момент Фотия ван Куна огорчила лишь пропажа денег и,
следственно, провал операции "Солдатики". Фотий ван Кун подумал,
не оставил ли он бумажник в куртке, которую надевал вечером, когда
было прохладно. Он раскрыл стенной шкаф. Куртка валялась на дне
шкафа. Бумажника в ней не оказалось.
Ирреальная надежда найти деньги заставила археолога потерять
еще несколько минут, ползая под кроватью, обыскивая ванную и
прихожую. Везде он наталкивался на следы неумелого,
неаккуратного, спешного, но дотошного обыска.
В конце концов Фотий ван Кун вынужден был отказаться от
надежды найти бумажник. Он проклял эту планету, проклял свою
страсть к солдатикам и понял, что до начала его заключительного
выступления в Школе Знаний осталось всего семь минут.
Фотий ван Кун был пунктуальным человеком и не выносил
опозданий. В течение шести минут ему надо было переодеться (о
душе уже и речи не шло), добежать до Школы Знаний и желательно
заскочить в магазин сувениров и объяснить продавцу, что завтра же
он раздобудет денег и купит остальных солдатиков, так что,
"пожалуйста, не продавайте их никому".
Переодевался Фотий ван Кун так быстро, что не осталось времени
толком подумать. Правда, ван Кун предположил, что стал жертвой
грабителей, которых, как он слышал, здесь немало. Государство
лишь сравнительно недавно выбралось из темной эпохи враждующих
кланов, а первые заводы, школы, первое централизованное
правительство возникли чуть более века назад. Так что планета Пэ-У
влетела в космическую эру, еще не успев пережить до конца свое
социальное детство. В окружающих столицу горах, на островах в
океане, в иных небольших государствах все еще царили обычаи
варварства, и стихия первобытных отношений порой, как прибойная
волна на излете, хлестала по новому миру городов. Галактический
центр отнес Пэ-У к мирам ограниченного контакта, и отношения с
планетой должны были строиться крайне осторожно, без
вмешательства в процесс ее естественного развития.
Правда, в истории Галактического центра уже не раз возникали
сложные коллизии с этим ограниченным контактом. Но панацеи на
все случаи жизни отыскать нельзя. Как нетрудно предположить, в
сложном немирном организме Пэ-У возникли силы, желавшие
добиться преимущества, опираясь на Галактический центр, на его
громадные возможности, на достижения его науки и технологии.
Этим силам хотелось куда большего участия Галактики в делах
планеты. Уже одежды первых космонавтов, прибывших на Пэ-У, уже
интерьеры их кораблей, приборы и машины, которыми пользовались
пришельцы, давали достаточно пищи для рассуждения и, скажем,
зависти. От этого возникала и обида. Когда-то у оставшихся в
каменном веке папуасов Новой Гвинеи был странный обряд. Они,
памятуя о том, сколько ценных и интересных вещей им удавалось
отыскать на упавших во время войны самолетах, уже после нее стро-
или самолеты из дерева и бамбука, надеясь таким образом подманить
настоящий самолет.
Фотию ван Куну была известна история, происшедшая лет за
тридцать до этого совсем на другой планете. Там местные жители
захватили врасплох галактический корабль, перебили его команду и
растащили содержимое. Сам же корабль был водружен на постамент
в качестве космического божества.
Но чем активнее на планете типа Пэ-У становились сторонники
контактов и заимствований, тем энергичнее действовали
изоляционисты. Они утверждали, что присутствие людей из
Галактического центра таит реальную и неотвратимую угрозу образу
жизни, освященному столетиями. И полагали, что если удастся
изгнать внешнюю угрозу, то жизнь вернется к законам золотого века.
Забывая притом, что до прилета корабля золотого века не было и что,
даже если на планете не останется ни одного человека из
Галактического центра, непоправимое уже свершилось: жизнь на
планете никогда не будет такой, как прежде. А те, кто стремится к
контакту, рано или поздно возьмут верх.
В то время, когда Фотий ван Кун прилетел на Пэ-У, там царило
определенное равновесие, поддерживаемое не без влияния
Галактического центра. На планете находилось генеральное
консульство Центра, было представительство Космофлота и даже
космодром. Студенты из Пэ-У учились вне планеты, группа медиков
из Центра изучала эпидемические заболевания и обучала коллег
бороться с ними... в общем, "ограниченный контакт". В Надежде на
экспертов и туристов была Сооружена громадная кубическая
гостиница. Ее единственным жильцом, не считая редких местных
туристов, для которых ночевка в гостинице была экзотическим
приключением, и оказался археолог Фотий ван Кун. Гостиница была
подобна бамбуковой копии самолета - вода в ней текла еле-еле,
лифты не работали, из щелей дул горячий ветер, и генеральный
консул, милейший Ольсен, предупреждал приезжих, чтобы, ни в
коем случае там не селились. Обычно его все слушались и
останавливались либо в обычной старой гостинице, либо в
консульстве. Но Фотий ван Кун был гостем Школы Знаний и
личностью настолько видной, что пришлось отдать его на престиж-
ное растерзание.
Фотий ван Кун отлично знал, что в городе обитают не только
мирные обыватели, но и воры, разбойники и убийцы, что по ночам у
озерных причалов и в темных кварталах, перенаселенных беженцами
с гор, сражаются банды и стражники туда не заглядывают. Так что,
расстроившись из-за кражи, он не очень удивился и как разумный
человек размышлял, у кого бы одолжить денег на солдатиков - у
консула или у Брюса?
За две минуты он успел стащить с себя потную, пропылившуюся
холщовую куртку, широкие, юбочкой, белые шорты - мода
прошлого десятилетия, удобная на раскопках и в жарких местах,
легкие золотистые сандалии, купленные на базаре в Паталипутре.
Еще минута ушла на то, чтобы достать из шкафа сброшенный
грабителем, чуть помятый, но вполне приличный фрак с пышными
плечами, серые лосины, матовые черные туфли с чуть загнутыми
носками, серебристого цвета сорочку с пышным жабо (официальная
мода консервативна). Разумеется, Фотию ван Куну не пришло в
голову тащить с собой на раскопки, а оттуда в Пэ-У вечерний наряд
- консул. Ольсен выдал ему этот набор вчера. У консула в
специальной кладовой стояла длинная, костюмов на пятьдесят,
стойка, отчего кладовая была похожа на старомодный магазин.
Добрейший Ольсен был блюстителем этикета не из каприза - в
клановом обществе Пэ-У вопросы этикета занимали очень важное
место. И профессор из Центра, читающий официальную лекцию в
Школе Знаний, обязан соответственно одеваться.
Фотий ван Кун успел взглянуть в кривое, плохо отшлифованное
зеркало и показался себе, несмотря на сдержанность тонов своего
одеяния, похожим на экзотическую птицу.
Он уже готов был бежать, но вспомнил, что обещал консулу
прикрепить к лацкану знак Археослужбы - золотые буквы КАС на
фоне серебряного Парфенона. Это заняло еще тридцать секунд.
Поиски папки с планами раскопок, оказавшейся под столиком, -
еще двадцать секунд. Папка была тоньше, чем утром, но Фотий ван
Кун этого не заметил.
Бег вниз по лестнице - тридцать три секунды. Поскользнулся на
пахнущем керосином паркете - балансировал на грани падения -
четыре секунды.
Влетел в дверь ресторана и размышлял, где же дверь на улицу, -
двенадцать секунд. Выскочил на улицу, задохнулся от ослепительной
жары. Оранжевое солнце уже садилось и било прямо в лицо, золотя и
пронзая столбики пыли.
Фотий ван Кун понял, что забыл накинуть короткий плащ,
имевший какое-то символическое значение в лабиринтах этикета,
чуть было не кинулся обратно в гостиницу, но удержался. Хотел
было остановить парного рикшу - муж крутил педали, жена бежала
сзади, держа опахало, но вспомнил, что у него нет денег. Рикша ос-
тановился, глядя выжидательно на удивительное существо в черном
одеянии, означающем в некоторых кланах смертную месть. Видно,
вспомнив об этом, рикша нажал на педали, жена засеменила сзади.
Впоследствии рикша внес свою долю путаницы в это дело, показав в
страже, что Фотий ван Кун был вооружен и совершал руками
характерные для мстящего жесты ярости. В памяти рикши образ
человека в черном дополнился недостающими, но обязательными
деталями кровавого ритуала. Его жена могла бы точнее рассказать о
Фотий ван Куне, но ее, разумеется, никто не спрашивал, так как
показания простолюдинки юридической силы не имеют.
Разлучившись с рикшей, Фотий ван Кун побежал по улице,
стараясь скорее достичь спасительной тени гигантских арбузов. Ему
было очень жарко, и он задыхался в несколько разреженном по
земным меркам воздухе Пэ-У. Шесть минут уже истекли, и он
опаздывал.
Еще на секунду Фотий ван Кун задержался у магазина сувениров.
Он разрывался между необходимостью спешить и желанием
подняться по лестнице и уговорить продавца, чтобы тот не продавал
солдатиков до завтра.
Продавец видел Фотия ван Куна сквозь щели в тростниковой
двери, но не пригласил покупателя внутрь, потому что был напуган
предыдущими действиями ван Куна. Теперь же, увидев его в черном
костюме, он быстро отступил назад и спрятался за прилавок.
Поэтому он не увидел того, что мог бы увидеть, останься у двери.
В этот момент Фотий ван Кун находился в глубокой тени под
нависшим боком дома-тыквы. Улица была пуста. Предзакатный час
- самый жаркий и пыльный в городе, и прохожих на улице не было.
Фотий ван Кун ни о чем не догадался, потому что его ударили
дубинкой сзади. Желтой костяной дубинкой, какими обычно
вооружены горцы.
Удар был сильным, и Фотий ван Кун ничего не успел понять.
От агентства до космодрома было чуть больше часа езды. Более-
менее пристойный космодром был сооружен лет двенадцать назад,
но вот дорогу к нему, что должны были взять на себя городские
власти, так и не сделали.
По сторонам, уменьшаясь к окраинам и редея, тянулись полосатые
дома-дыни с -маленькими треугольниками окошек - будто кто-то
проверял, спелые ли дыни. Из окон торчали длинные шесты с
развешанным на них .бельем. Старый космофлотский фургончик
подпрыгивал на кочках, рыжая пыль застилала окна. Торговцы,
сидевшие вдоль дороги, были рыжими, и их товар тоже был рыжим.
Чистюля ПетриА задвинула окошко, стало еще жарче, но пыль все
равно проникала внутрь и скрипела на зубах.
- Вы обещали вызвать мастера, чтобы починить кондиционер в
фургоне, - сказал Андрей Брюс своему заместителю ВосеньУ. -
Стыдно перед пассажирами.
- Пускай пришлют новый фургон, - ответил тот. Он сдул пыль с
толстого портфеля, с которым никогда не расставался. - Наши
мастера ничего не понимают в земных кондиционерах. И вообще в
кондиционерах.
- Это неправда, - сказал Брюс, глядя в упор на ВосеньУ, что
было по тамошним меркам не очень прилично. Но ВосеньУ всегда
буравил Брюса фиолетовыми пятнышками своих зрачков. - В
консульстве на той неделе починили кондиционер.
- А ты не спрашивал, - вмешалась ПетриА, чтобы переменить
тему разговора. - Что в консульстве говорят о пропавшем
археологе?
- Увидим консула на космодроме, спросим, - сказал Андрей. -
Пока вроде бы ничего нового.
- Все в городе знают, - сказал ВосеньУ, - что археолог мстил
клану Западных вершин.
- Чепуха, - сказал Андрей убежденно. - Археолог здесь четыре
дня. Он не знает никаких кланов. Он все время проводил в Школе
Знаний. Зачем ему кланы?
- Он продал им свои карты. Но ему не заплатили, - сказал
ВосеньУ. - Он потерял честь.
ВосеньУ дунул себе на плечо, на золотое крылышко. Он сам
придумал себе космофлотскую форму. Даже в этом мире ярких и
разнообразных одежд он умудрился выделяться. Может, потому, что
его клан был слаб, почти все мужчины погибли в сварах с Речным
кланом и клан отказался от мести, чтобы выжить, - подобно собаке,
которая, проиграв схватку, ложится на спину, подставляя сопернику
живот. И тот уходит. Если бы не было такого обычая в яростной
борьбе кланов, в сложнейшей системе кодексов чести, жители
планеты давно бы перебили друг друга.
Карты археолога пропали. Это было известно. ВараЮ, начальник
городской стражи, сказал об этом консулу в тот же вечер. В номере
