"Шква..." - было выцарапано у самого пола... От последней буквы
шла полоса вниз, к плинтусу.
Это было важно. Почему-то это было важно. Она уже умирала, она
не смогла подняться, но считала важнее всего написать это странное
слово "Шква...".
Витас, выйдя из кабинета, увидел, что Андрей держит ПетриА за
руку, и сказал:
- Не надо, Андрей. Мы ей не поможем.
- Ну что ты меня уговариваешь! - вдруг взорвался Андрей. - Я
знаю! Я все знаю!
Входная дверь распахнулась от удара. Вбежал брат ПетриА.
Он налетел на стойку грудью, как на барьер, который собирался
преодолеть, но в последний момент не решился. Перегнувшись, он
увидел ПетриА.
- Кто это сделал? Ты? Кто?
- Не знаю, - Андрей осторожно отпустил руку девушки и
поднялся. Ему было неловко перед Кам ПетриУ.
- Почему она лежит здесь? Почему?
Он обежал стойку. Витас попытался остановить его.
- Нельзя трогать, - сказал он. - Приедет полиция, они узнают,
кто это сделал.
- Плевал я на вашу полицию! Кам ПетриУ подхватил девушку на
руки и понес ее в кабинет. Там положил на диван. И сразу
успокоился.
Мертвый не должен лежать на земле, вспомнил Андрей. Злые духи
войдут в него.
- У нас нет кровников, - сказал брат. - Никто не хотел ее крови.
Я знаю. Это твои кровники.
- У меня нет кровников, - сказал Андрей. - Ты знаешь. Я здесь
чужой, у меня даже нет клана.
Короткая тога Кам ПетриУ была подпоясана плетеным ремнем, на
нем висел двойной нож. Разговаривая, брат держал ладонь на
рукоятке ножа. Он был неплохим, но беспутным, ленивым парнем,
рисовал в газете, делал вид, что страшно прогрессивен и завтра
улетит в Галактический центр, где все оценят его таланты. Без-
вредный парень. Но сейчас он не думал о Галактическом центре.
Наверное, и не помнил о его существовании. Он не столько был
потрясен смертью сестры, сколько обстоятельствами ее. Сестра
могла погибнуть - в этом мире погибнуть нетрудно. Но всегда на-
ходится объяснение смерти.
- Может, это были грабители, - сказал Витас. - Они взломали
кабинет и унесли вещи.
- Это кто? - спросил брат Кам ПетриУ. - Что он говорит?
- Мой друг говорит, что это могли быть грабители.
- Грабители? Зачем они стали бы убивать сестру? - удивился
Кам ПетриУ. - Они дождались бы, пока она уйдет.
Он был прав.
- А он? Я его видел. Он прилетел со звезд?
- Он прилетел сегодня. На "Шквале". И произнося это слово,
Андрей понял, что ПетриА старалась выскрести на стене.
Он молча вышел из кабинета и еще раз прочел слово. Конечно же,
ПетриА хотела сказать про "Шквал". И на космолингве. Значит, для
Андрея. Витас вышел из кабинета следом за Андреем.
- Смотри, - сказал Андрей тихо и показал на надпись.
- "Шквал"? - сразу догадался Витас.
- Да. Она хотела нам сказать.
- Ты можешь позвонить в диспетчерскую?
Андрей снял трубку телефона. Там не отвечали. В дверях стоял
Кам ПетриУ. Модная прическа - гребнем - сдвинулась набок. Тога
расстегнута. Глаза красные.
- ДрейЮ, - сказал он. - Мою сестру убили. Ножом в спину. Как
слизняки, которые жалят ночью. Ее кровь - моя кровь.
Слезы текли по щекам. На Пэ-У мужчины не стесняются эмоций,
сдержанность - долг женщины.
- Ее кровь - моя кровь, - повторил Кам ПетриУ, поднимая руку
ладонью вперед.
Это были слова смертной мести. Брат брал месть на себя. Если бы
он считал ДрейЮ близким человеком, он бы сказал иначе: "Ее кровь
- наша кровь", приглашая тем самым Андрея к кровной мести и свя-
зывая его этой местью.
Андрей был здесь чужим. И мир этот был ему чужд. И уж конечно,
чужда месть, которая отныне будет править делами и мыслями клана
Кам Петри.
- Я не знаю убийцу. Я могу подозревать всех, - сказал Кам
ПетриУ. - Могу подозревать тебя, звездный господин. И твоего
друга.
- Не надо, - сказал Андрей. Андрей смотрел через плечо Кам
ПетриУ. ПетриА лежала на диване.
Андрей прошел в кабинет, отстранив молодого человека. Тот
покорно подчинился. Андрей остановился у дивана. ПетриА лежала,
чуть склонив голову набок, ее рука свисала вниз, касаясь длинными
пальцами пола.
Так стоять было нельзя. Надо было что-то делать. Она написала о
"Шквале". Надо ехать на космодром.
Андрей был совсем один. Снова совсем один. Как человек,
который проваливается в черную бездну космоса, чтобы никогда не
встретить в своем падении ничего, кроме пустоты.
Андрей услышал собственный голос. И удивился, услышав, какой
он хриплый.
- Твоя кровь, - сказал он, - моя кровь.
Это было очень древнее заклятие. Он брал месть на себя. Как
самый близкий человек. Как человек, имеющий право на монополию
мести.
Очень цивилизованный и мирный человек, представитель
гражданской космической авиации на планете Пэ-У, объявлял о
мести. Это было немыслимо. Если бы кто-нибудь сказал об этом
Андрею день назад, он бы засмеялся.
- Я подчиняюсь, отец, - сказал Кам ПетриУ.
Оказывается, он помнит о их родственных отношениях. Андрей
сказал:
- Кам ПетриУ, ты вызовешь стражников и все расскажешь. Мы
едем на космодром. Нашему кораблю может угрожать опасность. Мы
возьмем твою машину.
Он сказал это голосом человека, который имеет право
распоряжаться.
- Я все сделаю, - сказал Кам ПетриУ.
Витас не понял этого разговора. Они говорили на языке Пэ-У. И уж
тем более он не знал о законах мести.
Андрей склонился и поцеловал ПетриА в висок. Кожа еще
сохраняла остатки теплоты.
Маленькая машина Кам ПетриУ ехала медленно. Паровой
двигатель вздыхал, ухал, в нем что-то потрескивало, и Витас, не
знавший, насколько такие монстры надежны, беспокоился, доберутся
ли они до места. Они, как ни странно, долго разговаривали об этих
машинах, может, потому, что Андрею было легче говорить о па-
ровых котлах, чем о том, что случилось.
Надо было позвонить Ольсену, старик знал ПетриА, и они были
дружны с девушкой, но Ольсен уехал куда-то с ВараЮ.
Интуитивно Андрей ощущал какую-то связь между покушением у
Пруга и смертью ПетриА, но, разумеется, никаких оснований для
выводов не было. Просто совпадение по времени.
- С такой скоростью мы доберемся до космодрома к утру, -
сказал Витас.
Темные редкие дыни выплывали из темноты, освещенные фонарем
машины, прятались в столбе дыма, поднимавшегося из ее трубы, и
уплывали назад, солидно и беззвучно.
...Машина ухнула в очередную выбоину, и ее окутало пылью.
Когда она выбралась из желтого, подсвеченного фарой облака,
впереди возникли огни космодрома. Тусклые дежурные фонари. И
люлька диспетчерской на башне.
Ворота на поле были распахнуты, охранника рядом не видно.
Андрей развернул машину и затормозил у башни. Вокруг было
очень тихо. Далеко-далеко за полем выли лисы. Стайка летучих крыс
пролетела низко над головами, и по коже прошел холодок от
крысиного ультразвукового пения.
Витас ничего не спрашивал. Он молча следовал за Андреем. Они
вбежали по лестнице. Диспетчерская была ярко освещена.
Дежурный диспетчер завалился набок в кресле, голова склонялась
к пульту. Он был недвижен. Андрей приподнял веко диспетчера,
пощупал пульс.
- Он жив.
Диспетчер тихо застонал.
Витас прошел к экрану и включил его. Корабль возник на экране.
Он был темен и тих. Витас дал увеличение. Люк был открыт, пандус
спущен.
- Где вызов? - спросил Витас отрывисто.
Андрей уже вызывал корабль. Корабль не отвечал.
- На мостике никого, - сказал он. Экран связи был пустым.
- Этого не может быть, - сказал Витас.
Андрей обернулся. В открытых воротах космодрома вспыхнул
белый круг прожектора. На поле выползла большая военная машина.
Из коротких труб белыми столбами рвался пар. Стальной округлый
лоб блестел под фонарем. Машина пошла полем к кораблю.
- Что за черт!
Андрей бросился к выходу. Витас за ним. Они залезли в машину
Кам ПетриУ. Паровой котел был горячим, и машина почти сразу
взяла с места и покатила к кораблю. Они видели, как тормозит боевая
машина. Наверху пандуса в открытом люке возникла фигура.
- Кто это? - крикнул Андрей, перекрывая рев парового
двигателя.
- Это ты! - закричал в ответ Витас.
Человек редко видит самого себя издали, да и не ожидал Андрей
увидеть агента КФ встречающим боевую машину. Но Витас был
прав. Человек, стоявший у люка, был одет в песочный мундир
Андрея, который исчез из кабинета.
Люки боевой машины раскрылись, и оттуда выскочили воины в
черных коротких туниках поверх кольчуг. С копьями, некоторые с
автоматами. Затем вылез грузный человек, тоже закованный в латы.
Андрей узнал Пруга, наследника Брендийского.
Пруг обернулся, услышал клокотание двигателя. Он крикнул что-
то воинам и быстро побежал наверх к люку.
Человек в мундире Андрея Брюса поспешил за ним. Воины
кинулись обратно, прячась за броней боевой машины. Короткая
пушка начала разворачиваться в сторону паровичка.
Оставалось еще пятьдесят метров открытого пространства. Андрей
понял, что в минуту их разнесут в клочья. Он видел на маневрах
эффект от выстрела взрывчатой картечью. Именно из такой пушки.
Андрей резко развернул паровичок и бросил его в сторону, чтобы
вырваться из круга света от прожектора боевой машины.
Поворачивая, он успел увидеть, как из ближайшего к "Шквалу" люка
боевой машины два воина выволакивают еще одного человека,
обнаженного и бессильного.
Выстрелила пушка боевой машины. Картечь, взрываясь синими
огоньками, фейерверком праздничных шутих высветила небо.
Теперь надо было скрыться за кораблем. В этом было единственное
спасение. Башня боевой машины разворачивалась, и Андрей всей
шкурой чувствовал, как широкое дуло поймало их машину и ведет ее.
Он резко затормозил. Неуклюжий паровичок словно сообразил, что
ему грозит, сразу послушался. Витас ударился головой в лобовое
стекло. - Прости, - сказал Андрей. Струя сверкающих взрывов
пролетела перед самым носом паровичка. Полминуты на заряжение
пушки. На поле стало светло как днем. Свет прошел сзади. И также
пропал, перейдя в грохот. Андрей, оглянувшись, понял, что это
взорвалась диспетчерская.
Отравленные стрелы били по боковым стеклам, оставляя на них
желтые потеки. Прожектор боевой машины рыскал по полю.
Во всю силу врубился могучий прожектор "Шквала". Поле стало
светлым и маленьким - спасительная стена корабля, нависающая
над полем, была рядом. Но они не успели достичь ее. Их накрыло
следующим выстрелом.
Ударяясь о машину, картечь вспыхивала ослепительно и радостно,
Андрею показалось, что он ослеп. Звенело разбитое стекло. Ожгло
руку. Андрей цеплялся за рычаги управления, стараясь удержать
машину, но ее завертело и понесло...
Потом неожиданно наступила тишина. Андрей почувствовал, что
тело ему не подчиняется. И прошла секунда, прежде чем искры в
глазах угасли и он понял, что на него навалилось тело Витаса.
Машина стояла.
- Витас! - крикнул Андрей. - Ты что?
Витас молчал. Дышать было трудно. Кабина наполнялась дымом.
От картечи вспыхнула фанерная обшивка паровичка.
Андрей смог открыть дверь. Он понимал, что все неправильно и
нереально. Этого не может быть. Он - агент КФ, он занимается
полетами, размещением гостей, он сидит в тихом месте на тихой
работе. У него нет врагов. Он сейчас вернется и расскажет ПетриА
об этом диком сне. Она сидит на диванчике в его доме и ждет.
И еще он понимал, что Витас оказался со стороны выстрела.
Андрей вывалился из машины, волоча Витаса. Рука была обожжена,
и он на мгновение потерял сознание от боли, но не отпустил Витаса и
вытащил его за собой, вцепившись в него, как бульдог. Опять был
удар боли, когда рука ударилась о бетон и сверху мешком свалился
Витас.
Дым был ужасен, ни черта не видно - кроме огоньков, - пламя
разгоралось, чтобы сожрать паровичок. Андрей полз или, вернее, ему
казалось, что он ползет, чтобы скорее спрятаться в спасительную
тень под кораблем, как будто там его никто не найдет...
Андрей пришел в себя на корабле. В каюте. Это было странное
пробуждение. Ощущение безмятежного детского счастья. Когда нет
никаких забот, кроме желания еще понежиться в постели, потому что
