скорострельный бласт служебного образца. Потом потащил из узкого чехла на
боку стержень коммуникатора.
- Пан сержант! - сказал он стержню. - Тут двое на территории. Говорят,
с наблюдения.
Стержень сдавленно пискнул; слов было не разобрать.
- Как фамилии? - спросил часовой, отняв стержень от уха и требовательно
глядя на наблюдателей.
- Зислис и Веригин.
- Зислис и Веригин, - повторил часовой стержню.
Сержант что-то коротко буркнул, и парень сразу смягчился. Опустил
стержень, оставил в покое бласт на груди и приглашающе взмахнул рукой.
- Ступайте в канцелярию. Это...
- Я знаю где, - перебил Зислис, увлекая за собой Веригина. - Пошли,
Лелик!
Веригин на ходу обернулся - часовой высунулся из-под грибка и опасливо
разглядывал висящий, казалось, над самыми головами крейсер. Потом
нахохлился, поправил каску и снова юркнул под эфемерную защиту жалкого
козырька из жести. Наверное, чтобы не видеть над собой олицетворенную мощь
чужих и не ощущать ничтожество своей дикарской расы.
Веригин сердито скрипнул зубами и в несколько прыжков догнал Зислиса.
Узкая дорожка вела к двухэтажному домику, собственно казарме и зданию
патруля.
"Интересно, кто из сержантов в канцелярии? - подумал Зислис лениво. -
Ханин, или Яковец?"
В вестибюле с надраенными кафельными полами Зислис сразу же свернул
налево.
Дверь в канцелярию была распахнута настежь; за столом сидел мрачный
лейтенант патруля по кличке "Фломастер". Фамилии его, похоже, не помнил ни
один человек на космодроме, исключая только взвод патрульных да еще кассира,
который выплачивал лейтенанту жалование. Сержант Ханин оседлал низкий
кубический сейф, заглядывая лейтенанту через плечо. Вместе они читали лист
плотной бумаги, извлеченный из старинного засургученного конверта. Кажется,
читали уже не в первый раз.
Лейтенант оторвался от листка, вопросительно зыркнул на Зислиса с
Веригиным, и переглянулся с Ханькой. Ханька едва заметно пожал плечами.
- Чего приперлись? - неприветливо осведомился Фломастер.
Зислис указал большим пальцем в потолок.
- Лелик сказал, что когда пожалуют гости, ему легче будет помирать,
если одного-двух пристрелит.
Фломастер с Ханиным снова переглянулись.
- Добровольцы, что ли? - недоуменно протянул Фломастер.
Зислис отыскал в себе силы натужно засмеяться.
- Какие к черту добровольцы? Мы за оружием пришли. Не из рогаток же
отстреливаться от зелененьких, в самом деле? И, честно говоря, я полагал,
что патруль давно разбежался.
- Плохо ты думаешь о патруле, - мрачно обронил Фломастер и встал. -
Разбежалась всего половина.
Веригин не выдержал и заржал в голос. Ханька тоже усмехнулся, деликатно
отворачиваясь к стене.
- Я тоже думал, что разбегутся все, - признался Фломастер. - Но
осталось аж шестеро: трое дежурных со вчерашнего наряда, Ханька, да оба
остолопа из Вартовских Балок. Я седьмой.
- Не вартовский ли остолоп торчит нынче под грибком напротив ваших
лабазов? - со вздохом спросил Зислис.
- Он самый... - Фломастер тоже вздохнул. - Так что, считать вас
добровольцами, или как?
Зислис и Веригин невольно взглянули друг другу в глаза. Да? Нет? А
какая разница - да или нет?
- Считай! - храбро сказал Веригин. - А что придется делать?
- Заменять сбежавших, - лейтенант обессиленно опустился на стул и снова
потянулся к листку из засургученного конверта.
Зислис подумал, что давным-давно, наверное, патруль не получал указаний
на бумаге.
Тут хлопнула входная дверь и в канцелярию ввалился второй сержант -
Валера Яковец - в сопровождении двух рядовых; одного Зислис помнил, потому
что тот был огненно-рыж, словно лиса. Звали его не то Женя, не то Шура.
Второй рядовой - совершенно незнакомый. Солдаты остались в вестибюле, Яковец
затворил за собой дверь и небрежно козырнул.
- А! - оживился Фломастер. - Притащились таки? Валера, выдай этим двум
пушки, они вроде как ополчение.
Яковец с недоверием покосился на Зислиса с Веригиным.
- Чего это вы? Похмелье, что ли?
- Скорее, скука, - поправил Зислис. Он вновь обрел способность к
любимому занятию: игре словами.
- Разговорчики, - беззлобно рыкнул Фломастер. - Яковец, вы втроем тоже
вооружитесь. Садофьева и Федоренко зашли на четвертый, там Семилет с
Желудем. Пусть выкатят второй излучатель и развернут в сторону четной
горловины. А сам с ополченцами пройдись по периметру и загляни в штабной
корпус.
- А полковник ваш где? - поинтересовался Зислис, прищурив глаз. - Тоже
в засаде?
Веригин, оставаясь бледным, все же сохранил способность улыбаться.
Зислис же казался спокойным, как сфинкс. Словно и не висел над городом
вестник несчастий добрых пяти миль в диаметре.
- Полковник пытался удрать на лайнере, - раздраженно сказал Фломастер.
- Не знаю, где он сейчас. Наверное, в городе. - Лейтенант вдруг ощерился и
стал похож на дворового пса, что завидел вора. - Я его, суку, пристрелю,
если увижу!
Он грохнул кулаком по столу.
- Ладно, топайте.
- Между прочим, - сообщил Зислис, глядя на часы, - минут через пять
начнут садиться чужаки на десантных ботах.
Фломастер вскинул голову и взглянул в лицо Зислису. На вытянутом
лейтенантском лице отчетливо просматривалась каждая веснушка.
- А ты откуда знаешь, черт тебя побери?
- Видел. На станции. Мы и направились сюда, когда поняли, что сейчас с
неба посыплются зелененькие.
Лейтенант немедленно схватился за коммуникатор.
- Внимание! Сигнал "Филин"! Повторяю всем постам: сигнал "Филин"!
Он оторвался от стержня и рявкнул на Яковца:
- Давай в оружейку, живо!
Именно в этот момент над космодромом послышался гул - еще далекий и
негромкий. Но он крепчал и набирал мощь с каждой секундой. Зислис, Веригин и
двое рядовых едва поспевали за высоким и с виду нескладным Валерой Яковцом -
тот пересекал вестибюль со стремительностью охотящегося гепарда. Глухо
бухали по плитке грубые солдатские ботинки. Яковец на бегу гремел ключами.
Оружейка помещалась напротив входа, перед лестницей на второй этаж.
Яковец умудрился попасть ключом в замочную скважину чуть ли не в прыжке.
Противно и настырно взвыла сирена.
"Боже, ну и порядочки у них, - подумал Зислис. - Замки какие-то
древние. Сирена... От кого берегутся? В Новосаратове бласт на каждом углу
купить можно. Правда, не такой мощный..."
Яковец, не обращая внимания на сирену, рванул на себя дверцу оружейного
шкафа. Бласты стояли вертикально, пять штук, новенькие, одинаковые, матово
поблескивающие мышастым цветом. Зислис невольно залюбовался. Еще пять гнезд
пустовали. Рядовые похватали оружие; Яковец коротко взлаял:
- В четвертый! Живо! - и они умчались.
Теперь сержант совал тяжелые плазменные излучатели "ополченцам".
Веригин схватил бласт с решимостью обреченного, и сразу поднырнул под
ремень. Зислис сначала проверил стоит ли бласт на предохранителе.
Он стоял.
- Пошли! - схватив пушку и себе, Яковец выскочил из оружейки и смачно
хлопнул дверцей. Сразу же затихла пронзительная сирена; Зислис даже вздохнул
спокойнее. Звук неприятно сверлил мозг, отдавался под черепом - не иначе
сирена излучала и в пси-диапазоне тоже, чтоб башка резонировала. На редкость
противное ощущение.
На смену завываниям стража патрульной оружейки пришел густой басовитый
гул, словно над космодромом носились миллионы шмелей. Зислис, Веригин и
сержант вырвались наружу, и первое, что бросилось им в глаза - корабли.
Десятки небольших плоских кораблей, летающих пятиугольников. У каждого под
брюхом вырисовывались темные пятна правильных очертаний - не то люки, не то
порты бортовых орудий. Корабли звеньями по четыре стремительно маневрировали
над необЦятным полем космодрома. Кажется, некоторые из них заруливали на
посадку. Чуть выше несколько четверок вывернули к Манифесту, на летное поле
маньяков-парашютистов. Еще несколько - тянули в сторону города. А над всем
этим мельтешением незыблемо и неподвижно воздвигся гигантский инопланетный
крейсер. Зислису показалось, что рисунок огоньков под его днищем немного
изменился.
На глазах у остолбеневших волжан один из инопланетных штурмовиков в
полете разнес главную антенну станции наблюдения - ажурная чаша-паутинка
окуталась облачком белесого дыма, и вдруг вспыхнула, плюнула искрами, как
бенгальская свеча. А в следующее мгновение на месте плосковерхой башенки -
диспетчерской космодрома - возникла чернильно-черная клякса, взвыл
потревоженный воздух, и диспетчерская, лишенная навершия, сложилась, как
карточный домик, схлопнулась и рухнула за какие-то секунды. Штурмовик с
ревом прошел над головами. Казалось, это торжествующе голосит вырвавшийся на
свободу бешеный зверь. Зверь, наделенный страшной разрушительной силой.
Откуда-то слева по другому кораблю чужих шарахнули из стационарного
пульсатора. С тем же успехом можно было швырнуть во врага камнем:
красно-синяя вспышка озарила серо-стальной корпус, и только. Не осталось ни
малейшего следа, а корабль как летел, так и продолжал лететь. Словно и не
было никакого выстрела.
Яковец, пригнувшись, нырнул в кусты перед проволочным заграждением и
что-то сдавленно зашипел оттуда, как енот из норы. Зислис опомнился, и
дернул Веригина за рукав. В кустах еще оставалось довольно места - при
желании сюда можно было без труда запихнуть весь космодромный взвод, включая
дезертиров-солдат и дезертира-полковника.
Из укрытия они наблюдали, как штурмовики на минутку зависают над самым
краем космодромного поля, под брюхом у них, мерцая, сгущается синеватый
световой столб, там смутно мелькают какие-то тени, а когда столб исчезает и
корабль рывком уходит вверх, на траве остается с десяток полупрозрачных
фигур.
Четыре корабля по очереди высадили чужих-десантников, и убрались
утюжить ангары на западной кромке космодрома.
Сорок. Сорок чужаков, вооруженных неизвестно чем - против горстки
волжан.
Зислис невольно содрогнулся. Еще недавно ему казалось - что стоит взять
бласт и стрелять в пришельцев? Все равно ведь вскоре умирать. А сейчас руки
стали будто ватными, во рту пересохло, и стрелять совсем не хочется.
Хочется, наоборот, заползти поглубже в кусты и прикрыть чем-нибудь голову от
греха подальше. И сделаться маленьким-маленьким... Как цикада. Или еще
меньше.
Яковец вдруг тихо выругался, залег поудобнее, просунул ствол бласта
между проволок и прищурил один глаз.
- Ну, - прошипел он. - Идите сюда, суки. Идите, сволочи. Космодром наш
жечь?
Зислис встрепенулся, пересилил себя и тоже приложился к бласту. Краем
глаза он видел, что еще сильнее побледневший Веригин уже прицелился и плавно
тянет на себя спуск.
Зислис поймал в перекрестие неясную фигуру, сжимающую незнакомое
оружие, и выстрелил. Бласт ощутимо толкнулся в плечо, и Зислис с удивлением
и радостью увидел, что чужака, в которого он целился, отшвырнуло метра на
три. Чужак нелепо задрал ноги и опрокинулся в траву. И больше не поднимался.
Это был второй опрокинувшийся чужак. Первого подстрелил, кажется,
Яковец.
Самое странное, что чужаки не стреляли в ответ. Но у Зислиса не было
времени задуматься над этим. Он просто стрелял.
Стреляли по чужакам и откуда-то справа, из-за сараев перед грибком
часового. Наверное, это часовой и стрелял. И слева стреляли, из учебных
окопчиков за плацем. И еще дальше - из пульсатора. Чужие рассыпались цепью и
залегли в куцей траве.
