- Сглазил! Нас вышибли из центра и гонят дальше! Я послал туда полк
Колтышева... Слушай, у Барона есть сведения о красных резервах?
- К Александровску идет 2-я Конная Миронова...
- Знаю! Они еще далеко. Объявилась свежая красная дивизия. Там,
оказывается, есть ударный полк - 256-й имени Парижской Коммуны. Они
опрокинули наш Первый Офицерский, представляешь?
- Ого! - Арцеулов покачал головой. - А кто командир?
- В дивизии - еще не выяснили, а полком командует какой-то Косухин.
Говорят, бывший офицер. Вот бы кого достать!..
Тургул скрипнул зубами. Ростислав знал: офицеров, служивших у
красных, здесь в плен не брали...
...Арцеулов вновь вскинул бинокль, хотя рассмотреть хоть что-нибудь в
дымящемся мареве было невозможно. Интересно, есть у краснопузого Степы
родственники-офицеры, кроме брата? Впрочем, Степина фамилия не из редких,
в отличие от его собственной. Да и то на всю Таврию гремело имя красного
летчика Константина Арцеулова, что стало предметом частых язвительных
шуточек сослуживцев Ростислава...
...Еще полчаса прошло в молчании. Подполковник знал: Тургул отправил
в бой всех, кроме начштаба, которого в атаку посылать не принято, и его
самого. Там, в Александровске, наступал момент, когда обе стороны теряли
силы, и судьбу сражения могла решить свежая рота. Но к красным спешили
резервы, а у Тургула оставался лишь один батальон - Особый Офицерский.
Адъютант что-то доложил Тургулу, тот кивком отпустил его, минуту
подумал и повернулся к Арцеулову:
- Нас прижали к южной окраине. Колтышев ранен, Володю Манштейна
отрезали, он где-то в центре. Связь прервана. Я вывожу батальон.
- Антон, разреши! - Арцеулов знал, что Тургул не может уйти с
командного пункта. Генерал ждал подкреплений - бой в самом разгаре.
- Слава, ты же знаешь!..
- Ваше превосходительство! - Арцеулов стал по стойке смирно и рубанул
по-уставному. - Даю слово офицера, что вышибу красных и продержусь в
городе до рассвета!
- Господин подполковник, - грустно улыбнулся Тургул, - этого, к
сожалению, недостаточно. Надо продержаться до десяти утра. На подходе
бригада Морозова. Но к ним идет Вторая Конная. Тут уж - кто успеет
первым...
- Я понял. Разреши...
Тургул секунду подумал:
- С Богом, Ростислав. Вышиби этого Косухина! Далеко не забирайся, в
центре много каменных зданий - зацепись за них...
- Так точно, - Арцеулов подбросил руку к козырьку новенькой фуражки и
зло улыбнулся. Он не знал, доживет ли до рассвета, но в любом случае
Степиному однофамильцу придется туго...
На южную окраину батальон ворвался без выстрелов. Кололи штыками -
"дрозды" из Особого батальона были сплошь ветераны, еще с Ясского похода.
Красные, уже уверенные в победе, дрогнули и покатились по горящим улицам к
центру. Ростислав не стал дробить силы, а бросил батальон вдоль главной
улицы, надеясь, что части дивизии успеют прийти в себя и присоединяться к
нему. Так и вышло. Дивизия вновь разворачивалась, словно и не было
многочасового боя. "Дрозды" атаковали молча, экономя патроны и не давая
врагу опомниться. Арцеулов шел впереди батальона с потухшей папиросой в
зубах и трехлинейкой наперевес. Фуражку еще в начале боя сбила пуля.
Ростислав не стал ее искать, радуясь, что вечерняя прохлада овевает
разгоряченную голову. Дико хотелось пить, но на это можно не обращать
внимания. Наконец-то он воевал - и это был горький праздник, поминки по
тем, кого Арцеулов оставил в далекой Сибири и здесь - от Одессы до
излучины Дона.
Центр горел, но в нескольких массивных кирпичных зданиях, о
назначении которых догадаться было совершенно невозможно, красные все же
сумели удержаться. В упор ударили пулеметы. Арцеулов помянул большой
Петровский загиб, выплюнул окурок и бросил "дроздов" к ближайшему из домов
- огромному, с толстенными стенами, похожему на старинный купеческий
склад. Красные поставили там несколько пулеметов, выглядывавших из узких
маленьких окон, и упорно прижимали наступающих к брусчатке. Один пулемет
удалось "погасить", и "дрозды" ворвались внутрь. Арцеулов оказался в
большом помещении, где валялись несколько трупов и брошенные винтовки, но
дальше ходу не было. Внутренняя дверь простреливалась: красные успели
поставить еще один пулемет, а в маленькое окошко, больше похожее на
крысиный лаз, нельзя было просунуть даже гранату.
Ростислав решил не лезть на рожон и отправил роту в обход. Вскоре ему
доложили, что склад удалось окружить, но дальше красные не пускали. Надо
было остановиться и подумать - впереди целая ночь.
Здесь же, в отбитом у красных помещении склада, Арцеулов развернул
карту. Среди офицеров оказался один местный уроженец, и с его помощью
подполковник сумел разобраться в путанице улочек. В общем, он выполнил
задачу. Полностью центр отбить не удалось, но батальон вместе с
присоединившимися к нему "дроздами" из других частей занял неплохие
позиции.
Арцеулов, послав донесение Антошке, приказал закрепиться. Сам он
решил оставаться на складе. В случае артобстрела здесь безопаснее, а к
красному соседству было не привыкать. Напротив внутренней двери поставили
"гочкис", раненых унесли в тыл, и наступил момент для первого перекура.
В помещении склада вместе с Арцеуловым расположились десятка два
офицеров. Ростислав достал папиросы, подавая пример. Он внезапно
усмехнулся: точно так же в коротком промежутке между боями они
перекуривали на окраине Екатеринодара. Там тоже были какие-то склады,
которые приходилось брать с боем. Папиросами угощал генерал Марков: они у
него не переводились, к радости страдающих без табака "добровольцев".
- Господа, огоньку не найдется?
Вопрос повис в воздухе. Курильщики растерянно похлопывали себя по
карманам, но - редкая вещь - ни у кого не оказалось ни спичек, ни
зажигалки. Ростислав с сожалением вспомнил, что отдал свой коробок
Тургулу. Выходить не хотелось: можно поймать шальную пулю.
- У красных попросить, что ли?
Нелепое предложение вызвало смех, но затем один из офицеров - молодой
поручик с солдатским "Георгием" на груди осторожно подошел к слуховому
окошку, подмигнул остальным и прокричал:
- Эй, краснопузые! Спичек не будет?
- А повежливее можно? - донеслось в ответ. Поручик удивился, но,
подумав, предпринял новую попытку:
- Господа красноармейцы! Не соблаговолите ли одолжить спички? Взываем
к солидарности курильщиков!
На этот раз засмеялись за стеной. Послышался легкий стук - коробок
упал на пол, к нему тут же потянулись нетерпеливые руки. Красные не
оплошали: по яркой наклейке кто-то успел сделать карандашную надпись:
"Травитесь, беляки!"
- Вернуть не забудьте! - донеслось из-за стены. После того как сизый
дым пополз под потолок, Арцеулов лично переправил надпись, заменив
"беляки" на "товарищи", и отправил спички обратно, не забыв прибавить:
"Сэнк ю".
- Дон'т менш ит! - донеслось в ответ.
- Ого! - кто-то из офицеров заинтересовался уже всерьез. Да, красные
уже были не те, что в 18-м!
- Наверно, курсанты, - предположил все тот же поручик. - Выучились,
сволочи!
- Эй, краснопузые, откуда будете?
Ответа не ждали, но из-за стены прозвучало твердо и веско:
- 256-й имени Парижской Коммуны!
"Дрозды" стали переглядываться. Значит, здесь те, кто разбил Первый
Офицерский! Лица недобро улыбались - если бы не кирпичная стена и не
пулемет у прохода, тамошним курильщикам пришлось бы не сладко.
- А где ваш Косухин? - красного командира за эти сутки уже успели
дружно возненавидеть.
- А на что он вам? В плен собрались, недобитые?
Там, за стеной, хорошего настроения явно не теряли.
- Да нам поговорить бы... - офицеры переглядывались. Граната в окошко
не пролазила, но можно просто пальнуть из винтовки.
Невидимые собеседники замолчали. Настала тишина, лишь где-то далеко,
за несколько улиц, шла ленивая перестрелка. Арцеулов автоматически
отметил, что патронов у красных, похоже, в обрез.
- Ну я Косухин! - голос прозвучал спокойно, с явной насмешкой: - Чего
надо, чердынь-калуга?
Ростислав похолодел. Разведка ошиблась: командир 256-го - не из
бывших офицеров. Господи, но почему так? Оставалось надеяться, что это
все-таки совпадение. Вдруг у краснопузых есть другой Косухин с такой же
"чердынь-калугой"?
Он не выдержал, жестом остановил собиравшихся высказаться на полную
катушку офицеров и осторожно подошел к окошку.
- Степан?
За стеной молчали. Арцеулов хотел уже отойти и все забыть, но
внезапно вновь послышался знакомый голос:
- Че, Ростислав, никак ты? Еще не расстреляли?
Тон и слова были под стать обстановке, но Арцеулову почему-то
показалось, что где-то самым краешком в голосе Степы прозвучала радость.
Из холода Ростислава бросило в жар. Теперь уже сомнений не оставалось.
- Сдавайся, краснопузый! - крикнул он первое, что пришло на ум,
просто желая еще на минуту затянуть разговор. - Мы вас окружили!
- Это кто кого окружил, чердынь-калуга! - Степа засмеялся как можно
обиднее. - Ладно, возьму тебя в плен - поговорим!
Ростислав отошел в сторону. Сердце бешено билось, в голове появилась
знакомая слабость. Значит, они все-таки встретились! Господи, но как
нелепо! Хотя, с другой стороны, оба спешили на фронт. И оба успели...
- Вы его знаете, господин подполковник? - в тоне спрашивающего
прозвучало уважение и одновременно страх, словно Арцеулов был знаком не с
красным командиром, а с самим Вельзевулом.
- Немного, - Арцеулов отвечал, даже не думая. - Довелось...
- Опасный?
- Куда уж опаснее...
Входить в подробности не хотелось. Не то чтобы знакомство с
командиром 256-го полка могло как-то скомпрометировать - такое за годы
Смуты встречалось сплошь и рядом. Но то, что связывало его с Косухиным,
оглашению не подлежало. И не только потому, что за некоторые их общие дела
можно заплатить головой...
Арцеулов заставил себя думать о другом. Красные не просто
перекуривают. У них тоже приказ; и едва ли красноармейцы 256-го намерены
всю ночь мирно отдыхать.
Подумав, Арцеулов послал гонца в штаб с требованием патронов, а сам
приказал батальону готовиться к бою. И вовремя.
Красные атаковали как только стемнело. "Дрозды" отбили три атаки
подряд, чуть было не захватили весь центр, но к красным подошла подмога, и
теперь уж дроздовцы едва сумели удержаться на прежних позициях. Спасали
выучка, многолетний опыт, а также то, что Арцеулов до последнего момента
держал в резерве два свежих взвода. Когда краснопузые уже валили по
главной улице, разрезая батальон надвое, подполковник бросил офицеров в
штыки - и бойцы полка имени Парижской Коммуны вновь отступили.
К полуночи стрельба стихла. Вместо патронов Тургул прислал с вестовым
записку, сообщая, что бригада Морозова на подходе и будет в Александровске
еще до рассвета.
В помещении склада все оставалось без перемен. Правда, никто уже не
думал переговариваться - и те, и другие смертельно устали.
Когда часы показали половину второго, Арцеулов, до этого ежеминутно
ждавший атаки, разрешил "дроздам" спать, естественно, посменно, выставив
караулы. Красные молчали. Они тоже не могли наступать без патронов и
резервов. Оставалось ждать, кто подоспеет первым - командарм Миронов или
командир Донской бригады Морозов...
В темном, освещенном неровным светом керосиновой лампы помещении
