зуденье, приближавшееся примерно с северо-востока.
На карачках прополз под стволом, присоседился к остальным, сбившимся в
тесном пространстве. Вертолет приближался, теперь уже никаких сомнений не
осталось. Значит, сидел где-то тут, неподалеку, на ровном месте - и там был
оператор, прилежно бдивший в наушниках...
Железное гуденье превратилось в шелестящий грохот, опускавшийся сверху,
как мощный пресс. Мазур инстинктивно сжался, захотелось стать
маленьким-маленьким, крохотулечкой... Обзора не было никакого - словно мышь
под поленницей. Совсем рядом - побледневшее лицо Вики. Мазур постарался
подмигнуть ей как можно более ухарски.
Они замерли, стиснутые со всех сторон замшелыми стволами.
Возле лаза, сквозь который они проникли в середину завала, виднелась
зеленая травка-единственное, что Мазур мог разглядеть со своего места.
Сочно-зеленая трава, почерневшая, встопорщившая чешуйки сосновая шишка...
Все это виделось нереально четко, играло десятком красок и оттенков - бывает
такое в минуту смертельной опасности...
Могучее лопотанье вертолетного винта, казалось, вот-вот вырвет деревья.
Трава перед глазами Мазура заколыхалась - значит, и кроны переливаются
тяжелыми волнами, вертолет висит над самыми верхушками, там пытаются хоть
что-то разглядеть...
Посреди травы брызнули фонтанчики- стреляют! Треска очередей не слышно за
ревом мотора. Тут же он до предела обострившимся чутьем уловил вереницу
звонких ударов по нависшему сверху бревну - ничего, не прошьет, даже в столь
прогнившем стволе автоматная пуля застрянет, как в подушке...
Мощное гуденье то отдалялось, то вновь повисало над самой головой-
вертолет маневрировал короткими зигзагами, тупо, упрямо обрабатывая сопку
огнем. Понемногу Мазур опытным ухом стал различать в гуле длинные очереди -
словно стрекотанье швейной машинки. Патронов они не жалели, твари. И автомат
там не один.
Казалось, это продолжается целую вечность. Гул накатывался, отплывал,
возвращался. Прижавшуюся к Мазуру Вику прямо-таки колотило, а сам он
хладнокровно прикидывал шансы. И вскоре понял, что нет ни единого. Не с его
дюжиной патронов пытаться наугад подстрелить "железную птицу" или хотя бы
кого-то из тех, кто азартно опустошал магазин, высунувшись за борт.
Осторожненько высунул голову, взглянул вверх и не увидел ничего -лишь
тяжелое колыхание пышных веток.
Внезапно обожгла пугающая мысль: а что, если не он один такой умный? Что,
если они додумаются до того же нехитрого фокуса: поджечь лес? Заимку, в
принципе, можно обезопасить без особых хлопот: пустить встречный пожар или
удачно выбрать место. Они-то прекрасно знают эти места, никаких сомнений...
Секунду он старался об этом не думать, мелькнул совершенно
шизофренический страх, что кто-то там, наверху, прочтет его мысли, как тот
танк в давнем фантастическом рассказе. Сделает именно то, чего жертва
панически боится...
Вздор! Взять себя в кулак!
Снова полоса рыжеватых фонтанчиков прошла по доступному взгляду лоскутку
поросшей травой земли. И вновь отдалился железный гул. Вертолет, похоже,
ходил по расширяющейся спирали. Значит, они не в силах локализовать точное
место... Вообще-то, аксиома для данной ситуации - высадка десанта. Роты у
них нет, но десятка полтора головорезов найдется. Правда, вертолету здесь
негде сесть - не полезут же на собственные мины? - но это не помеха, можно
опустить людей на тросах, при столь плотном заградительном огне головы не
поднимешь. И потому Мазур, обратясь в слух, пытался не пропустить момент,
когда стихнут очереди,- это будет означать, что десант пошел вниз...
Нет, ничего похожего. Вертолет мотался над сопкой, не прекращая огня.
Что, не нашлось умной головы, способной сообразить насчет высадки? Ох, не
верится... Ответ один: десант они высаживать боятся. Помнят, что дважды с
ним сходились в открытом бою, и оба раза получали жмуриков с ранеными. Так
что рисковать шкурой не хотят, предпочитают действовать наверняка. Он думал
об этом без всякой гордости или триумфа - просто привычно взвешивал все
гипотезы.
Он покосился вправо и увидел, что отражается в огромных от ужаса,
бессмысленных глазах Вики. Она то ли прижалась всем телом, неосознанно ища
спасения, то ли пыталась пролезть наружу, чтобы опрометью кинуться, не
разбирая дороги. Такое бывает под обстрелом с воздуха, непривычные себя
теряют сплошь и рядом...
Мазур чуть передвинул голову - Вика напирала, как бульдозер без водителя,
и в самом деле пыталась выползти на открытое место,- изловчился и укусил ее
за мочку уха, больно, грубо. Она дернулась - вскрика не слышно было за
пригибающим к земле гулом -лицо исказилось от боли. И, похоже, чуточку
опамятовалась. По щекам потекли слезы. Осторожно придерживая ее одной рукой,
чтобы, чего доброго, наружу не выпихнула, как пробку из бутылки, Мазур
неожиданно для самого себя поцеловал в щеку. Видел, что она и это
почувствовала, обмякла, вжалась лицом в его шею. Шея моментально стала
влажной.
И вдруг все кончилось. Гул вертолета отдалялся. То ли патроны кончились,
то ли горючее было строго рассчитано - ну да, до заимки далековато, вряд ли
у них разбросана по тайге куча аэродромов подскока...
Сначала казалось, что уши заткнуты ватой. Ни один звук не прорвался.
Прошло какое-то время, прежде чем он стал слышать всхлипывания Вики.
Посмотрел вглубь поверх ее плеча. Ольга и доктор, забившиеся вглубь,
испуганно таращились оттуда, но не заметно, чтобы кто-то был ранен.
На четвереньках Мазур выбрался наружу, сделав остальным знак сидеть
тихонько. Пригнувшись, держа автомат наготове, бесшумно стал красться меж
деревьев. По расширяющейся спирали, как только что вертолет. Потом опустился
в папоротники и долго сидел там, замерев. Но противник так и не появился. Не
рискнули они высадиться, козлы...
Вернулся к завалу, наклонился и свистнул. Первой вылезла Вика, окинув ее
взглядом, Мазур покачал головой, взял за плечи и встряхнул как следует.
Потом светским тоном предложил:
-Оплеуху? Правда, здорово помогает...
- Н-нет,- она помотала головой.- Все уже...- и машинально потрогала
вспухшую мочку уха- Ничего, да...
- Вот и прелесть,- сказал Мазур и в воспитательных целях добавил самым
убедительным тоном:- Вика, ты молодец, прекрасно держишься, я от тебя без
ума...
Она слабо улыбнулась, бедолажка, и Мазур побыстрее от нее отодвинулся: из
завала показалась любимая женушка, а женщины, даже самые лучшие,-народ
своеобразный, как им ни объясняй, что тобой движут исключительно интересы
дела и принципы психотерапии...
- Доктор, вы там мясо забыли,- сказал он.- Слазьте, а?
- Как-кое мясо...
- Оленья ножка,- еще мягче сказал Мазур.- Вы ее там забыли.- Когда
доктор, очумело помотав головой, уполз назад, улыбнулся Ольге:-Вот так,
милая, я и развлекался все эти годы до тебя. Примерно так. Увлекательно, а?
Его тошнило от роли дешевого супермена, которую приходилось разыгрывать,
но старался изо всех сил, подавая отточенные, небрежные реплики, выдумывая
их на ходу. Они должны не просто в него верить - искренне считать простым
отечественным сверхчеловеком, тогда и любую команду выполнят нерассуждающе,
и следом шагнут в любое болото, не раздумывая... Вожак обязан быть
суперменом, и все тут.
И потому он вновь шагал впереди, с бодрой улыбкой и молодецким разворотом
плеч, шутил с обеими своими красавицами, следя при этом, чтобы в
адресованных Вике шуточках ее долбаный муженек, мужебаб хренов, не усмотрел
ни малейшего эротического подтекста, а также небрежно помахивал автоматом,
насвистывал бодрые песенки и не забывал угостить камнем по башке
незадачливую белку, чтобы запасти провианта впрок. А вдобавок до рези в
глазах высматривал в траве и в кронах возможные сюрпризы.
Сюрпризов пока не попадалось, но в душе он был мрачен, как туча. Его
смогли вычислить. Вряд ли минами и микрофонами усыпаны столь уж значительные
пространства тайги -просто они набрели на своеобразную засаду. Чересчур уж
удобна для прохода была та долина, сокращавшая путь и связывавшая меж собой
две миниатюрных "горных страны". Несомненно, в штабе противника вдумчиво
изучали карты. Они видели шахматную доску, а Мазур - нет.
Что он мог им противопоставить? Да какой-нибудь нестандартный ход. Вот
только какой? Пожар устроить? Свернуть к Шантаре, запастись подножным кормом
и торчать в виду берега, пока не покажется попутный теплоход, на борту
которого Прохоровых соглядатаев может и не оказаться? А вот речная милиция
окажется непременно, в крайнем случае засадят под замок и повезут
разбираться в губернский город... Подкинуть хохму- заявить, что они, все
трое, смылись из-под стражи в Шантарске, но теперь, измученные робинзонадой,
решили сдаться областным стражам правопорядка? Слишком велика Шантарская
губерния, чтобы Прохор мог купить всех, кто стоит на ключевых постах... Но
ведь как-то же они устроили, что туристы два сезона пропадают безвестно?
Положеньице...
Остановился, предупреждающе поднял руку и спрятался за ствол. Взял
бинокль.
Избушка стояла в распадке, над ручьем - неказистое строение из ошкуренных
бревен, с невысокой острой крышей и, вот диво, с застекленными окнами. Для
таежного охотничьего приюта стекло в окнах - примерно такая же роскошь, как
"роллс-ройс" для Британии...
Он водил биноклем. Нет, решительно не похоже на обычное зимовье- изба
хоть и неказистая, но бревна обтесаны слишком уж старательно, венцы выложены
идеально, словно патроны в обойме, крылечко аккуратное, над ручьем-
скамейка. А совсем рядом, на открытом пространстве, бревнами выложен контур
огромного прямоугольника, внутри буйно растет трава... - Ждать здесь,-
распорядился он. И двинулся вперед, заходя с тыла по широкой дуге. Гробовая
тишина. Ничего, похожего на мины. Загодя подобранный камень он нес в левой
руке.
Тыльная стена была глухая. Осторожно выглянув из-за угла, Мазур
беззвучно, как призрак, переместился к окну, присел под ним на корточки.
Долго слушал - ни звука, ни шороха. Отсюда он хорошо видел бревна,
отмечавшие то, что вполне походило на посадочную площадку для вертолета.
Судя по их виду, были срублены самое малое год назад, полежали и под дождем,
и под снегом.
С вывертом кинул камень, и окно звонко разлетелось. Отпрянул, держа
наготове автомат. Ни звука. Только резко пискнул какой-то зверек, и снова -
тишина.
Решившись, прокрался к приотворенной двери, распахнул ее пинком на всю
ширь и ворвался в избушку, повел стволом по сторонам.
Опустил автомат и долго стоял, бормоча ругательства.
Никогда еще в жизни не испытывал столь яростной жажды убийства - даже
тогда, в порту по имени Порт, когда они вернулись и нашли то, что осталось
от Володи Чемякина и местного сержанта, оставленных стеречь катер. Там были
мужики, прекрасно знавшие, на что идут,- и сами, заметим в скобках,
способные поступить с врагом не гуманнее. И поступавшие, кстати...
Изба состояла из одной-единственной большой горницы. В углу - кирпичная
печь, открытая сверху. Посреди комнаты- стол и деревянные стулья, опять-таки
отделанные с тщанием, излишним для охотничьего зимовья.
А у противоположной стены, откуда и потягивало противным запашком
разложения, скорчился скелет. Когда-то человек явно был распят, привязан
сыромятными ремешками на четырех костылях, вбитых в бревна. Потом пришли
мелкие хищники, слопали и ремешки (на одном костыле остатки видны),
поработали над трупом. Похоже, тело оставили здесь еще в прошлом году - было
