Мазур моментально рассмотрел, что от христианских икон эти отличаются
изрядно: чересчур уж огромны глаза святых, а балахоны скорее буддистские и
украшены самыми разнообразными символами, многих из которых Мазур никогда
прежде и не видел. Он задержался, рассматривая зеленоликого важного субъекта
с бородой в три косички, восседавшего на черепахе с гордым видом сержанта,
вдруг произведенного сразу в полковники. Панцирь черепахи состоял из
множества выпуклых иероглифов, а во рту у нее белели клыки, подходившие
скорее тигру.
- Великин Дамбу-Ньоган, светоч религии бон,- сказал молодой человек с
едва уловимой ноткой нетерпения.
"Сматываться надо",- подумал Мазур. Бон - "черная вера", антипод буддизма
с утонувшими во мраке веков корнями, с ней в свое время заигрывали и Ленин,
и Гитлер, как раз и позаимствовавший свою перевернутую свастику у этих
загадочных колдунов. Хорошо, если этот их Дамбу-Ньоган - очередная,
выдранная с мясом деталька дурацкой мозаики, а вдруг тут всерьез играют в
сатанистские игры?
"Апостол Иона" ввел их в обширную светлую комнату, усадил в высокие
кресла, приятно пахнущие свежим деревом. Мазур поставил сумку у ножки,
огляделся. "Апостол", пробормотав извинения, вышел.
- Ну?- нетерпеливо спросила Джен.
- Держи ушки на макушке,- тихо сказал Мазур.- Будь готова в любой
момент...
Полукруглая дверь бесшумно открылась. Вошел худой человек неопределенного
возраста - в первый миг Мазур и не рассмотрел ничего, кроме аккуратно
расчесанной гривы, длинной бороды клином и больших запавших глаз, Да и потом
рассмотрел немногим больше - "ботва" оказалась столь обильной, что в ней
вполне можно было спрятать "Мини-Узи" с запасным магазином. Интересно, как
его следует приветствовать? Мазур, не раздумывая, чуть привстал и вежливо
раскланялся.
В ответ волосатик в обширном алом балахоне поклонился ему чуть ли не
земным поклоном, присел на краешек стула по другую сторону резного
деревянного стола, сказал:
- Приветствую вас в сей обители, ибо я, воплощение отца моего, смиренный
Варфоломей, для того и воздвиг ее, чтобы утешить страждущего и накормить
голодного...
Произнесено это было столь елейно, что Мазуру показалось, будто задницу
ему намазали вареньем и вот-вот начнут облизывать, столь же велеречиво
объясняя это заботой о путниках. Интересно, зачем этому Варфоломею
укрепленная по коньку крыши радиоантенна, вполне подходившая для мощного
передатчика типа АРХ или аналогичного? Ее-то Мазур успел рассмотреть -
натренирован был замечать нечто подобное в любой темноте. Распространять
учение по прилегающему эфиру или с единомышленниками перекликаться? С
некоторых пор нестандартные таежные заимки ничего, кроме тревоги, у Мазура
не вызывали...
Некоторое время они, словно Чичиков с Маниловым, усердно состязались в
благовоспитанности - Мазур извинялся за неожиданное вторжение, а смиренный
Варфоломей объяснял, что для него нет умилительнее радости, нежели принять в
обители своей страждущего странника, твердо могущего рассчитывать на
гостеприимство хоть до скончания времен.
Слава богу, состязание это вскоре было прервано - вошел еще один богатый
растительностью молодой человек в черном балахоне, с поклоном принялся
расставлять на столе стеклянные кувшины, блюдца и тарелки. В деревянном
горшочке золотился мед, на блюде горой лежали свежие огурчики.
- У вас не теплица ли? - светски спросил Мазур.
- Братия руки приложила,- сказал Варфоломей, подавая пример, разрезал
первый попавшийся огурчик и тонко намазал медом.- И к пасеке тако же... Уж
простите, у нас не полагается убиенного мяса, кроме масла, ничего животного
в обители на прокормление не идет...
Мазур, не колеблясь, взял огурчик и потянулся к меду - гуру черпал себе
из того же горшочка, вряд ли успели молниеносно подготовить отраву... Кто
мог знать, что нагрянут гости? Не держат же они заранее "заправленные"
яства? Черт, что в голову лезет... Но лучше уж допустить в башку
параноические мысли, чем лопухнуться и попасть в силки. Диверсант на задании
просто обязан быть параноиком...
Все бы ничего, но очень уж пустые и блестящие глаза и у Варфоломея и у
подававшего пищу отрока, а в голосе "Христа" звучат интонации граммофонной
пластинки, в тысячный раз скрипящей одно и то же... "Христов" в кавычках
нынче развелось, как собак нерезаных...
- Простите великодушно,- приложил Варфоломей к груди узкую ладонь,-
Охотно поговорил бы с вами далее, но настало святое время медитаций, общения
с отцом небесным...
- О, не затрудняйте себя нашими скромными персонами...- без запинки
выговорил Мазур.- Соблаговолите лишь указать, где мы можем обрести ночлег...
- Я пришлю кого-нибудь из апостолов для беседы и заботы о вас,- пообещал
Варфоломей, опустив глаза долу.
- Примите душевную благодарность от сраженного вашей добротой страждущего
путника,- сказал Мазур. жалея, что Джен не понимает ни словечка.
По лицу Варфоломея - точнее, ничтожно малой его части, открытой для
обозрения,- решительно нельзя было понять, как он относится к искренним
стараниям Мазура вписаться в окружающее, и уловил ли легкую насмешку. Он
отступил с поклонами, уже не такими низкими, тихо прикрыл за собой дверь.
- Блеск,- покачала головой Джен, хрустя огурчиком.- Что это, вкусное
такое?
- Огурец.
- Нет, это желтое...
- Это мед,- сказал Мазур, одним ухом прислушиваясь, не идет ли кто по
коридору.
- Он же совсем не такой...
- Потому что прямо от пчелки, а не из магазина...- сказал Мазур.- Большая
разница.
- Ни словечка не поняла, но чуть от смеха не описалась, на вас глядя. По
интонациям чую, что вы несли грандиозную чушь...
Мазур приложил палец к губам. Извлек приемник, включил автонастройку и,
пользуясь моментом, зачерпнул разрезанным пополам огурчиком медку прямо из
горшочка. Шизики они тут или нет, а покушать любят и толк знают...
- Ничего больше не трогай,- остановил он девушку, когда та потянулась к
желтым большим яблокам.- Он жрал только огурцы и мед...
- Думаешь...
- Тихо!
- Анахорет вызывает Боярина,- внятно раздалось из крохотного динамика.-
Анахорет вызывает Боярина, прием...
Они замерли, ловя каждый звук.
- Вас слушают. Анахорет,- раздался в ответ делови-тый мужской голос.-
Кравицкий на связи.
- Милейший Сергей Михайлович, если вас не затруднит, передайте Боярину
елико возможно скорее, что у меня объявились странные гости. Он меня
предупреждал в свое время, знаете ли...
- Знаю. Кто? Опишите.
- Мужчина, за сорок. Рост...
Не было нужды слушать дальше. "Ах ты, сука,- успел подумать Мазур,- то-то
понимающие люди шепчутся, что "соседи" стоят за доброй половиной этих
"Христов", методики обкатывают, надо полагать..." Выключил приемник, сунул
его в карман и взмыл с кресла.
Джен, не особенно и удивившись, нырнула рукой под свитер, извлекла
пистолет.
- Вперед,- приказал Мазур и, повесив на плечо расстегнутую сумку,
распахнул дверь.
Стороживший в трех шагах от нее "апостол Иона" встрепенулся, с угрожающим
видом сделал несколько плавных движений, скорее всего, долженствовавших
изображать шаолиньскую "школу змеи". Все это были чистейшей воды прибамбасы,
сиречь выдрючиванье - в чем Мазур убедился буквально через три секунды, без
усилий поймав запястье "апостола", вывернув ему руку и прижав к себе спиной.
Приложил ему к горлу лезвие ножа и шепотом приказал:
- Веди к Варфоломею, сука, а то... Ну?
- Небеса тебя накажут, сын войны...
Похоже, этот искренне верил во всю здешнюю муть - но не было времени
мягко и душевно проводить среди него должную пропаганду. Мазур прижал лезвие
- чтобы расслоило верхний слой кожи и появилась кровь. Почувствовав боль,
"апостол" по-детски взвизгнул:
- Не надо!
- К Варфоломею, мразь!
Джен, озираясь, замыкала шествие. Никто им так и не попался по пути.
Поворот, лестница на второй этаж, повсюду их дурацкие иконы... И надо же
было угодить в это логово, мимоходом упрекнул себя Мазур, как по ниточке
вышли...
- Постереги его,- бросил он Джен, распахнул дверь. Варфоломей, пристроив
наушники на гриву, сидел перед пультом небольшой, но мощной рации (над
которой висела очередная икона, изображавшая некую помесь лемура с
орангутангом, облаченную в оранжевую мантию). Он все еще говорил:
- ...волосы темные, до плеч, одета...
- Эй! - окликнул Мазур.
Варфоломей обернулся и отчаянно завизжал в микрофон:
- Помогите!
- Стих,- сказал Мазур, даже не дернувшись вырвать у него микрофон - все
равно поздно.- Шасть ГПУ к Эзопу - и хвать его за жопу. Мораль сей басни
ясен - не надо больше басен...
И точным ударом ноги отправил вскочившего Учителя в угол. Наушники
слетели у него с головы. Мазур неторопливо выдвинул плечевой упор автомата и
с чувством -прошелся им по рации, вмиг превратив в абстрактную скульптуру.
Погасли лампочки, разлетелись обломки пластмассы, в завершение Мазур вырвал
из разъемов все провода, какие нашлись. Оторвал один вовсе, обмотал шею
Учителя и ласково спросил:
- Удавить?
Тот отчаянно замотал головой. Волосы полезли в глаза Мазуру.
- Погоны носишь, сука? - спросил Мазур.
- Меня заставили... прилепились к благому делу, уловив в сети свои на
слабости натуры...
- Где Боярин? - спросил Мазур.
- В Шантарске... Меня предупреждали о вас, не о вас конкретно, о
выходящих из тайги... особенно о тех, чей вид отличается от обычных
странников в местах сих... И напоминали не единожды, в последние дни
особенно...
- Оружие есть? - спросил Мазур.- Или какая-то охрана?
- Ничего и отдаленно похожего...- прохрипел Варфоломей.- Пойми ты, я
уловлен в сети и в марионетку превращен, но духовные мои чада не ведают...
- Крепенько это в тебя въелось,- не без одобрения сказал Мазур.- Чтобы и
на блиц-допросе нести свою херню...
- Молю вас...
Мазур отмахнулся. Отпустил Варфоломея, огляделся и решительно принялся
кромсать ножом на длинные полосы алый балахон Учителя, сделанный из
натурального плотного шелка. Варфоломей ежился, сидя на корточках и задрав
руки вверх, словно на примерке у портного. Следовало бы вырубить его, но
Мазур пожалел - еще перешибешь пополам сморчка...
- Ну вот,- сказал он, уложив связанного Учителя на пол и подхватив
оставшиеся полоски.- Лежи и медитируй, а я взмываю в астрал...
В коридоре он столь же быстро связал "апостола". Джен, стоявшая на страже
с пистолетом наизготовку, спросила:
- Настучал?
- Ага,- кивнул Мазур, поднимаясь с корточек. Повесил автомат на плечо.-
Все, сматываемся. Посмотрим, что у них есть в гараже.
В коридоре было тихо и пусто. Издалека доносились нежные переливы флейты,
выводившей тот же незатейливый мотив.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
У КОШКИ - ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ
На востоке нежными акварельными красками светилась золотисто-алая
полосочка восхода, небо было прозрачно-голубым, невероятно чистым, и зеленое
море тайги выглядело только что сотворенным, юным. Пара сидела под могучим
выворотнем, у тихо булькающего таежного ключа с чистейшей прозрачной водой,
и головка девушки доверчиво прильнула к груди мужчины...
Под рукой стоял снятый с предохранителя автомат, и тут же лежала сумка с
бесценным багажом. Увы, несмотря на небывалое очарование восхода, для лирики
и романтики как-то не находилось места - Мазур с Джен дремали, прижавшись
друг к другу, после выматывающих ночных блужданий, начисто забыв, что
природой вокруг можно любоваться, а меж мужчиной и женщиной есть некоторые
интересные различия, способные служить любви и удовольствию.
