которым они вскоре будут двигаться...
Литавра приподнялась, озадаченная, но начала улыбаться. Барнуму
хотелось бы, чтобы Бейли дал ему отчет о состоянии ее разума, но их связь
была разорвана. Шок? Он забыл симптомы.
- Мне придется определить все самому, - сказал он Бейли.
- С ней, похоже, все в порядке, - сказал Бейли. - Когда контакт
разорвался, я успокаивал ее. Может быть, вспомнит она немногое.
И она не вспомнила. Хорошо, что она запомнила счастье, но от страха в
самом конце осталось лишь смутное впечатление. Она не хотела посмотреть на
Кольца, да это было и к лучшему. И не надо было искушать или дразнить ее
тем, что ей никогда не будет доступно.
Там, внутри Бейли, они занялись любовью. Это было глубоким, тихим и
длилось долго. Остатки боли, что удавалось найти, излечивались в этом
мягком безмолвии, нарушавшемся лишь музыкой их дыхания.
А потом Бейли постепенно сократился до размеров человеческой фигуры,
охватив Барнума и навсегда оставив Литавру извне.
Они чувствовали себя неловко. Через час Барнум и Бейли должны были
катапультироваться. Все трое знали, что Литавра никогда не сможет
последовать за ними, но не говорили об этом. Они пообещали друг другу
остаться друзьями, и знали, что обещание это было пустым.
У Литавры была финансовая ведомость, которую она отдала Барнуму.
- Две тысячи минус девятнадцать девяносто пять за пилюли. - Она
высыпала в его другую ладонь с десяток маленьких шариков. В них
содержались микроэлементы, которые пара не могла найти в Кольце, и лишь
из-за них обитателям Кольца приходилось посещать Янус.
- Этого достаточно? - обеспокоенно справилась она.
Барнум взглянул на лист бумаги. Ему пришлось сильно напрячься, чтобы
вспомнить, насколько деньги важны для обычных людей. Он же мало нуждался в
них. Его счет в банке сможет обеспечить его пилюлями на тысячи лет, если
он сможет прожить так долго - даже если он никогда вернется, чтобы продать
еще одну песню. И он понимал, отчего на Янусе большинство этих операций
имели разовый характер. Пары и люди плохо сходились. Единственной точкой
соприкосновения было искусство, и даже здесь обычные люди испытывали
давление денег, чуждое парам.
- Ну да, все прекрасно, - сказал он, и отбросил бумагу в сторону. -
Это больше, чем мне нужно.
Литавра испытала облегчение.
- Я, конечно, это _з_н_а_ю_, - сказала она, чувствуя себя виноватой.
- Но я всегда чувствую себя эксплуататором. Рэг говорит, что эта пьеса
может и в самом деле хорошо пойти, и мы разбогатеем. А это - все, что вы
вообще за нее получите.
Барнум знал об этом, и ему было все равно.
- Это и в самом деле все, что нам нужно, - повторил он. - Мне уже
заплатили единственной монетой, которую я ценю - честью познакомиться с
тобой.
На том и остановились.
Отсчет был недолгим. Операторы "пушки" имели привычку прогонять через
нее пары, как овец сквозь ворота. Но для Барнума и Бейли было достаточно
времени - растянутого - чтобы заключить Литавру в свои мысли, как в
янтарь.
- Почему? - в какой-то момент спросил Барнум. - Почему она? Откуда
берется этот страх?
- Я кое-что увидел, - задумчиво ответил Бейли. - Я собирался это
исследовать, но затем возненавидел себя за это. Я решил оставить ее личные
травмы в покое.
Тиканье медленно приближало сигнал к запуску, и в ушах Барнума
заиграла сентиментальная музыка в басовых тонах.
- Ты все еще любишь ее? - спросил Барнум.
- Больше, чем когда-либо.
- И я тоже. Это приятно, и больно. Наверное, мы с этим справимся. Но
с этого момента нам лучше ограничить размер нашего мира так, чтобы
справляться с ним. Ну, а говоря вообще, что это за музыка?
- Пуск, - сказал Бейли. Он ускорил время, так что они смогли ее
услышать. - Ее передают по радио. Цирковой марш.
Едва Барнум узнал музыку, как почувствовал мягкий, но нарастающий
толчок пушки, разгоняющий его в трубе. Он рассмеялся, и оба они вылетели
из широкой медной трубы парового органа Жемчужных Врат. Они прошли в
точности сквозь центр огромного оранжевого дымового кольца под
аккомпанемент звуков "Грохота и пламени".
Джон ВАРЛИ
РЕТРОГРАДНОЕ ЛЕТО
Я был в космопорту за час до прилета с Луны моей сестры-клона.
Отчасти из-за того, что мне не терпелось ее увидеть. Она была на три
земных года старше меня, и мы никогда не встречались. Но признаюсь, я не
упускал ни одного случая попасть в порт и просто посмотреть на прилетающие
и улетающие корабли. Я еще не бывал в космосе. Когда-нибудь я это сделаю,
но не как пассажир. Я собираюсь поступить в школу пилотов.
Мне трудно было удерживать в голове время прибытия челнока с Луны,
потому что меня по-настоящему интересовали лайнеры, отбывающие во все
самые отдаленные места системы. Сегодня "Элизабет Браунинг" отправлялась в
прямой высокоскоростной рейс к Плутону с заходом в кометную зону. Корабль
стоял на поле в нескольких километрах от меня, принимая на борт пассажиров
и груз. Груза было совсем немного. "Браунинг" - корабль класса "люкс", на
котором вы доплачиваете за то, что вас помещают в заполненную жидкостью
каюту, напичкивают разными препаратами и во время всего экспрессного
полета с пятикратным ускорением кормят через трубочку. Через десять дней
на подходе к Плутону вас сбрасывают в осадок и пропускают через
десятичасовую процедуру физической реабилитации. Такое же путешествие
можно проделать и за четырнадцать дней при двух "g" и испытывая лишь
легкий дискомфорт, но, может, для кого-то такой полет себя оправдывает. Я
заметил, что "Браунинг" никогда не ломится от пассажиров.
Я вполне мог пропустить прибытие лунного челнока, но буксир опустил
его между мной и "Браунингом". Его подвели к причалу номер девять,
углублению в грунте в нескольких сотнях метров от меня, и я спустился в
ведущий туда туннель.
Я подошел как раз вовремя, чтобы увидеть, как буксир отсоединился и
взмыл в небо встречать следующий корабль. Лунный челнок оказался идеально
отражающей свет сферой, стоящей в середине посадочного причала. Пока я
поднимался к нему, силовое поле расширилось, накрыв весь причал, и отсекло
лучи летнего солнца. Под купол рванулись потоки воздуха, и через пару
минут мой костюм отключился. Я внезапно вспотел, страдая от жара, который
еще не успел рассеяться. Костюм опять отключился слишком рано. Надо будет
его проверить. А пока мне оставалось лишь приплясывать, чтобы поменьше
касаться голыми пятками раскаленного бетона.
Когда температура упала до стандартных двадцати четырех градусов,
поле вокруг челнока отключилось. От него осталось лишь хрупкое
переплетение палуб и переборок, а люди выглядывали наружу сквозь
исчезнувшие внешние стены их кают.
Я присоединился к кучке людей, собравшихся возле трапа. Я видел
фотографию своей сестры, но она была сделана давно. Интересно, узнаю ли я
ее?
Это оказалось нетрудным. Я заметил ее еще на вершине трапа, одетую в
глупо выглядевший здесь плащ, какие носят на Луне, и с герметичным
чемоданом в руке. Я был уверен, что не ошибся, потому что она выглядела в
точности, как я, если не считать, что она была женщиной, и к тому же
нахмуренной. Может, повыше меня на несколько сантиметров, но лишь оттого,
что выросла при меньшей гравитации.
Я протолкался к ней и взял ее чемодан.
- Добро пожаловать на Меркурий, - сказал я как можно более
приветливо. Она оглядела меня с головы до ног. Не знаю почему, но я ей
сразу не понравился, или мне так показалось. Наверное, она невзлюбила меня
еще раньше, чем увидела.
- Ты, должно быть, Тимми, - сказала она. Этого я уже не смог
стерпеть. Всему есть предел.
- Тимоти. А ты моя сестра Джу.
- Джубилант. Да, приятное оказалось знакомство...
Она огляделась, наблюдая за людской суетой на посадочном причале.
Потом подняла глаза к угольно-черной внутренней поверхности силового
купола. Мне показалось, что она непроизвольно отпрянула.
- Где я могу арендовать костюм? - спросила она. - Хочу, чтобы мне его
установили раньше, чем у вас случится очередная авария.
- Не настолько уж у нас все плохо, - сказал я. - Они, действительно,
случаются у вас здесь чаще, чем у вас на Луне, но тут уж ничего не
поделаешь. - Я зашагал к отделу Общего жизнеобеспечения, она пристроилась
рядом. Идти ей было трудновато. Ни за что не захотел бы стать лунатиком;
куда бы они ни попали, им везде тяжело.
- Во время полета я прочитала, что именно в этом космопорту всего
четыре луноцикла назад был пробой защитного поля.
Не знаю почему, но я напрягся. Конечно, у нас случаются пробои, но
нельзя же обвинять в них _н_а_с. Кора Меркурия подвергается постоянным
приливным напряжениям, отсюда и многочисленные толчки. Любая система
выйдет из строя, если ее достаточно долго трясти.
- Ну и что, - сказал я, стараясь не раздражаться. - Так получилось,
что я в то время был здесь. Это произошло в середине прошлого темногода.
Разгерметизировалось примерно десять процентов подземных переходов, но все
исправили через несколько минут. Никто не погиб.
- Пары минут более, чем достаточно, чтобы человек без костюма погиб,
верно? - Что я мог на это ответить. Кажется, она решила, что выиграла
очко. - Так что я почувствую себя намного лучше, когда залезу в один из
местных костюмов.
- Ладно, давай раздобудем тебе костюм. - Я пытался что-нибудь
придумать, чтобы возобновить разговор и заполнить паузу. Мне показалось,
что она низкого мнения об инженерах жизнеобеспечения Меркурия, и хочет
излить это презрение на меня.
- На кого ты учишься? - поинтересовался я. - Школу ты уже должна была
закончить. Чем собираешься заняться?
- Хочу стать инженером систем жизнеобеспечения.
- Вот как...
Я вздохнул с облегчением, когда ее, наконец, уложили на стол,
присоединили кабель от компьютера к разъему на затылке и отключили
контроль движений и ощущений. Остаток пути до отдела ОЖ превратился в
непрерывную лекцию о недостатках муниципальной службы воздухообеспечения в
Порту Меркурий. В голове перемешались безотказные датчики давления с
пятикратным дублированием, самогерметизирующиеся запоры и аварийные
тренировки с имитацией пробоя. Конечно, все это у нас _б_ы_л_о, и ничуть
не хуже, чем у них на Луне. Но предел того, что можно достичь, когда
толчки сотрясают все вокруг сотню раз в день - 99 процентов безопасности.
Джубилант только фыркнула, когда я щегольнул этой цифрой. Она выдала мне
число с пятнадцатью десятичными знаками, и все - девятки. Таков был фактор
безопасности на Луне.
Я смотрел на то, из-за чего нам не требовалась такая степень
безопасности, и что сейчас находилось в руках хирурга. Тот вскрыл ей
грудную клетку и удалил левое легкое, а теперь помещал в полость генератор
костюма. Он выглядел очень похоже на вынутое легкое, только был сделан из
металла и до блеска отполирован. Хирург подключил его в трахее и концам
пульмонарных артерий и кое-что немного подстроил. Затем он закрыл шов и
смазал места надрезов соматическим заживителем. Через тридцать минут она
уже сможет встать, а швы полностью затянутся. Единственным следом от
операции окажется золотая пуговка входного клапана под левой ключицей. И
если в следующее мгновение давление упадет на два миллибара, ее окружит
силовое поле. Это и будет меркурианский костюм. Она будет в большей
безопасности, чем когда-либо в жизни, даже в своих хваленых лунных
