другой пропадали в светлеющем небе последние, самые яркие
звезды.
Предполагая, что именно на этом рубеже должны стоять блокпосты
обеих противоборствующих сторон, он решил остановиться, чтобы не
наткнуться на полоумного часового, бдеющего в столь ранний час,
и немного поспать.
К полудню его разбудило вышедшее из-за хребта солнце. Глотнув
воды из горлышка бутылки, он двинулся дальше. Пока было можно,
шел по склону, ближе к гребню. Андрей думал, что внизу могут
быть солдаты, а наверху - боевики. И тех и других надо было
опасаться.
После двух часовых переходов он остановился на обед в попавшемся
на пути узком распадке. Хотя по дну и не бежал ручеек, но стены
распадка были очень крутыми и солнце не доставало до дна своими
лучами.
Когда ложка вовсю зазвенела о стенки банки, с внешней стороны
раздался резкий, гортанный возглас. Рука на секунду замерла, но
потом все-таки достигла рта, и только потом Андрей медленно
поднял глаза в ту сторону, откуда послышался окрик.
У входа в распадок стоял боец, примерно в таком же наряде, как и
он сам. Автомат смотрел в его сторону, но стволом ближе к земле.
"АКС" Андрея находился в полуметре, но воспользоваться им не
представлялось никакой возможности, надо было решать возникшую
проблему мирным путем.
Если в Азии можно было сказать при такой встрече "Салям", то что
полагается говорить на Кавказе, Андрей не знал.
"Ладно, была не была".
- Салям, заходи, гостем будешь.
Русская речь заставила ствол заметно приподняться, но Андрей уже
протягивал пришедшему котелок с чаем.
Непонятно откуда на ум пришла фраза:
- Чай чичмя кирякма?
Что она обозначала, он сам толком не знал.
"Сын Аллаха" несколько оторопел и продолжал стоять, держа ствол
автомата приподнятым.
Видя, что противостояние затягивается, Андрей поставил котелок
на камень ближе к бойцу и принялся доедать кашу.
Пришелец сказал что-то еще, судя по интонации - выругался. Набив
полный рот, Андрей, с трудом проглатывая комки, ответил:
- Ничего не понимаю. Чаю лучше попей, а то остынет.
Воин пробормотал пару слов, медленно подошел, задвинул автомат
за спину, придерживая его локтем. Андрей вновь протянул ему
котелок, тот совершил "омовение" лица сложенными ладошками,
произнес уже что-то более членораздельное:
- Аллах акбар.
- Акбар, акбар, - повторил Андрей, проглатывая последний сухой
комок. - Кашу есть будешь?
Чеченец не торопясь сделал пару глотков, внимательно оглядел
Андрея и его снаряжение.
- Тебя как завут? Куда идешь? - его русский был довольно
правильным.
- Андрей я. Домой вот иду.
- Далеко?
- Да нет, тут рядом - в Екатеринбург.
- Шутник. А пачему через Кавказ?
- Под Новороссийском отдыхал, уже собрался домой лететь, а в
самолет не пускают: говорят, багаж негабаритный. - Андрей кивнул
на "ствол".
- Автомат откуда?
- У солдата попросил.
- И тот сразу отдал?
- Вопросов сколько... Да нет, сначала не хотел.
- А потом захотел?
- Потом спрашивать не у кого было. Слушай, давай о погоде
поговорим, смотри какое небо синее, облака жутко красивые, а то
все про солдат да про солдат. Они мне и так уже надоели.
Как потом оказалось, Андрея спасла случайность, если можно
назвать случайностью его привычку завязывать футболку на голове,
и то, что все футболки у него были зеленого цвета.
Зеленая повязка - знак борьбы за "дело Аллаха" по победного
конца. А он об этом ни разу и не задумался. В голову даже не
приходило, хотя столько раз по телевизору видел чеченских
боевиков с зеленой повязкой на голове.
Кацо оказался неплохим парнем, от обеда не отказался, хотя
больше слушал Андрея, чем говорил сам. А Андрей, которому не с
кем было поделиться мнением о всем происходящем, достаточно
откровенно излагал свою точку зрения, суть которой сводилась к
древней поговорке: "не плюй в колодец, особенно в чужой". Жить
надо мирно, но свой автомат он никому не отдаст.
Из того немного, что рассказал Кацо, Андрей узнал, что тот ходил
в разведку, а сейчас возвращается обратно к своим. Где находятся
свои, впрочем, не сказал, но предложил идти вместе.
- Пошли. К тем мне все равно дороги нет. - И Андрей похлопал
ладошкой по цевью.
Кацо пер в гору, будто спускался в долину, лосяра чертов. Андрею
с его поклажей при всем желании за ним было бы не угнаться, а от
пота не спасала теперь даже повязка на голове.
Шли молча, да Андрею было не до разговоров - дойти бы. Кацо
скоро понял, что силы не равны, пошел тише, но нет-нет, а
срывался с места, забегал вперед и вверх, в сторону хребта,
словно что-то выглядывая. Помочь нести рюкзак не предлагал, а
Андрей, поступи такое предложение, наверно, и не отдал бы.
Только один раз Кацо спросил:
- Что у тебя там такое тяжелое?
- Домик. Знаешь, я как улитка, все свое ношу с собой. Путь-то
неблизкий.
- Сигарет нет?
- Не курю.
- Эй, Аллах!
"Что, на самом деле так тошно без табачного дыма? - Никогда не
куривший Андрей понять страданий курильщиков был не в состоянии.
- Это, наверно, как с похмелья. Постой. С похмелья часто вообще
на бутылку даже из-под кефира смотреть тошно."
- Dirol хочешь?
- Нэт!
Больше не разговаривали. И не останавливались на отдых. Андрей
плелся из последних сил, время приближалось к шести, путь теперь
все время вел вверх, в сторону приближающегося гребня. Наверху
Андрей решил твердо остановиться на передых. Ну его к черту,
этого Кацо. Перед глазами плотной стеной стоял розовый туман.
Взойдя на гребень, Андрей увидел поджидающего его чеченца. Тот
сидел на камне, положив автомат на колени.
Наконец-то рюкзак скинут со спины. Блаженство! Словно крылья
выросли. Свежий ветерок обдувает лицо. Постой. Не только лицо,
но и промокшую на спине футболку. Ну, ни минуты покою! Пришлось
снимать "лифчик", футболку, искать ей замену в рюкзаке. Хорошо,
тот на молнии - возиться долго не надо. Нет. Все равно кайф. А
вид-то какой. Прелесть. Внизу "марево долин", покрытых
голубоватой дымкой, дальше поросшие лесом склоны, еще дальше
они, на перевале, в окружающем их каменном царстве, выше - белые
шапки вершин.
"Эх! Бросить бы все к черту и взобраться на парочку-другую! Лет
пять как последний раз в горах был. Тоска. Вон их тут сколько.
Ходи да ходи. Главное - рядом, подходы короткие. Взошел на одну,
спустился - завтра же можно на другую".
Андрей мысленно наметил три-четыре наиболее понравившихся и
посильных для него маршрута, определяя категорию, характер
рельефа, возможные опасности, пути схода лавин, камнепадов.
Из мечтаний его вывел Кацо.
- Красиво, да? Ладно, ты не на горы смотри. Вон аул, куда идем.
На той стороне, метрах в пятистах ниже по вертикали и километрах
в двух дальше по склону, в небольшом цирке, завершающем соседнее
ущелье, были плотно рассыпаны десятка три домов. Дороги к ним
снизу видно не было, только серпантин тропы и цепочка деревянных
столбов, выходящих из леса и одиноко протянувшихся по крутому
склону, ведущему к деревне.
- Отдохнул? Пошли дальше.
Если честно, то залезать "под рюкзак" не было никакого желания,
но идти предстояло вниз, можно и потерпеть. Идти-то минут
двадцать-тридцать. Только солнце, спускающееся с вершин в
долину, светило сбоку и слепило правый глаз. Очки были
бесполезны. Вот если б были "закрылки" по бокам, да где их
взять.
Произошедшее вслед за этим Андрей вспоминал смутно.
Сначала со стороны солнца, как ему показалось, мелькнули две
мушки, от которых захотелось отмахнуться рукой, затем две
огромных тени накрыли их, пронеслись в сотне метров выше
перевала, опрокинув с ног хлопком воздуха, до фиолетовых искр в
глазах ударившим по барабанных перепонкам.
Не замечая рюкзака за спиной, Андрей стоял на пошатывающихся
ногах, прижал руки к ушам и смотрел на то, что несколько секунд
назад было аулом.
Новый хлопок был ослаблен ладонями, и он смог устоять на ногах и
увидеть, как там, впереди, появляются всполохи земли и огня. Уже
потом дошел звук.
Сколько все это продолжалось, Андрей не представлял. Может,
секунду. Может, вечность. Он очнулся сидящим на камне у тропы.
Рюкзак все еще был за спиной и первым делом он его снял. Потом
поднял автомат и прислонил его к рюкзаку.
Кацо до сих пор лежал на земле. На подгибающихся ногах Андрей
преодолел разделяющие их три-пять метров. Воин Аллаха упал очень
неудачно - головой прямо на камень. Текла кровь.
Андрей присел на корточки и, взяв руку, нащупал пульс.
"Как там, в "Буратино": "Пациент скорее жив, чем мертв".
Поднялся на ноги, вернулся к рюкзаку, достал бутылку с водой,
бинт и йод. Привычка брать с собой в путешествия, в том числе и
на море, минимальный запас медикаментов не пропала за те десять
лет, как он уже не занимался скалолазанием.
Открутив крышку, приставил бутылку к губам Кацо, слегка
наклонил. После трех-четырех секунд тот сделал первый глоток и
приоткрыл глаза. На его попытку встать Андрей сказал:
- Лежи, лежи.
Рана на голове оказалась не такой уж и страшной. Кости остались
целы, пострадала только кожа, но пострадала хорошо.
- Садись.
Бинт был нестерильный, без упаковки. Отмотав немного, Андрей
оторвал два-три внешних слоя и выбросил. Отмотал еще с полметра,
оторвал и намочил водой из бутылки.
- Терпи, казак, сейчас буду промывать.
Помогая смоченным бинтом и потихоньку лья воду, обработал рану.
- Слушай, ты какой шампунь предпочитаешь: Head and Shoulders или
Jonson's baby?
- Что?
- Я говорю, йодом сейчас голову мыть буду. Маму мою не ругай,
хорошо?
Правильно он сделал потом "чепчик" или нет - проверить было
некому. Основам оказания первой помощи в горах его учили
тринадцать лет назад то ли в спортивном, то ли в альплагере, не
так уж и далеко отсюда - в Цейском ущелье. Много времени прошло,
можно и забыть без опыта-то. Оно и хорошо, с одной стороны, что
опыта нет, а с другой надо было бы помнить.
"Бинт короткий! Ладно, больше все равно нет. Да, вроде кровь
остановилась, лишь бы грязь в рану не попала".
- Ну, все. В следующий раз в разведку пойдешь - каску надень или
подушку подстели, когда падать будешь.
Сам Андрей избежал травмы головы благодаря рюкзаку - основной
удар принял он, смягчив падение своего хозяина. В нескольких
местах ткань протерлась от удара о камни лежавших с внешней
стороны гранат.
Он так и сел.
"Мать моя женщина."
На голове количество седых волос, должно быть, резко возросло.
"Слава Богу, не взлетели. Ты подожди нас еще немного, а лучше
подольше. Если будет скучно - разложи пасьянс. Мы придем - можно
и "пульку" будет расписать".
Кацо в себя все еще не пришел и сидел на камне, словно истукан.
Капля воды висела на подбородке.
Было два варианта дальнейших действий. Первый - оставить Кацо
здесь, а самому спуститься к аулу. Второй - спуститься к аулу
вместе. В пользу первого варианта было то, что при сотрясении
мозга, которое наверняка получил воин, двигаться нельзя. В
пользу второго - без Кацо, после бомбардировки аула, его замочат
без всякого голосования. И правильно сделают.
- Ты как? Идти сможешь? Может, кто в живых остался. Надо помочь.
Кацо подпрыгнул, словно под камнем была пружина, но тут же
завалился на тропу.
На приведение его в чувство ушли остатки воды.
- Будь другом: не делай резких движений.
Андрей взвалил рюкзак, взял под мышки Кацо, сунул тому в
свободную руку автомат, чтобы опираться о землю, пошел с ним
вниз.
Через десять метров ему почудился звук летящей стрекозы.
"Откуда она здесь? Вертушки!"
На их счастье, около тропы хватало достаточно больших камней, за
которыми можно было укрыться.
Сначала показалась пара "двадцать четверок", летящих вровень с
ними. Андрею было видно, как один из пилотов наклонился вперед,
переводя вертолет в пологое пике. По бокам вспыхнули язычки
пламени, и ракеты пошли к цели. Пройдясь над аулом, вертолеты
развернулись и зависли по сторонам ущелья. Снизу к ним уже
подлетала четверка Ми-8, которые, с трудом преодолев крутой
подъем перед аулом, не глуша моторы, сели на ровную площадку. Из
"вертушек" посыпались солдаты. Часть сразу отбежала в сторону и
заняла круговую оборону, другая стала выгружать из вертолетов
