духами пахнут...
...Больше всего он жалел об утащенном доктором бинокле, все остальное -
штука наживная. Однако он и без бинокля усмотрел сквозь деревья, с вершины
округлой, смахивающей на погребальный курган сопки некий предмет, глухой
тайге не свойственный совершенно,- посреди невеликой полянки стояла
грязно-зеленая цистерна с широкой горловиной, судя по виду и габаритам,
снятая с шасси армейского бензозаправщика. И никакого шевеления рядом,
никаких палаток.
Оставив женщин в чащобе, он сделал вокруг полянки два круга, но не засек
никаких двуногих. Тогда, не таясь, вышел на прогалину.
Цистерна, точно, с бензозаправщика. Вертолетом, должно быть, сюда и
закинули. Выстукав ее кулаком, Мазур определил, что она полнехонька на две
трети. Обшарив прогалину, быстро нашел в кустах алюминиевую лесенку, по
высоте как раз подходившую, чтобы добираться до горловины. В противоположном
конце поляны там и сям углубления, иные совсем свежие, даже не успела
пожухнуть вмятая колесами вертолета трава. Выходит, набрел на "аэродром
подскока". Зачем, если такой вертолет способен дотянуть от заимки до
Пижмана, не опустошив досуха баков?
Ответ простой: вполне возможно, вертолет неустанно кружит над тайгой,
прочесывает по квадратам, вооружившись каким-то из детекторов. Сам Мазур на
месте Прохора так бы и поступил, погонял вертушку дней несколько, не
полагаясь на минные поля и засады- таковых не может оказаться много...
Ну, а вертолета они ни разу не слышали оттого, что он прилип к какому-то
другому месту. Неправильно подрассчитали на заимке. Они тоже не боги и не
демоны.
Невыносимо хотелось поджечь к чертовой матери цистерну, но противнику
существенного урона это не нанесло бы, а вот маршрут Мазура безусловно
выдало. Пришлось ретироваться. Отступая в тайгу, он вновь вспомнил о задумке
с пожаром.
Где умный человек прячет лист? В лесу. А когда лучше всего улепетывать?
Да посреди окружающего переполоха...
Окончательно он укрепился в своем решении, когда вышли к откосам. Мазур и
раньше подозревал, что они идут по плоскогорью, метрах в трехстах от
пресловутого "уровня моря",- опыт старого подводного пловца подсказывал по
едва уловимому изменению давления на барабанные перепонки, на суше принцип
тот же- а то и в полукилометре. Теперь убедился точно. Все эти дни они
шагали по протяженнейшему плато. И вышли к скалистым сопкам, кое-где и вовсе
безлесным. За сопками уходили вниз откосы - где плавно, где покруче,- а
внизу, куда ни глянь, на многие километры расстилалась тайга, перемежавшаяся
обширными прогалинами, кое-где перерезанная темно-синими полосами нешироких
мелких речек.
Евоные амазонки стояли плечом к плечу, глядя в открывавшийся перед
странниками простор так зачарованно и радостно, словно ждали, что усмотрят
отсюда окраины Шантарска. Мазур и сам поймал себя на мысли, что высматривает
Пижман, в котором он ни разу не был и плохо представлял, как городок
выглядит.
Нет, ни следа человеческого присутствия. Ветер здесь, на вершине, дул
сильный - навстречу, с юга. За все время, что они тут простояли, ни разу не
переменился. Как и за четыре последних дня. Нет, на юг пожар не пойдет,
будет распространяться с ветром...
- Складывайте пожитки вон туда, под сосну,- сказал Мазур, решившись.-
Будет вам работенка...
Он заранее наметил место, где предстоит спускаться на равнину. И честно
предупредил, что потребует потом выложиться до предела.
Вернувшись метров на триста по своему же следу, туда, где деревья стояли
густо, принялись за работу. Драли бересту - где ножами, где руками. Амазонки
моментально обломали ногти, еще допрежь того помаленьку приходившие в жалкое
состояние, но Мазур был беспощаден, да и они сами уже малость одичали- так
что обошлось без лишних трагедий. Попутно ломали сухие ветки, кустарник,
молоденькие деревца, засохшие в тени взрослых собратьев,- их моментально
можно было опознать по рыжей хвое. Труднее всех, как он сам считал,
приходилось именно ему- и ломай-дери-таскай, и руководи, да еще и
прислушивайся к окружающему, не снимая с шеи автомата...
В самой чащобе сложили несколько куч. В душе у Мазура стоял тягостный
осадок - никогда не думал, что придется вот так, своими руками поджигать
тайгу. Но он слишком хорошо помнил телерепортаж месячной давности, помнил,
сколько людей и техники было брошено тушить, какое столпотворение поднялось,
а ведь тот пожар отстоял еще дальше к северу, восточнее, правда. И Прохору
удастся напакостить, если повезет (да и притихнет поневоле Прохор), и им
пойдет на пользу - никто не станет задавать лишних вопросов оборванным
людям, вышедшим из тайги. Вот только легенду надо продумать поискуснее,
татуировки чертовы на руках ничем не прикроешь. Завязать разве что,
сославшись на ожоги...
Мысленно извинившись не перед кем-то конкретным, а перед всей тайгой
сразу, он подпалил сверток бересты. Быстро разгорелось. Мазур сунул
импровизированный факел в кучу сушняка и бересты, наваленную вокруг могучей
сосны, окруженной тесным частоколом молодняка. Вспыхнуло, занялось. Он
бросился к остальным кучам, горько подтрунивая над собой,- Прометей
хренов...
Трещало пламя. На фоне рыжих мечущихся языков четкими геометрическими
линиями вытянулись тоненькие молодые деревца. Секунда - и они вспыхнули, как
солома. Треща, сгорала хвоя. Понемногу занималась толстая кора высоченных
сосен, и уже пылали затесавшиеся среди них березки - особенно яро полыхали
две голых, желтых, высохших, с корой, давно ошкуренной трудолюбивыми
дятлами. Сама береста уже давно горела, свиваясь в почерневшие трубочки.
Над головой просвистели крылья- стайка каких-то птиц торопилась
спасаться. Медведя жалко, подумал Мазур. Ничего, авось уйдет... Там вроде
озерцо виднелось, может, пересидит...
Разгорелось на славу, в лицо пахнуло сухим жаром, и он отступил навстречу
ветру, летевшему с юга, неспешно раздувавшему огонь, тяжело откатывавшему
пожар к северу. Пламя уже стояло сплошной стеной, юрко прокатывалось по
сухому кустарнику, трещало, выло, брызгало горящими каплями сосновой смолы,
лизало стволы, пыталось пробиться к кронам. Давно пора было сматываться, но
Мазур стоял и завороженно смотрел на огонь, поддавшись загадочному
инстинкту.
Опомнился - огонь уже появился и справа, и слева - кинулся бежать назад,
к откосу, где ждали женщины.
...Они давно уже шли по равнине- но Мазур, стоило на ходу оглянуться,
каждый раз видел на севере, над темно-синей кромкой иззубренного горизонта,
полосы черного дыма. Они все уменьшались, пока не пропали окончательно.
Пожар раскочегарился, ушел с ветром. Заимка, вероятнее всего, не пострадает,
очень уж далеко, но та цистерна с горючкой уже должна взорваться, прибавляя
огоньку пищи и размаха. Меж нею и местом, где Мазур распалил костры-
сплошная тайга...
Ночлег выдался царский. Ввечеру они наткнулись на курьез природы,
рукотворный замок. В глубокой ложбине выходили на поверхность мощные пласты
молочно-белого кварца, там и сям пестревшие проемами- за сотни лет подземные
воды выточили сущий лабиринт пещер, запутанных ходов, лазов, где пролезешь
только на четвереньках, и тоннелей, где можно выпрямиться во весь рост и все
равно не задеть макушкой потолка.
До захода солнца оставалось еще часа два, но Мазур, не колеблясь, объявил
привал. Амазонки вконец выдохлись, нужно дать им отдых, а этот лабиринт был
не только крышей над головой, но и надежной крепостью - Мазур, наскоро
обойдя ближайшие переходы с пучком горящих веток, убедился, что они тянутся
на десятки метров в глубину и вниз, а выходов на поверхность столько, что
перекрыть их все не под силу и взводу. Вряд ли у кого бы то ни было имелась
точная карта лабиринта, и ни один разумный человек туда не сунется.
Предположим, можно залить внутрь с полтонны бензина и поджечь, но сначала
беглецов нужно выследить. Под толстым слоем кварца присутствия человека не
откроет ни один детектор, земля возле входа в пещеры каменистая, да и не
земля это вовсе - голый кварц, на котором кое-где желтеет принесенный ветром
песок. Взвесив все "за" и "против", Мазур устроил женщин в отдаленной пещере
и до темноты таскал туда сушняк и лапник.
Получилась классическая картинка из жизни первобытных людей- в
полукруглой пещерке жарко пылал костер, на котором Мазур решил приготовить
всего барсука зараз (жареное мясо все же чуточку дольше сохранится, чем
сырое). Пещерка была большая, и потому углы тонули во мраке, а женщины в
колышущихся отсветах чистого, бездымного пламени, казались прежними
красавицами, чья прелесть ничуть не пострадала от долгих странствий по дикой
тайге, где единственным аксессуаром дамского обихода был вырезанный Мазуром
гребешок, с первого взгляда напоминавший старинное орудие пытки. Чтобы
чем-то занять руки, а заодно и голову, он принялся вырезать из кедрового
сука другой, стараясь сделать его чуточку поизящнее. Не дожидаясь, Ольга
расплела косу и принялась расчесывать волосы старым, временами морщась. В
пещере стало тепло, даже жарко, и она непринужденно расстегнула куртку до
пояса. Сам Мазур давно уже сидел голым по пояс и пытался прикинуть, сможет
ли побриться ножом, тем, что с роговой рукояткой. А заодно - где бы ему
уединиться с Ольгой. Несмотря на многодневный марш-бросок, выма-тывавший
тело и душу, он, стоило задержать взгляд на молодой жене, всегда слышал над
ухом шепот беса. Особенно сейчас, когда в пламени костра Ольга казалась
чуточку незнакомой и оттого еще более влекущей.
На алых головешках трещало капавшее туда барсучье сало. Поплыли
аппетитные запахи. Поблизости, где-то внизу, журчал невидимый ручеек.
- Что вы на меня так уставились, гардемарин?- спросила Ольга наивным
тоном.- Взгляд у вас больно уж звероватый... Вика, меня, чует мое сердце,
соблазнить хотят. Вступишься, если угроза для добродетели возникнет?
Никакой реакции. Вика лежала спиной к костру, в тени, подложив под щеку
сложенные ладони - вот уже добрых полчаса, почти не шевелясь, только иногда
вздрагивая всем телом. Больше всего Мазур боялся, что она сломается. Тут все
как на ладони, муженек, хоть и дешевка, был для нее единственным близким
существом, надежно связывавшим с большим миром и всем, что там осталось. Они
с Ольгой, как ни крути- не более чем случайные попутчики, чужаки. У них-
своя связь, свой мирок, замкнутым он и остается, как ни притворяйся, будто
сей микрокосм открыт для бедолажной спутницы...
- Вот,- гордо сказал Мазур, вручая Ольге вполне приличный на вид
гребешок- точная копия изделия неизвестного мастера, творившего в каменном
веке неподалеку от будущего Рима...
- Похоже,- фыркнула она. Подсела к Вике, все-таки растормошила чуточку,
заставила сесть и стала причесывать, как маленькую. Украдкой посмотрела на
Мазура с немым вопросом во взгляде. Он растерянно пожал плечами, решительно
не представляя, что тут можно сделать. Поправил вертела с барсучатиной-
заранее натаскал больших камней, обложил ими костер, и получился вполне
приличный очаг.
- Ладно,- сказал он, вставая.- Вы тут пошепчитесь о девичьих секретах, а
я дозором пройду...
Повесил на плечо автомат, взял горящую ветку и, пригибаясь, двинулся по
туннелю. Оказавшись у поворота, за которым был выход, тщательно ветку
затоптал, прислушался и выскользнул наружу, под звездное небо.
Воздух в ложбинке был совершенно неподвижным, ни малейшего дуновения.
Высоко над верхушками сосен висела луна, похожая на освещенный изнутри
стеклянный шар. Ночная жизнь, как обычно, себя почти что и не проявляла
