лись происки его брата Джона.
Получив приглашение, Седрик сначала ворчал и злился, однако повино-
вался. В сущности, возвращение Ричарда положило конец всякой надежде на
восстановление саксонской династии на английском престоле, ибо, кого бы
саксонская партия ни выставила своим кандидатом, в случае междоусобной
войны она не имела бы никаких шансов на успех при той чрезвычайной попу-
лярности, которою пользовался Ричард, всеми любимый за свои личные доб-
рые качества и боевую славу, несмотря на то, что он правил государством,
проявляя своенравное легкомыслие и был то чрезмерно снисходителен, то
крайне строг и почти деспотичен.
Кроме того, даже Седрик с неохотой вынужден был признать, что его
проект брака Ровены с Ательстаном для объединения саксов окончательно
рухнул, так как заинтересованные стороны решительно воспротивились ему.
Он совершенно не ожидал подобной развязки - даже тогда, когда жених и
невеста ясно и откровенно высказались против этого союза; Седрик никак
не мог поверить, чтобы две особы королевской крови могли из личных сооб-
ражений отказываться от брака, столь необходимого для блага нации. Тем
не менее таков был неоспоримый факт: Ровена всегда выражала нерасположе-
ние к Ательстану, а теперь и Ательстан не менее решительно заявил, что
ни за что не будет более свататься к Ровене. Перед такими препятствиями
принуждено было отступить даже и великое упрямство, от природы
свойственное Седрику, так как ему приходилось насильно тащить под венец
двух людей, которые упорно сопротивлялись. Он, впрочем, попробовал еще
раз произвести решительный натиск на Ательстана. Но, приехав к нему,
Седрик застал этого воскресшего отпрыска саксонских королей занятым вой-
ной с местным духовенством.
После всех смертельных угроз аббату святого Эдмунда дух мстительнос-
ти, по-видимому, оставил Ательстана, то ли потому, что сам он был по
природе слишком ленив и благодушен, то ли уступая просьбам своей матери,
леди Эдит, которая, подобно большинству дам того времени, была почита-
тельницей духовных лиц. Он ограничился трехдневным заключением аббата и
всей монастырской братии в подвальных помещениях замка Конингсбург на
самой скудной пище. За такую жестокость аббат пригрозил ему отлучением
от церкви и составил длинный список желудочных и кишечных болезней, на-
житых им и его монахами вследствие испытанного ими тиранства и беззакон-
ного задержания в тюрьме.
Седрик застал своего друга Ательстана до такой степени поглощенным
этими препирательствами и изобретением средств к обороне против пресле-
дований духовенства, что ни о чем ином он и думать не хотел. Когда же
произнесено было имя Ровены, благородный Ательстан попросил позволения
опорожнить за ее здоровье полный кубок и выразил пожелание, чтобы она
скорее сочеталась браком с его родственником Уилфредом. Очевидно, с
Ательстаном ничего нельзя было поделать. По выражению Вамбы, с тех пор
вошедшему во всеобщее употребление, "коли петух не драчливый, из него не
сделаешь бойца".
Итак, к достижению цели, к которой стремились влюбленные, оставались
лишь два препятствия: упрямство Седрика и его предубеждение против нор-
манской династии. Первое из этих чувств постепенно смягчилось под влия-
нием ласк его питомицы и той гордости, которую он не мог не испытывать,
видя славу своего сына. К тому же ему лестно было породниться с домом
Альфреда, раз потомок Эдуарда Исповедника решительно отказался от этой
чести.
Отвращение Седрика к королям норманской крови также начинало ослабе-
вать. С одной стороны, он ясно видел, что избавить Англию от новой ди-
настии не было никакой возможности, а такое убеждение значительно спо-
собствует признанию правящего короля. С другой стороны, король Ричард
выказывал ему лично большое внимание, искренне наслаждался резким юмором
Седрика и, по свидетельству той же рукописной хроники, сумел так очаро-
вать благородного Сакса, что не прошло и недели со дня его приезда ко
двору, как он дал согласие на брак своей питомицы леди Ровены с сыном
своим Уилфредом Айвенго.
Свадьба нашего героя совершилась в самом величественном из храмов - в
кафедральном соборе города Йорка. Сам король присутствовал на бракосоче-
тании, и, судя по вниманию, какое он оказал в этом и во многих других
случаях дотоле притесняемым и униженным саксам, они увидели, что мирными
средствами могли добиться гораздо больших успехов, чем в результате не-
надежного успеха в междоусобной войне.
Церемония бракосочетания была исполнена со всем тем великолепием, ка-
кое римские прелаты умеют придавать своим торжествам.
Гурт, нарядно одетый, исполнял должность оруженосца при молодом хозя-
ине, которому он так преданно служил; тут же был и самоотверженный Вам-
ба, в новом колпаке с великолепным набором серебряных колокольчиков.
Гурт и Вамба вместе с Уилфредом переносили бедствия и опасности, а пото-
му имели полное право разделять с ним его благополучие и счастье.
Но, помимо домашней свиты, эта блестящая свадьба была отмечена при-
сутствием множества знатных норманнов и саксонских дворян, при всеобщем
восторге низших классов, приветствовавших в союзе этой четы залог буду-
щего мира и согласия двух племен; с того периода времени эти враждующие
племена слились и потеряли свое различие. Седрик дожил до начала этого
слияния, ибо, по мере того как обе национальности встречались в обществе
и заключали между собою брачные союзы, норманны умеряли свою спесь, а
саксы утрачивали свою неотесанность. Впрочем, тот смешанный язык, кото-
рый ныне мы называем английским, окончательно вошел в употребление при
лондонском дворе только в царствование Эдуарда III; и в то же время,
по-видимому, исчезли последние следы розни между норманнами и саксами.
Прошло два дня после счастливого бракосочетания, и леди Ровена сидела
в своей комнате, когда Эльгита доложила ей, что какая-то девица просит
позволения поговорить с ней без свидетелей. Ровена удивилась, подумала,
поколебалась, но любопытство пересилило, и она кончила тем, что приказа-
ла просить девицу к себе.
Вошла девушка высокого роста и благородной наружности. Длинное белое
покрывало скорее оттеняло, чем скрывало изящество ее фигуры и величавую
осанку. Манеры ее были почтительны, но без всякой примеси страха и без
желания снискать расположение. Ровена была всегда готова прийти на по-
мощь и проявить внимание к чувствам других. Она встала и хотела взять
гостью за руку и подвести ее к креслу, но та оглянулась на Эльгиту и еще
раз попросила о разрешении побеседовать с леди Ровеной наедине. Как
только Эльгита ушла (что сделала очень неохотно), прекрасная посетитель-
ница, к великому удивлению леди Айвенго, преклонила колено, прижала обе
руки к своему лбу и, склонившись до пола, поцеловала край вышитой одежды
Ровены, невзирая на ее сопротивление.
- Что это значит? - сказала удивленная новобрачная. - Почему вы мне
оказываете столь необычное почтение?
- Потому что вам, леди Айвенго, я могу законно и достойно отдать долг
благодарности, которой обязана Уилфреду Айвенго, - сказала Ревекка,
вставая и снова приняв обычную свою осанку, исполненную достоинства и
спокойствия. - Простите, что я осмелилась оказать вам знаки почтения,
принятые у моего народа. Я та несчастная еврейка, для спасения которой
ваш супруг рисковал жизнью на ристалище в Темплстоу, когда все было про-
тив него.
- Любезная девица, - сказала Ровена, - в тот день Уилфред Айвенго
лишь в слабой мере отплатил вам за неусыпный уход и врачевание его ран,
когда с ним случилось такое несчастье. Скажите, не можем ли он и я еще
чем-нибудь быть вам полезны?
- Нет, - спокойно отвечала Ревекка, - я лишь попрошу вас передать ему
на прощание выражение моей признательности и мои наилучшие пожелания.
- Разве вы уезжаете из Англии? - спросила Ровена, все еще не вполне
опомнившись от удивления, вызванного таким необыкновенным посещением.
- Уезжаю, миледи, еще до конца этого месяца. У моего отца есть брат,
пользующийся особым расположением Мухаммеда Боабдила, короля гранадско-
го. Туда мы и отправимся и будем жить там спокойно и без обиды, заплатив
дань, которую мусульмане взимают с людей нашего племени.
- Разве в Англии вы не пользуетесь такой безопасностью? - сказала Ро-
вена. - Мой муж в милости у короля, да и сам король - человек справедли-
вый и великодушный.
- В этом я не сомневаюсь, леди, - сказала Ревекка, - но англичане -
жестокое племя. Они вечно воюют с соседями или между собою, безжалостны
и готовы пронзить друг друга мечом. Небезопасно жить среди них детям на-
шего племени. В этой стране войн и кровопролитий, окруженной враждебными
соседями и раздираемой внутренними распрями, странствующий Израиль не
может надеяться на отдых и покой.
- Но вы, - сказала Ровена, - вы сами, без сомнения, ничего не должны
опасаться. Ты, что бодрствовала у одра раненого Уилфреда Айвенго, - про-
должала она с возрастающей горячностью, - тебе нечего бояться в Англии,
где и саксы и норманны наперебой будут воздавать тебе почести.
- Твои речи, леди, хороши, - сказала Ревекка, - а твои намерения еще
лучше. Но этого не может быть: бездонная пропасть пролегает между нами.
Наше воспитание, наши верования ни вам, ни нам не дозволяют перешагнуть
через эту пропасть. Прощай, но, прежде чем я уйду, окажи мне одну ми-
лость. Фата новобрачной скрывает твое лицо; дай мне увидеть черты, столь
прославленные молвою.
- Они едва ли таковы, чтобы стоило на них смотреть, - сказала Ровена,
- но в надежде, что и ты сделаешь то же, я откину фату.
Она приподняла фату и то ли от сознания своей красоты, то ли от зас-
тенчивости покраснела так сильно, что ее щеки, лоб, шея и грудь покры-
лись краской. Ревекка также вспыхнула, но лишь на мгновение. Через мину-
ту она справилась со своими чувствами, и краска сбежала с ее лица, как
меняет цвет алое облако, когда солнце садится за горизонт.
- Леди, - сказала она, - ваше лицо, которое вы соблаговолили мне по-
казать, долго будет жить в моей памяти. В нем преобладают кротость и
доброта, а если среди этих прекрасных качеств можно найти оттенок мирс-
кой гордости или тщеславия, то можно ли винить плоть земную в том, что
она обладает земными свойствами? Долго буду я вспоминать ваше лицо и
благодарить бога за то, что покидаю моего благородного избавителя в сою-
зе с той...
Глаза ее наполнились слезами, и она умолкла, потом поспешно отерла их
и на тревожные расспросы Ровены отвечала:
- Нет, я здорова, леди, совсем здорова. Но сердце мое переполняется
горестью при воспоминании о Торкилстоне и ристалище в Темплстоу. Прощай-
те! Я не исполнила еще одной, самой незначительной части своего долга.
Примите этот ларец и не удивляйтесь тому, что найдете в нем.
Ровена открыла небольшой ящичек в серебряной оправе и увидела оже-
релье и серьги из бриллиантов несметной ценности.
- Это невозможно, - сказала она, отдавая Ревекке ларчик. - Я не смею
принять такой драгоценный подарок.
- Оставьте его у себя, леди, - сказала Ревекка. - Вы обладаете
властью, знатностью, влиянием - у нас же только и есть богатство, источ-
ник нашей силы, а также и нашей слабости. Ценою этих погремушек, будь
они в десять раз дороже, не купишь и половины того, чего вы достигнете,
молвив одно слово. Стало быть, для вас это подарок не особенно ценный, а
для меня, если я расстаюсь с ними, и подавно. Позвольте мне думать, что
вы не такого ужасного мнения о моем народе, как ваши простолюдины. Неу-
жели вам кажется, что я ценю эти сверкающие камешки больше, чем свою
свободу? Или что мой отец считает их дороже чести своей единственной до-
чери? Возьмите их, леди. Мне они совсем не нужны. Я никогда больше не
