Ничего другого нет, не взыщите. Одно могу сказать твердо, не запугивая и не
сгущая красок: в столицах у вас есть реальный шанс утонуть на неглыбком
месте, зато у меня еще побарахтаетесь... Дискуссия будет?
- Нет,- сказал Мазур.
- Авторучку дать на предмет рапорта об отставке?
- Нет.
Где-то в глубине души он сам себе удивлялся, но это - в глубине.
Последние события отучили его удивляться, вот в чем штука, подспудно
копилась уверенность, что после всего этого жизнь разделится на "до" и
"после", потому что прошлое не возвращается и он шагнул за некий рубеж...
- Неплохо,- сказал Глаголев.- Ни истерик, даже легоньких, ни прострации.
Глядишь, и сработаемся... Давайте еще коньячку. Мы с вами пока что ни в
каких уставных взаимоотношениях не находимся, можем непринужденно...
- Послушайте,- сказал Мазур.- Ну, а что я у вас буду делать, в конце-то
концов?
- В одном известном романе на подобный вопрос герой ответил
обезоруживающе просто,- ухмыльнулся Глаголев.- Что-нибудь да подвернется...
...Вот и подвернулось, довольно скоро. Слишком быстро, чтобы считать это
случайностью. Что-то Глаголев планировал заранее, и в его комбинации уже
тогда должен был присутствовать безработный каперанг, угодивший в нечто
среднее меж опалой и безработицей. Такое вот получилось Кончанское...*
Кацуба шумно захлопнул свою книжку, потянулся:
- Надо же, все-таки Рамон, паскуда такая, полоснул по горлу почтенную
сеньору, а я до предпоследней странички грешил на дона Руфио...
- Вопиющий разрыв меж теорией и практикой,- бросила Света, определенно
намекая на какие-то понятные лишь своим шутки. Потянулась, вытянула ноги и
небрежно скрестила их на коленях у Мазура, пояснив: - Мне ж надо на ком-то
раскованность отрабатывать... Господа интеллигенты, а не пора ли поесть? Я
так понимаю, нас в Тиксоне банкетный стол не ждет...
- Правильно понимаешь,- сказал Кацуба.- Вот и займись.
- Ничего себе обращеньице со столичной журналисткой, да еще вдобавок
сексуально раскрепощенной,- грустно протянула Света, но послушно вытащила из
яркой сумки разномастные свертки и принялась накрывать импровизированный
стол на чемодане.
Мазур без особой охоты взялся за бутерброд с отечественной ветчиной. Он
нисколько не чувствовал себя чужаком, видел, что народец подобрался опытный,
приученный с ходу наводить мосты, притираться в сжатые сроки к незнакомым
напарникам,- но все равно некая внутренняя зажатость имела место, глупо
ожидать другого...
- Причавкивать надо, Шишкодремов,- сказал Кацуба совершенно серьезно.- Ты
же стебаная штабная крыса, фаворит, мать твою, тебе положено Причавкивать, а
то и рот рукой вытереть...
- Я, во-первых, все же флотский, а во-вторых - питерский,- ответил
Шишкодремов столь же серьезно.
- Ну и что? - пожал плечами Кацуба.- Ты поехал в дикие края, там, далеко
от столицы, твоя сущность наружу и выпирает... к чему перед туземцами
манерничать? Чваниться надо... Ты у нас - одноклеточное, на тебя
интеллигенты должны смотреть, как на пустое место...
Шишкодремов молча опустил ресницы и в самом деле пару раз причавкнул с
невероятно самодовольным видом.
- Вот-вот,- одобрил Кацуба.- Ладонью пасть вытирать - это и вправду
перебор, а если мякотью большого пальца, небрежненько так,- получится самое
то... Микушевич, тебя это не касается, ты у нас мужик обстоятельный, из
породы жилистых расейских первопроходцев, тебе должна быть присуща этакая
крестьянская воспитанность...
- А крошки со стола в ладонь сметать? - поинтересовался Мазур без особой
задиристости.
- Не стоит,- сказал Кацуба.- Получится опять-таки перебор... Ты как-никак
кандидат наук, не забыл? Не беспокойся, совершенно точно известно, что на
собрата по профессии тебя не вынесет, нет там твоих собратьев, слава
Аллаху...- Он глянул на часы.- Ерунда осталась, скоро на посадку пойдем...
Микушевич, вопросы есть? Или догадки хотя бы? На физиономии написано, что
есть догадки... Валяй, не стесняйся.
- Как агент я вам совершенно не нужен,- сказал Мазур, стараясь тщательно
подбирать слова.- Не моя стихия, у вас наверняка есть специалисты... Вася не
притворяется, он и в самом деле толковый ныряльщик - чистый ныряльщик,
подводного боя не знает. Уж тут-то у меня глаз наметан. Учитывая некоторые
детали иных тренировок... В общем, у меня такое впечатление, что Васе
предстоит куда-то нырять, а мне предстоит надзирать, чтобы его не обидели.
- Видали, какого я к вам орла присовокупил? - спросил Кацуба так гордо,
словно это он раскопал Мазура, губившего таланты где-то в глуши.- Просекает
с ходу... Ладно, что тебя томить, старина Микушевич. Примерно так оно и
будет обстоять. Если работать все же придется. Есть крохотная, зыбкая
вероятность, что мы летим впустую. Могут нам в аэропорту назначения заявить:
ребята, прилетели зря, все уладилось и без вас, так что получайте в виде
компенсации по осетру и отправляйтесь себе восвояси... Осетры там, говорят,
знатные. Сам я не бывал, а ребята летали... Только я, господа и дамы,
пессимист по натуре. И плохо верю в такие милости судьбы, А посему заранее
настраивайтесь на работу...
Самолет ощутимо клюнул носом, "заснеженная равнина" за иллюминатором
качнулась, и пол на мгновение ушел из-под ног.
- Ага,- сказал Кацуба.- На снижение идет. Доедайте, время есть, долго
будем с горки катиться... Инструктаж, если что,- в аэропорту.
"Интересные дела,- подумал Мазур, вытирая пальцы носовым платком.-
Выходит, все остальные тоже представления не имеют, чем им за Полярным
кругом предстоит заниматься. Мелочи, но на душе приятнее -оказывается, он не
новичок, от которого секретят то, что доверено стареньким, он в равном
положении с остальными. Сразу видно, что и прочие сидят, как на иголках,
вертятся у них на языке вполне закономерные вопросы..."
Уши слегка заложило - самолет пошел вниз еще круче, словно собирался
бомбить с пикирования, потом его швырнуло, и снова...
- Пристегнитесь, орлы,- сказал Кацуба.- Тут, бают, сплошные ухабы...- Он
пересел поближе к Мазуру и тихонько, чтобы не слышали остальные,
поинтересовался: - Как настроение? Не особенно пессимистическое?
- А почему оно должно быть пессимистическим? - пожал плечами Мазур.
- Ну, мало ли... Вдруг тебе жутко унизительным кажется подчиняться
майору...
- Мне всегда жутко унизительным было подчиняться дураку,- сказал Мазур.
- Что, случалось?
- А то нет. Мы в армии, майор, или где?
- Я похож на дурака?
- Что-то не замечал.
- Значит, повоюем,- удовлетворенно сощурился Кацуба.- А может, и воевать
не придется - смотря что скажут... Знаешь, полковник, рассказывал мне один
деятель, который занимался Китаем... У желтых, видишь ли, слово "кризис"
состоит из двух иероглифов: "опасность" и "шанс". Точно тебе говорю, он
слово офицера давал, что не шутит. Мне такие аллегории отчего-то нравятся...
Ну, все,- он глянул в иллюминатор, за которым ощутимо потемнело (это самолет
нырнул в плотные облака),- нет больше майоров и полковников, настроились на
вдумчивую работу...
Облака остались выше, только плавали кое-где редкие мутно-белые клочья.
Внизу, насколько хватало взгляда, тянулись буро-зеленоватые равнины, там и
сям бугрившиеся длинными полосами. Ртутно отсверкивали озера - их было
много, очень много. И никакого океана Мазур не высмотрел, как ни вертел
головой, таращась то в правый иллюминатор, то в левый.
- До Тиксона еще километров сорок катить,- сказал Кацуба, прямо-таки
угадав его мысли,- там тебе и все удобства, и работы невпроворот... Если
будет работа.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ТАМ, НА МОРЕ-ОКИЯНЕ...
- Облачайтесь, соколы мои,- сказал Кацуба.- Тут хоть и лето, а погоды
стоят отнюдь не тропические...
Из кабины вышел летчик, не глядя на них, протопал в хвост и опустил
дверь-лесенку. В самом деле, сразу же повеяло нешуточным холодом. Все
завозились, натягивая свитера и куртки. Небо было ясное, но какое-то
блекловатое, поодаль рядком стояли несколько АН-2 и АН-24 с выкрашенными в
ядовито-оранжевый оттенок крыльями и украшенные такими же полосами от носа
до хвоста. Совсем неподалеку Мазур, первым спустившийся на бетонку, увидел
стандартное здание аэровокзала - унылый серый ящик со стеклянной стеной,
украшенный по карнизу буквами ТИКСОН. Вокруг простиралась необозримая
темно-зеленая равнина, до самого горизонта. В общем, на краю географии
оказалось не так уж и жутко. Бывали места и угрюмее.
- Пошли,- распорядился Кацуба.- Не будут нам автобусов подавать...
Подхватив объемистые, но не особенно тяжелые сумки, они гуськом двинулись
к вокзалу, казавшемуся безлюдным и вымершим, словно замок Спящей Красавицы.
Когда оказались внутри, сходство со знаменитым сказочным объектом еще
более усилилось. Обширный зал был практически пуст -сидели за стойкой две
расплывшихся фемины в синих аэрофлотовских кительках, у входа меланхолично
попивала баночное пиво компания из пяти мужичков (рядом с ними лежала груда
выцветших рюкзаков и лежала спокойная серая лайка) да уныло бродил по залу
милицейский сержант.
Прибытие новых лиц, конечно же, стало нешуточным развлечением для всех
старожилов, включая лайку. Впрочем, взоры в основном скрестились на яркой,
как тропическая птичка, девушке Свете, каковую всеобщее внимание ничуть не
смутило.
- Сидим,- сказал Кацуба.- Ждем встречающих. Кто хочет, пусть пьет пиво,
зря, что ли, столько упаковок тащили... В самом-то деле, что делать
интеллигентным людям, прилетев на край земли? Пить пиво...
Шишкодремов принялся откупоривать банки, с большой сноровкой дергая
колечки, далеко отставляя руку, чтобы не капнуть на черную шинель. Мазур от
нечего делать стал настраивать дешевенькую гитару, прихваченную ради
доскональности имиджа,- бородатые интеллигенты, помимо пива, должны еще
брякать на гитаре, сие непреложно...
- Баяна не взяли,- грустно сказал Кацуба.- Изобразил бы я свою коронную,
с которой "Юного барабанщика" слизали...
- А как тебе вот это? - спросил Мазур.- Опознаешь? - и легонько прошелся
по струнам.
The nazis burnt his home to ashes,
His family they murdered there.
Where shall the soldier home from battle,
Go now, to whom his sorrow bear*
- Погоди-погоди-погоди...- Кацуба нешуточно удивился.- Мотив мне странно
знакомый... Да и словечки... Ежели в обратном переводе...
- Последний куплет,- хмыкнул Мазур.
The soldier drank and wept for many,
A broken dream, while on his chest,
There shone a newly-minted medal
For liberating Budapest.**
- Ну ничего себе,- покрутил головой Кацуба.- Это что же, и "Родная хата"
у нас слизана с импорта?
- Да нет,- сказал Мазур.- Это я так... развлекаюсь.
- Ну развлекайся, музицируй... Рембрандт...- Кацуба скользом глянул
наружу, за стеклянную стену, вскочил.- Вот и приехали, сейчас узнаем, что
день грядущий нам готовит...
И быстро направился к выходу. Там стоял невидный зеленый фургончик, УАЗ с
белой надписью "Гидрографическая", крайне потрепанный, казавшийся ровесником
века. Без всяких теплых приветствий Кацуба тут же заговорил с двумя,
сидевшими внутри. Мазур продолжал лениво тренькать.
- А я "Интернационал" по-французски знаю,- похвасталась Света.- Се ля
лютте финале...
- Неактуально,- сказал Вася.
- Погоди, будет еще актуально,- мрачно пообещал Шишкодремов с видом
садиствующего пророка, получавшего извращенное удовольствие от черных
предсказаний.- Если так и дальше пойдет.
- Это что, опять у Нострадамуса вычитал? - по-кошачьи сощурилась Света,
державшаяся совершенно непринужденно.
