испустит дух. Но животное не упало замертво, его жизнь казалась такой же
неугасимой, как горящая смола. Со свинцом в глазу, чудовище спокойно
пожирало мясо, и было видно, как при каждом глотке раздувается его шея.
Потом дракон отступил назад, к подножию скалы, и стал карабкаться по
стенке сбоку от входа в пещеру. Как ни старался он уйти от опасности,
быстро ползти он не мог: земля то и дело осыпалась у него под лапами.
Купол неба был чист и прозрачен, солнце быстро подсушивало следы крови.
- Совсем как таракан в тазу, - тихо, ни к кому не обращаясь,
пробормотал губернатор Андронико.
- Что ты сказал? - спросила его жена.
- Ничего, ничего, - ответил он.
- Интересно, почему он не уходит в пещеру? - заметил профессор
Ингирами, старавшийся дать научное обоснование всему увиденному.
- Боится, наверное, попасть в западню, - высказал свое предположение
Фусти.
- Скорее всего, он просто ошалел. И не надо приписывать ему способность
мыслить.
- Рогатый динозавр... Нет, это не рогатый динозавр... Сколько раз мне
приходилось воссоздавать их для музеев!.. Рогатые динозавры не такие. Где
у него хвостовые шипы?
- Он их прячет, - откликнулся Ингирами. - Смотри, какое у него раздутое
брюхо, да и хвост он поджимает, вот шипов и не видно.
Они продолжали беседовать, как вдруг один из охотников, тот, что второй
раз пальнул из кулеврины, бросился бегом к площадке, где стоял Андронико,
явно намереваясь покинуть остальных.
- Ты куда? Куда? - крикнул ему Джерол. - Стой на месте, пока мы тут не
кончим.
- Я ухожу, - твердо ответил тот. - Не нравится мне вся эта история.
По-моему, это не охота.
- Что ты хочешь сказать? Струсил, так признайся.
- Нет, граф, я не струсил.
- А я говорю - струсил, иначе бы ты не сдвинулся с места.
- Я не струсил, повторяю еще раз. А вам должно быть стыдно, граф.
- Ах, это я еще должен стыдиться? - возмутился Мартино Джерол. -Вот
мерзавец! Бьюсь об заклад, что ты сам из Палиссано, трус несчастный.
Убирайся прочь, пока я тебя не проучил как следует!
А ты, Беппи, куда? - закричал он снова, увидев, что еще один охотник
собрался их покинуть.
- Я тоже ухожу, граф. Не хочу участвовать в этом грязном деле.
- Негодяи! - заорал Джерол. - Если бы я мог отойти отсюда, я бы вам
показал, трусы несчастные!
- При чем здесь трусость, граф? - возразил ему второй охотник.
- Трусость здесь ни при чем. Сами увидите, что все это плохо кончится!
- Ну, я вас!.. - И с этими словами граф поднял с земли камень и с
яростью запустил им в охотника. Но не попал.
Наступило минутное затишье; дракон по-прежнему карабкался на стенку, но
все так же безуспешно. Земля и камни осыпались, увлекая его за собой вниз,
на прежнее место. Было тихо, если не считать шума потревоженных камней.
Вдруг раздался голос Андронико.
- И долго еще это будет продолжаться? - крикнул он Джеролу.
- Здесь адская жарища. Давай кончай поскорее с этой тварью. Что за
удовольствие так мучить животное, даже если оно дракон?
- А я в чем виноват? - откликнулся Джерол раздраженно. - Сам видишь -
он не желает умирать. С пулей в черепе он стал даже резвее...
Тут граф замолчал, увидев на краю галечника юношу, притащившего еще
одну козу. Удивленный присутствием вооруженных людей, следами крови на
камнях и, главное, тем, что дракон на виду у всех карабкается по стене,
он, никогда раньше не видевший, как тот выходит из пещеры, остановился и
стал наблюдать эту странную сцену.
- Эй, молодой человек! - закричал Джерол. - Сколько ты хочешь за свою
козу?
- Нисколько. Больше нельзя, - ответил юноша. - Я не отдам ее, хоть вы
мне золота тут насыпьте. Что же это вы наделали? - добавил он, глядя
широко открытыми глазами на истекающее кровью чудовище.
- Мы пришли сюда, чтобы навести порядок. Можете радоваться:
с завтрашнего дня никаких коз таскать вам сюда не придется.
- Почему - не придется?
- Завтра дракона больше не будет, - сказал граф и улыбнулся.
- Да нельзя же, не можете вы этого сделать, послушайте! - воскликнул
юноша испуганно.
- Ну вот, теперь еще этот! - закричал Мартино Джерол. - Давай сюда козу
сейчас же!
- Говорю, не дам, - ответил юноша, отходя назад. .
- Ах, черт побери! - Граф накинулся на парня, ударил кулаком прямо в
лицо, вырвал у него из рук козью тушу, а его самого сбил с ног.
- Ну, вы еще пожалеете, пожалеете, говорю вам, еще как пожалеете! -
поднимаясь с земли, бормотал сквозь зубы парень - на большее у него
смелости не хватило.
Но Джерол уже отвернулся.
Солнце палило вовсю, и трудно было смотреть - так слепили сверкавшие
под его лучами желтый щебень, скалы, камни и снова щебень, сплошной
щебень... Не на чем, совершенно не на чем было отдохнуть глазу.
Марию все сильнее мучила жажда, и она никак не могла напиться вдоволь.
- Господи, какое пекло! - жалобно повторяла она. Даже граф Джерол стал
раздражать ее.
Между тем вокруг них словно из-под земли выросли десятки людей. Должно
быть, они пришли из Палиссано, услышав, что какието чужаки поднялись в
Бурель. И вот теперь эти люди неподвижно стояли на желтых глинистых
уступах и безмолвно наблюдали за происходящим.
- Смотри, какая у тебя публика! - сказал Андронико, пытаясь разрядить
обстановку шуткой.
Он обращался к Джеролу, который, призвав на помощь двух охотников,
возился с тушей.
Молодой граф поднял голову и увидел незнакомцев, не сводивших с него
глаз. Пренебрежительно отмахнувшись, он вновь принялся за дело.
Обессилевший окончательно дракон соскользнул по стенке на галечник и
лежал там неподвижно; было видно лишь, как вздымается его раздутый живот.
- Готово! - крикнул один из охотников, вместе с Джеролом поднимая козу
с земли. Они вспороли ей брюхо, заложили туда заряд пороха и подсоединили
к нему фитиль.
Затем на глазах у всех граф бесстрашно направился по галечнику к
дракону, положил - не больше чем в десяти метрах от него - козью тушу и,
разматывая бикфордов шнур, стал отходить назад.
Пришлось прождать не меньше получаса, прежде чем животное сдвинулось с
места. Незнакомцы, стоявшие на глинистых гребнях, казались изваяниями: они
не переговаривались даже между собой и на лицах у всех было написано
неодобрение. Не обращая внимания на солнце, которое жгло уже в полную
силу, они не отрывали взгляда от дракона, словно моля его не двигаться с
места.
Но дракон, пораженный выстрелом из карабина в хребет, неожиданно
повернулся, увидел козу и медленно пополз к ней. Когда он потянулся к
добыче, граф поджег фитиль. Язычок пламени быстро побежал по шнуру и,
достигнув козьей туши, лизнул порох: раздался взрыв. Это был не очень
громкий, гораздо менее громкий, чем выстрел кулеврины, сухой, чуть
приглушенный звук: с таким звуком ломается толстая палка. Но дракона
отбросило назад, и он упал навзничь, так что стало видно его развороченное
брюхо. Потом он опять начал мучительно раскачиваться из стороны в сторону,
казалось, говорил, что это несправедливо, что все они слишком жестоки и
что теперь уже ничего не поделаешь.
Граф торжествующе засмеялся. На этот раз никто его не поддержал.
- Какой ужас! Хватит! - крикнула Мария, закрывая лицо руками.
- Да, - тихо проговорил ее муж, - я тоже считаю, что все это плохо
кончится.
Чудовище лежало в луже черной крови без признаков жизни. И вдруг из
боков у него потянулись - одна справа, другая слева - две тяжелые струи
темного дыма, стлавшиеся понизу и с трудом отрывавшиеся от земли.
- Ну, видишь? - повернулся Ингирами к своему коллеге.
- Да, вижу, - откликнулся тот.
- Два жаберных отверстия - как у рогатого динозавра. Так называемые
operculi hammeri.
- Нет, - возразил Фусти, - это не рогатый динозавр.
Граф Джерол вышел из-за валуна, служившего ему укрытием, и направился к
чудовищу, чтобы прикончить его. Дойдя до самой середины галечной насыпи,
он уже занес было свой ломик, но его остановил крик присутствующих.
На какой-то миг Джеролу показалось, что этим криком они выражают свое
ликование: ведь дракону пришел конец. Но тут он заметил, что кто-то
шевелится у него за спиной. Резко обернувшись, граф увидел - вот потеха! -
как из пещеры, спотыкаясь, выползли две жалкие зверушки и довольно быстро
заковыляли к нему. Это были две маленькие неуклюжие рептилии длиной не
больше полуметра, этакие уменьшенные копии испускавшего дух дракона, два
маленьких дракончика, два детеныша: как видно, голод заставил их покинуть
пещеру.
Все произошло в считанные мгновения. Граф продемонстрировал
необыкновенную ловкость.
- Вот тебе! Вот тебе! - кричал он, азартно размахивая своей железной
палицей.
Двух ударов оказалось достаточно. Энергично и решительно действуя
ломиком, он с такой легкостью проломил черепа обоим уродцам, словно у них
были не головы, а стеклянные шары. Они лежали, бездыханные, на камнях и
издали были похожи на две волынки с пустыми мехами.
И тогда наблюдавшие за этой сценой незнакомцы молча, врассыпную
бросились вниз по усыпанным галькой пересохшим руслам. Казалось, все бегут
от какой-то страшной опасности. Не издав ни звука, не шелохнув ни камешка,
ни разу не оглянувшись на пещеру дракона, они исчезли так же внезапно, как
и появились.
Дракон зашевелился. Казалось, он так никогда и не умрет.
Медленно, как улитка, пополз он к двум убитым детенышам, не переставая
выпускать две струи дыма. Добравшись до них, он рухнул на галечник, с
невероятным усилием вытянул шею и принялся облизывать своих мертвых
уродцев - возможно, надеясь таким образом вернуть их к жизни.
Наконец, собрав последние свои силы, дракон запрокинул голову к небу -
так он еще ни разу не делал - и издал протяжный, постепенно набиравший
силу неописуемый вопль, вопль, какого никто и никогда еще в мире не
слышал. В его голосе, не похожем ни на голос человека, ни на голос
животного, было столько страстной ненависти, что даже граф Джерол застыл
на месте, скованный страхом.
Теперь стало ясно, почему дракон не хотел возвращаться в пещеру, где
мог бы укрыться от своих преследователей, почему он не издал ни стона, ни
крика, а лишь иногда сдавленно шипел. Дракон боялся за своих детенышей и
ради их спасения жертвовал собственной жизнью:
если бы он скрылся в пещере, люди последовали бы за ним туда и нашли бы
его малышей. А подай он голос, детеныши сами выбежали бы к нему. И только
теперь, увидев их мертвыми, чудовище исторгло из груди этот вопль.
Дракон взывал о помощи и требовал отомстить за гибель его детей. Но к
кому он взывал? К горам, таким пустынным и суровым? К небу. в котором не
было ни птицы, ни облачка? К людям, которые истязали его? Или, быть может,
к дьяволу? Его крик ввинчивался в скалистые стены, пронзал небесный свод,
заполняя собой Вселенную.
Казалось просто немыслимым (хотя никакого разумного основания для этого
не было), чтобы никто так и не откликнулся на его зов.
- Интересно, к кому он обращается? - спросил Андронико, тщетно стараясь
придать своему вопросу шутливый тон. - Кого зовет? Никто вроде бы не
спешит к нему на помощь?
- Ох, скорей бы уж он умер! - воскликнула женщина. Но дракон все не
умирал, хотя граф Джерол, горя желанием прикончить его, все стрелял и
стрелял из своего карабина! Бац! Бац! Никакого результата.
Дракон продолжал нежно облизывать своих мертвых детенышей, но движения
его языка становились все замедленнее. Какая-то беловатая жидкость
вытекала из его уцелевшего глаза.
- Глядите! - воскликнул профессор Фусти. - Он же плачет!
Губернатор сказал:
- Уже поздно. Хватит, Мартино. Пора возвращаться. Семь раз поднимался к
небу голос дракона, семь раз эхом отвечали ему скалы и небо. На седьмой
раз крик его, который, казалось, никогда не кончится, внезапно ослабел,
потом резко оборвался.
Гробовую тишину вдруг нарушил чей-то кашель. Весь в пыли, с потным,
исказившимся от усталости и волнения лицом, граф Мартино, бросив на камни
карабин и прижав руку к груди, шел по осыпи и кашлял.
