сказать, что обсудил. Хотя обсуждение свелось к единственной реплике
Суваева: "Да чего тут обсуждать... Пусть делятся технологиями с Землей,
причем начинают немедленно. А мы потом проверим... Если сможем."
Вот-вот. Если сможем. Я был вполне согласен с Суваевым. И еще я
подумал, что наше теперешнее нервное истощение очень похоже на ломку
наркомана, лишенного зелья.
Корабль звал нас.
Интерфейсник толкнул меня на исходе сорок четвертого часа.
Откуда только силы взялись и куда делась усталость - это не у меня
спрашивайте. Едва я схватился за интерфейсник, всех в рубке словно током
ударило, а потом подбросило с невидимого пола.
По крохотному экранчику пробежала вереница цифр. Корабль совершал
неторопливый выбор, а в мыслях билось однообразное: "скорее! ну скорее же!"
Через двенадцать минут я встал, и хриплым голосом обЦявил:
- Рубка двигателей!
Это тридцать два километра, между прочим. И в запасе у нас четыре часа.
С учетом того, что на борту имеются таинственным образом возникшие
велосипеды - мы успеваем.
С собой я взял тройку канониров - Ханьку, и двух старых приятелей из
таких же, как сам, рудокопов. А старших разогнал по целевым рубкам, и
заказал отходить от шкафов дальше, чем на пять метров. И заставил каждого
найти свой коммуникатор.
Гонку по пустым и темным транспортным рукавам я буду, наверное, помнить
всю оставшуюся жизнь. Ползущее по потолку световое пятно точно над моей
макушкой и тихий шелест каучуковых шин. Мы гнали в обход офицерского
сектора, в обход жилых секторов, и спасибо, что никого не встретили по пути.
Ни единую живую душу.
А в рубке двигателей я нос к носу столкнулся с невыспавшимся и небритым
Борисом Прокудиным. Он глядел на меня с немой невысказанной надеждой.
- Сейчас, друг, - сказал я ему, распахивая нужный шкаф, четвертый
слева. - Сейчас, - повторял я, сдирая комбинезон и расшвыривая ботинки. -
Сейчас... - я влез в непривычно холодный биоскафандр, и когда створки вдруг
ожили и послушно срослись, а по всему телу пробежала горячая волна и тысячи
иголочек вонзились в плоть, я ощутил долгожданное облегчение.
А потом рухнул в самые нежные и самые желанные обЦятия, какие человек в
состоянии вообразить. Нетерпеливо и яростно бросился навстречу шторму,
словно вгоняя в вену инЦектор со снадобьем.
Мир вобрал меня, а я вобрал мир. Я снова был могучим, и сразу
почувствовал так много и так ясно, что набор чисто человеческих чувств
показался мне серым и убогим.
Я чувствовал, как корабль радуется мне. Я чувствовал, как вместо
тусклого аварийного освещения повсюду вспыхивает ослепительный дневной свет.
Как тысячи людей подключаются ко мне и кораблю, выплескивая в сеть всю свою
сущность. Как возникают в пустоте и крепнут вокруг корабля-меня-нас силовые
поля и мы без сожалений расстаемся с беззащитностью. Я увидел, как висят в
пустоте далекие звезды и близкие корабли союза, и видел множество нетленных,
медленно замыкающих союзную армаду вместе с нами в глухую сферу.
Впрочем, "видел" - это неточное слово... слишком слабое. Бесполезное
это дело - описывать словами чудо.
Надеюсь, что смогу вырваться из твоих обЦятий, лучший из кораблей и
злейший из кораблей. Мечта любого звездолетчика и его притягательное
проклятие. Рок.
Я даже знаю, что я сделаю в ближайшие часы.
Сначала я ненадолго вернусь в тусклый человеческий мир, оседлаю
дурацкий примитивный механизм на двух колесах и в компании троих таких же
как сам жалких балбесов вернусь к головным рубкам. Балбесы разбегутся по
своим операторским точкам, а я войду в капитанскую. И снова стану настоящим
капитаном, для которого экипаж и корабль - просто частичка целого.
Я свяжусь с чужими и отвечу "Да" на их предложения, и посоветую
немедленно отправить на Землю и все ключевые планеты человечества
дипломатические миссии. Я посмеюсь над нетленными, которые уже успели
заметить, что я оживаю, и которые драпают по всем возможным разгонным
векторам и исчезают за барьером один за другим... и правильно делают. Я
обговорю с руководством союза предварительный план атаки нетленных в нашей
галактике и за ее пределами, потому что для этого я и призван.
И я очень надеюсь, что все-таки сумею после всего этого остаться
человеком и покинуть корабль. Вместе со всеми, кто поддержал меня после
того, как погибла Волга-планета.
С Юлькой отчаянной и Риггельдом, который ее у меня отнял. С всезнайкой
Суваевым. С Мишкой Зислисом, Яной Шепеленко, Юрой Смагиным, с Фломастером,
Ханькой, Веригиным, Чистяковым, Хаецкими, Прокудиным, Мустяцей - со всеми,
кто захочет и сможет присоединиться.
Кто окажется сильнее судьбы и будет в состоянии сделать вечный выбор
любого человека между смертью и славой.
А если корабль меня все же не отпустит... Что ж. Значит мы останемся
вместе. Я и тогда знаю, что делать. Через какой-нибудь час на пути к
капитанской рубке я сверну к ремзоне и оставлю там интерфейсник с кое-какой
информацией... в одной неплохо замаскированной каморке. И еще со временем я
добуду из капитанского сейфа небольшую плоскую шкатулку, в которую я еще ни
разу не заглядывал, но догадываюсь о содержимом.
Я позабочусь об этой шкатулке.
И тогда я стану одним из немногих, кто в извечном выборе между смертью
или славой выбирает и то, и другое...
(c) октябрь 97 - февраль 98.
Москва - Николаев.
