впрочем, бульдозеры, в принципе, приручались. Только вот использовать
их было трудно - они мало на что годились, были тихоходными и
неповоротливыми. Разве что дома ломать - но кому из живых могло придти в
голову ломать дома? А вот в местах, где дома растут, бульдозеров, говорят,
встречалось много, но что они там делали оставалось загадкой, потому что
машины в таких местах двигались только ночью и в полной темноте. Да еще
ревниво следили, чтоб никто из живых рядом не шастал. Да и к тому же
растущие дома - большая в городах редкость. Один-два раза лет в сто
встречаются. Пард, например, ни одного пока не встречал. А Гонза
рассказывал, что видел как росла шпиль-многоэтажка на Соборной сорок семь
лет назад. Еще не небоскреб, но уже весьма высокое здание. Говорил, ночь
машины пошумят-пошумят, а наутро глядь - этаж-другой вырос. За три недели,
говорит, и отросла. А машины потом сбились в колонну и куда-то уползли. Даже
забор с собой прихватили, что место роста огораживал.
Пард хлебнул и вновь обратился к Кэпу:
- Так что получается... Вот, если на "Корсар" торпедник кинется, то
все? Буль-буль?
Кэп пожал плечами:
- Ну, не факт, вообще-то. Во-первых, они только кажутся грозными -
далеко не всегда они пускают торпеды. Во-вторых, далеко не у всех торпеды
есть. Так, попалит из пулеметов и, глядишь, отстанет. Но это в том случае,
если сопротивляться. Пулевой стрельбы они не шибко боятся, они ж
бронированные. А вот гранат и ракет - опасаются. В общем, можно их отогнать,
как и любую дикую машину. Если с умом. Если знать их нравы и повадки. Я -
знаю, если это тебя интересует.
Кэп тоже отхлебнул.
- Ну, доволен? - спросил он.
Пард поспешно кивнул.
- Надо же будет шефа успокаивать, - правый глаз сам собой подмигнул
яхтсменам. - Он же меня великим мореплавателем считает...
Кэп фыркнул.
- Мореплаватель... Что ж ты в прошлый поход к Крыму про торпедники не
спрашивал? Или когда чуть в Бухарест не ушли?
- Не спрашивал? А ты вспомни на каких бровях мы шли! Я только за
Кинбурном протрезвел, да и то ненадолго. А после Бухареста меня вообще на
берег сгружали, вспомни...
- Что было, то было... - вздохнул капитан. - Кутняк тогда "Пьяную
лодку" по десять раз на дню крутил да слушал, затрахал нас по самое не могу.
- А чего? - Кутняк пожал плечами. - Хорошая песня. Мне нравится. И,
главное, название подходящее. Кстати, а где там рыбка была?
- А вот! - Пард вытащил пакет с таранью. Некоторое время народ блаженно
потягивал пиво под рыбу, а разговор тек в общем-то ни о чем.
Мало-помалу опростали и канистру, и вторую "Гайдабуровки". Остались
только бутылки из-под "Кола-копты". Решили сниматься и идти к Родникам,
перехватывать "Рихтер".
- Давай, шевелись, макрель его через пролив! - Кэп подпустил в голос
капитанских ноток. - Пард, уберешь тут со столика, ладно?
- Ага, - Пард послушно сгреб шелуху и кости в опустевший пакет из-под
рыбы и стал сосредоточенно протирать стол.
- Чего ты там трешь? - подозрительно спросил Кутняк с палубы,
пригнувшись и заглядывая в каюту.
- Ну, - растерялся Пард. - Крошки всякие...
- А что, остались крошки? - несказанно удивился Кутняк и вздохнул: -
Стареем, братец... Теряем форму.
Пард в ответ только хмыкнул: уж больно сокрушенный у Кутняка был тон.
"Корсар" разворачивался к ветру. Казалось, палуба теперь шатается куда
сильнее, чем когда отходили. Но Кутняку и Кэпу было равнобедренно: эти в
любом состоянии на ногах держались крепко, если находились не на суше. Да и
Xor с Гайдабурой тоже. Вот Парду - Парду, да, стало сложнее сохранять
равновесие. Но он старался.
- Хватит сачковать, - скомандовал ему Кэп. - Садись на стаксель.
- Я? - удивился Пард. - Я не умею.
- Так учись!
На плечо Парду легла смуглая рука полуорка и он послушно сел на банку.
В ладонях оказался шершавый шкот.
- Держи! Да крепче, крепче!
Пард уперся ногами и что есть мочи потянул шкот на себя. Парус
отозвался упругим усилием, и "Корсар" слегка накренился, но и пошел быстрее.
Минут через пять Кэп скомандовал:
- Поворот!
Пард уже знал что делать: сперва пригнуться, чтобы гиком по башке не
звездануло, потом пересесть на банку по другому борту и снова держать шкот.
Все то же, но зеркально. Яхта то кренилась, сильно заваливаясь набок, так,
что к борту близко-близко подступала беспокойная вода, то снова
выпрямлялась, целясь мачтой в низкое облачное небо.
- Не боись! - подмигнул ему Кутняк. Не ляжем. - Формулы яхтинга знаешь?
Чем сильнее крен, тем больше сила, которая заставляет яхту выпрямиться. А
иначе бы уже все валялись парусами по волнам...
Пард не то чтобы боялся - понимал, что раз ходят на яхтах, значит те
для этого и приспособлены. Просто близкая вода внушала уважительный и
смутный восторг.
"Корсар" шел галсами, пока на траверзе не замаячила Матвеевка. Река
здесь делала широкую излучину; ветер дул теперь точно в корму и колдунчики
вытянулись вперед по ходу яхты.
- Бабочку! - скомандовал Кэп и, взглянув на Парда, смилостивился: -
Ксор, сядь на шкот, пусть это отдохнет...
"Это", то есть Пард, обрадовался: кисти уже заметно ныли от напряжения.
Грот и стаксель теперь были раскинуты в разные стороны от мачты,
действительно напоминая крылья огромной бабочки. "Корсар" пошел бойчее. Но
даже Пард знал, что бакштаг в смысле хода все равно лучше ветра в корму.
Сначала закончилась пиво в первой бутылке из-под "Кола-копты", потом во
второй, а у самого камышиного острова - в третьей. Камыши были совсем рядом
- метров полста.
- Не сядем? - недоверчиво спросил Кутняк, глядя на непроглядный
частокол зеленых стеблей.
Кэп лихо развернул яхту к левому берегу.
- Не. Не сядем, - уверенно сказал капитан.
Ветер наполнял паруса, но камыши почему-то оставались такими же
близкими.
- Ага, - сообразил Кутняк. - Конечно, тля, не сядем. Мы, тля, уже
сидим, макрель его через пролив!
- Да? - спросил капитан и внимательно поглядел за борт. Взгляд у него
плыл - впрочем, как и у остальных. - А ну, давай на правый борт!
Все переместились. Яхта накренилась, но сидела так же прочно и надежно.
- Щаз я на на топенант влезу... - сказал Кутняк и пошел к мачте.
