Отчего-то же ты не стал сплавляться по какой-нибудь Мане, где перекаты и
пороги... Ты меня прости, но вот так вот плыть - выходит даже безопаснее,
чем у Гека Финна с негром Джимом. Им хоть авантюристы попадались, пароход
ночью мог протаранить... А мы плывем себе, заранее зная, что не будет ни
порогов, ни пиратов... А ночью у берега болтаемся. Так есть тут философия
или как?
- А пожалуй,- сказал Мазур, подумав.- Ты по-нимаешь, я перед отпуском
вдруг поймал себя на простой, как колун, мысли - сообразил, что все эти годы
плыл ку-да-то. Куда пошлют. К конкретной цели. И захотелось старому дураку
проплыть просто так. Чтобы не было ни спешки, ни цели.
- То-то я и смотрю, ты балдеешь от самого процесса... А вообще, в этом
что-то есть. Подвести философскую базу?
- Не надо,- сказал Мазур.- И так хорошо. Я и без того знаю, что ты
интеллектуалка. Как тебе тайга?
- Ну я же старая туристка...
- Европейской части Союза ССР, как это звалось в старые времена. Тут тебе
не Селигер с Онегой...
- Вообще-то, верно.- Она оглянулась на величественный берег.- Только,
извини, я как-то до сих пор не могу проникнуться... Лес и лес. Разве что
гораздо больше сосен и разных прочих кедров. Правда, очень уж его много... А
если пешком - опасно?
- Не особенно,- подумав, сказал Мазур.- Я, правда, сам давненько уж не
ходил на приличные концы, но в детстве всю тайгу возле деревни облазил.
Тайга в августе - штука нестрашная и где-то даже уютная. Грибов масса,
ягоды, сама видела, орех подошел. Зверь сытый, не дергается. Главное- не
заблудиться. И были бы ноги здоровые. Вот если заблудишься или ногу
сломаешь- молись за упокой. Дивизия не найдет.
- А снежный человек тут есть?
- Был когда-то,- серьезно сказал Мазур.- До войны частенько попадался, а
потом, видимо, помаленьку стал вымирать. В пятидесятые еще встречали под
Кежмой...
- И молчали?! - возмутилась Ольга. (Она на этом пункте имела легонький
бзик и даже переписывалась с самой Быковой).
- А что, в сельсовет заявлять?- хмыкнул Мазур.- Жил себе и жил, чего ему
мешать?
Он обернулся, заслышав вверху тихий мерный стрекот. Высоко над тайгой шел
вертолет, похоже, военный- зелено-пятнистый. Он проплыл в чистом голубом
небе почти параллельным курсом и исчез далеко впереди.
Мазур, признаться, вертолеты недолюбливал. Очень уж пакостный враг
боевого пловца- вертолет. В особенности если на нем стоит кое-какая
аппаратура. Деваться от него некуда, а он может тебя глушить обстоятельно и
со вкусом. Перебедовал такое лишь однажды, но хватит на всю жизнь...
- Вот тебе и глушь,- сказала Ольга, глядя туда, где скрылась за лесом
вертушка.- База какая-нибудь?
-А может,-сказал Мазур.-Военных где только нет... Чует мое сердце, их
старик и имел в виду. Эвены ж до сих пор живут как в каменном веке, им любая
техника- нож вострый...
...Вчерашняя встреча была словно позаимствована из классического романа
ужасов. Часов в одиннадцать утра Мазур причалил к берегу, привлеченный
выстрелами,- у самой воды стоял человек с лошадью и старательно палил в
воздух, явно подавая сигнал. Чуть погодя оказалось, что это не лошадь, а
учаг* - рогатый стоял равнодушно, даже не вздрагивая после выстрела, хотя
старенькое ружьецо бухало почти у самого его уха.
Повод оказался самый прозаический, даже классический - старый эвен
Хукочар отправился порасспросить проплывающих, не найдется ли огненной воды
на продажу. В последние годы из-за шизофренических художеств перестройки
судоходство на Шантаре сократилось раз в двадцать, и со спиртом стало
туговато- это в прежние времена достаточно было помахать с берега осетром
или соболиной шкуркой...
У Хукочара оказались как раз соболиные шкурки - но в заначке у Мазура
была одна-единственная бутылка виски, свято сберегавшаяся для Игарки, и
ярмарки не получилось, хотя Оля и взирала на нежный мех с извечной женской
печалью. Таежный узкоглазый человек принял неудачу с азиатским фатализмом,
как требовал этикет, поговорил о всяких пустяках, а в заключение сказал
Мазуру:
- Ты бы дальше не плыл... Плохое место.
- А что там плохого, однако?- спросил Мазур благодушно. Он чуточку
дурачился- только городские россияне полагают, будто сибиряки, особенно
узкоглазые, вставляют это "однако" через слово...
Старик, собрав задубелые морщины в загадочную маску, смотрел на него
взором каменной бабы, совершенно непонятным случайному белому человеку.
Пососал обгрызанный мундштучок трубки и сказал с таким видом, словно
объяснил одной фразой все тайны земли и неба:
- Говорю тебе - там плохие места...
И в подробности вдаваться не пожелал, кратко попрощался, вскочил на
рогатого и потрусил в тайгу, ни разу не оглянувшись. Экипаж "Ихтиандра",
посовещавшись, пришел к выводу, что все это весьма романтично, но абсолютно
беспочвенно. Выводы, естественно, делал главным образом Мазур - хотя он и
наезжал в эти места раз в несколько лет, как-никак родился в Шантарской
губернии и таежных кочевников немного знал. Насколько их можно было знать.
Логика аборигенов странствовала специфическими зигзагами, ничуть не
изменившись с каменного века - в определенном смысле, кое для кого тут и не
кончался каменный век- а потому под "плохими местами" могло подразумеваться
все, что угодно: от просочившейся в Шантару радиации до места, где в сорок
четвертом упал в тайге перегонявшийся с Аляски бомбардировщик. Было, правда,
в тайге легендарное "гиблое место", где якобы погибает все живое, от
медведей до птиц - но устная традиция помещала его меж Ангарой и Катангой,
притоком Подкаменной Тунгуски, то есть километрах в пятистах восточнее их
маршрута.
Правда, это послужило хорошим поводом на ночь глядя поболтать о
загадочном, таинственном и жутком. Мазур особенно не старался, но все же
Ольга, когда настала пора навестить перед отходом ко сну близлежащие кусты,
не без смущения потребовала, чтобы меж этими прибрежными кустами и близкой
тайгой разместился законный муж с карабином наперевес. Мазур, похмыкав,
разместился - а кстати, неся стражу, вспомнил: вроде бы где-то писали, будто
австралийский фильм "Пикник под нависшей скалой" основан на реальных
событиях.
Однако Австралия лежала очень уж далеко, а в любую здешнюю чертовщину он
не верил. Домового ему, правда, в детстве раз случилось видеть, но домовой-
не чертовщина, а такая же обыденность, как вымерший "таежный хозяин",
именовавшийся в городах снежным человеком. Конечно, где-то в необозримой
здешней тайге до сих пор покоится Золотая Баба и лежат всякие клады, от
домонгольских до колчаковских - но и это опять-таки ничего общего с
чертовщиной не имеет...
Поутру он все же повозился для очистки совести со счетчиком радиации,
прихваченным на всякий случай- кое-где по берегам Шантары и впрямь
зашкаливало, так что к пойманной рыбе следовало относиться бдительно и не
торопиться лопать. Однако ни в воде, ни в воздухе опасного превышения не
наблюдалось - а то превышение, что имелось, было страшно цивилизованному
европейцу, но никак не здешнему уроженцу. Так уж сложилось, что и Шантарск,
и еще с дюжину городков и деревень стоит на урановой руде, крайне бедной,
правда. Иные патриоты уверяют, что благодаря этому Шантарская губерния как
раз и поставила в столицы изрядное число талантов- от художника Сурикова до
генсека Сталина, получившего-де в здешней ссылке могучую подпитку
космической энергетикой. В точности неизвестно, как там обстояло на самом
деле, однако подмечено: именно здешняя ссылка вывела многих в люди. Ленин
устроил революцию, Сталин стал
Сталиным, Пилсудский возродил независимую Польшу, а писатель Штильмарк
написал роман "Наследник из Калькутты"... Логично было бы предположить, что
и капитану первого ранга Мазуру- коли уж такая тенденция, однако - удастся
провести предстоящую операцию самым успешным образом. А наедине с собой
можно признаться, что адмиральская звезда ничуть не хуже адмиральского
орла...
- Ну вот и чертовщина,- без всякого страха сказала Ольга.
Мазур приподнялся на локте, изогнулся, выглядывая из-за палатки:
- Ну, это не чертовщина, а военщина... Справа в реку далеко выдавалась
желтая песчаная коса - и на ней, всего метрах в десяти от воды, стоял
вертолет. Вполне возможно, тот самый, что пролетел недавно - пузатый,
зелено-пятнистый, легкий камовский транспортник. Рядом с ним маячили
несколько фигурок в защитном.
Мазур присмотрелся. На аварию совсем не походило, вертушка стояла на трех
точках, ничуть не покосившись. Берег, должно быть, твердый- идеальная
посадочная площадка. До вертолета оставалось метров двести, но две фигурки в
хаки уже кинулись к реке, замочив сапоги по щиколотку, ожесточенно махали
руками, недвусмысленно призывая причаливать. На плече у обоих висели
автоматы. Третий, державшийся на сухом месте, тоже был с автоматом.
- Какие приказы, капитан? - спросила Ольга.
- Правь к берегу,- сказал Мазур.- Черт их знает, какие тут игры, но мы-то
люди законопослушные...
Она налегла на румпель, плот шел теперь к косе. Вскоре Ольга оглянулась
на него:
- А как держаться?
- Как я тебя учил,- сказал Мазур.- Если что, говори чистую правду. Всю,
кроме одного-единственного пункта. Я - пехотный майор в отставке. А если я
решу, что говорить надо всю правду, то сам ее и скажу...
- Может, мы нарушили что-нибудь?
- А что тут можно нарушить? - пожал плечами Мазур, помогая ей управиться
с румпелем- Ни запреток, ни надписей я не видел что-то...
Плот мягко ткнулся в дно, прочно сев на мель. Мазур встал, отряхивая
ладони, вразвалочку прошел на нос, остановился. На тренировочных штанах не
было карманов, иначе он с превеликим удовольствием сунул бы руки в карманы.
Но позу он и без того принял самую небрежную, чисто подсознательно- как и
положено флотскому при встрече с сухопутными. Особенно если сухопутный
помладше чином: на полевых, без просветов, погонах офицера (остальные двое
оказались рядовыми) тускло зеленели четыре звездочки.
С минуту стояло молчание. Здоровенные сытые солдатики откровенно
таращились на Ольгу, а ихний главный разглядывал Мазура со скучающим видом,
испокон веков отличавшим бывалого служаку, привыкшего скрупулезно, но без
всякого энтузиазма исполнять разнообразнейшие приказы. На воротнике у него -
и у обоих солдат - Мазур сразу разглядел эмблемы частей противохимической
защиты. И отнюдь не обрадовался такому открытию: сплошь и рядом эти эмблемки
всплывают там, где имеют место всякие военные тайны и прочие хитрые
секреты... А любой, кто прослужил достаточно, инстинктивно начинает
сторониться мест, связанных с военными тайнами. Особенно когда своих
хватает, когда подписок о неразглашении на тебе висит, как блох на
барбоске...
- Керосином разодолжить не могу, ребята,- прервал наконец затянувшуюся
паузу Мазур.- Без мотора иду...
-Откуда?-с неприкрытой, брезгливой скукой спросил капитан. Их разделяло
метров десять воды и плотного песка.
- Из Курумана.
- И куда?
- До Игарки.
Капитан чуть приподнял брови:
- А зачем?
- Да просто так,- сказал Мазур совершенно непринужденно.
Он согласно документам был человеком штатским. А потому мог себе
позволить самое вольное обращение с военными.
Капитан, отбросив подальше за спину короткий автомат, прошагал по воде,
запрыгнул на плот и прошелся вдоль борта, озираясь все так же скучающе,
словно с утра до вечера только и делал, что осматривал самые нестандартные
