земляной пол. На минуту. И больше ничего не помнил.
Колдун знал травы. Он знал, от какой травы болит живот, а какая затягивает
раны. В воде, которую принес горбатый мальчик, был сок сонного корня.
Андрей все проспал. Он не видел, как горбатый мальчишка притащил серой
грязи и этой грязью пленникам измазали лица и голые ноги. Пришел еще один
человек, с острыми тонкими ножами. Он смазал им головы жидкой глиной и
соскреб волосы, оставив лишь валики, подобно петушиным гребням, отчего
лица пленников изменились. Колдун сам нарисовал черной краской узоры
татуировки на плечах и руках спящих пленников и остался доволен своими
трудами. Он позвал Октина Хаша, который тоже смотрел на пленников и ска-
зал, что колдун все сделал правильно.
Пленных перенесли в большую кибитку, в которой держали рабов. Их
уложили среди рабов - и они растворились в человеческом месиве: даже
вглядываясь в лица, не угадаешь, кто раб, а кто профессор филологии или
капитан Космофлота.
Добро же, награбленное на станции, было спрятано в выгребных ямах и
колодцах, вырытых под некоторыми кибитками. Предусмотрительные степняки
успели вовремя. Над становищем появился планетарный катер.
Его встретили враждебно - десятки всадников мельтешили перед ним,
угрожая копьями, кричали и плевали в штурмана. Тот был рад, что он в
скафандре высокой защиты.
Штурмана отвели в кибитку, где на возвышении, покрытом шкурами, сидел
маленький лысый человек с упрямым подбородком и узкими сжатыми губами,
над которыми нависал тонкий нос. Штурман пытался показать знаками, что
хочет осмотреть становище. Маленький человек ел мясо, захватывая его с
подноса длинными кривыми пальцами. Кости он кидал в угол. Там сидела ста-
рая женщина, которая хватала их на лету и ела. Штурман не знал, что это мать
Октина Хаша, которую тот кормил из милости.
Наконец маленький вождь поднялся и повел штурмана по становищу. Их
сопровождала большая толпа дикарей. Штурман был очень упорным человеком.
Он заглядывал во все кибитки, в том числе и в те, где жили рабы. Он видел
спящих землян, но ни он, ни люди с "Граната" не отличили их от сотен других
рабов. Убедившись, что в лагере нет пленников и ничто не связывает становище
с гибелью станции, штурман доложил на "Гранат", что возвращается.
Страшно болела голова. Эта боль и разбудила Андрея. Еще не очнувшись
толком, он попытался сжать себе виски и тут понял, что его голова изменилась.
На ощупь она была иной. Андрей решил было, что ему снится настойчивый
кошмар. В кибитке было полутемно, мутило от тяжелого запаха жилья и плохо
выделанных шкур. Рядом кто-то застонал. Андрей приподнял голову -
человек, который лежал там, был очень похож на кого-то. Он был грязен, голова
уродски острижена, руки татуированы. Человек открыл глаза, и Андрей понял,
что это Жан.
Акселя они отыскали в другой стороне кибитки. Он еще спал.
- Зачем им это нужно? - спросил Андрей.
- Они считают нас рабами, - сказал Жан, - и хотят, чтобы мы выглядели
как рабы. В мире должен царить порядок...
- Выглядели как рабы... - повторил Андрей. - А может, они умнее?
Может, они боялись, что нас будут искать?
- Не переоценивай их способности, - возразил Жан. - Я тут уже скоро
полгода и убежден, что подобные мысли им в голову не могут прийти. Иной
уровень развития. Будь они смышленее, они бы никогда на нас не напали. Это
же безумие?
- Безумие!
Завозился, просыпаясь, Аксель. Андрей сказал ему:
- Нас превратили в рабов. Даже головы побрили. Так что не удивляйтесь.
- Что за черт! - Аксель ощупывал голову. - Зачем им это нужно?
- С первобытных времен мозг человека не изменился, - сказал Андрей. -
Разница лишь в характере внешней информации. Октин Хаш знает, как
называются травы, умеет ездить на стегозавре и метать дротик. Мы знаем, как
работать с дисплеем и включать свет.
- Он не глупее, - возразил Жан. - Он иначе устроен. Он не в состоянии
предвидеть последствия своих поступков.
- Интересно, кто же тогда нас одурачил?
- Чего мы сидим? - Аксель подошел к двери кибитки и осторожно
отодвинул полог.
Сквозь дверь пробивался сумеречный свет. Сколько же они проспали? Почти
сутки?
- С ума сойти, - сказал Жан, словно угадал мысли Андрея.
- Уже вечер. Они нас опоили. Надо бежать.
- Куда? - спросил Андрей.
- В степь, к станции.
- Чтобы нас через десять минут догнали?
- Насколько я знаю эту местность, - сказал Жан, - здесь вокруг степь на
много километров. В ней полно всяких тварей.
- Так что же, будем сидеть и ждать, пока нас поджарят?
- Я бы предпочел не спешить, - сказал Андрей - Вернее всего, пока мы
спали, здесь побывал катер.
- Так что же они нас не нашли? - обиженно спросил Аксель.
- Я бы сам не отличил вас от рабов.
- Это только предположение, - сказал Жан.
- Надо бежать, - повторил Аксель. - Дождемся ночи и уйдем.
Пришли два воина, принесли котел с вонючей теплой похлебкой. Они
поставили котел у входа.
Ели Жан и Андрей. Ели с отвращением, и со стороны их попытки выловить из
супа что-либо съедобное выглядели курьезно. Воины покатывались со смеху.
Аксель категорически отказался есть.
- Быть гордым почетно, - сказал Андрей, - но полезнее остаться живым.
- Ценой унижения?
- У меня была тетя, - сказал вдруг Жан. Он отыскал деревянную плошку,
вытер ее рукавом и зачерпнул жижи из котла. - Она очень смешно воевала с
моей дочерью. На равных. Дочери было пять, а тетке пятьдесят шесть.
Понимаешь, они ссорились на равных.
- Я тебя не понял.
- Ты меня не хочешь понять, иначе вся твоя гордость летит к чертовой
бабушке. Аксель отвернулся к стене.
- Если вы не хотите, я убегу один, - сказал он после паузы.
- Знаете, кого вы мне напоминаете? - спросил Андрей. И сам ответил: -
Отважного разведчика из старинного романа приключений. Он попадает в плен
к врагам и гордо отказывается от угощений и попыток его подкупить.
- Я согласен с таким сравнением, - сказал Аксель.
- А они нам не враги, - сказал Андрей.
- Брюс, - произнес Аксель печально и горько. - Вы здесь чужой. Для вас
Конрад, Теймур, Медея, Ингрид - лишь имена. Для меня они родные люди. А
эти подонки их убили.
- Мы с ними существуем в разных мирах, которые не соприкасаются. А вы
стараетесь навязать им свою собственную психологию.
Квалифицированный генетик, надежда факультета вдруг оказался рабом
какого-то дикого племени - эта перемена в статусе оказалась для Акселя
невыносимой, и Андрей Брюс понимал, что за парнем надо присматривать -
он может наломать дров.
- Черт знает что! - Аксель метался по кибитке, заложив руки за спину. -
Мне бы бластер. Я бы уничтожил этого Октина Хаша. Если его не остановить,
он убьет еще тысячи людей.
- Не родился бы он, родился другой, - сказал Жан. - Без этого истории не
обойтись. Со временем и здесь додумаются до гуманизма.
- Мы, как старшие братья, обязаны вмешаться.
- И наказывать, если они будут себя неправильно вести?
- Наказывать и поощрять.
- Ты, как выяснилось, гуманный дрессировщик, - заметил Андрей,
вытягиваясь на жестких шкурах. Укусила блоха.
- Это старый спор, - сказал Жан. Он сидел на земле и чесался. Видно, тоже
одолели блохи. - В Центре уже давно доказали, что естественное развитие ци-
вилизаций благотворнее, так как не создает дуализма в сознании, не готовом к
восприятию идеалов.
- Чепуха. Если отнять у них детей и вырастить в нормальных условиях, они
будут такими же, как наши дети. Сами же говорите, что мозг человека не
изменился, - возразил Аксель.
- Значит, гуманная дрессировка с питомниками для детей. А стоит ли
возиться? Может, взрослых ликвидировать?
- Зачем шутишь? Разве время шутить?
- Всегда время шутить, - сказал Андрей. Он поднялся - заели блохи.
За стенкой кибитки послышались крики, свист, хохот - происходило что-то
очень интересное.
Андрей подошел к пологу, приоткрыл его. Часовых у входа не было. В плечо
дышал Аксель.
Зрелище было и в самом деле внушительным. Несколько коней, словно
лилипуты Гулливера, тащили по лагерю тушу динозавра. Туша была метров
пятнадцать в длину, и толстый у основания хвост тянулся по пыли еще метров
на десять. Вокруг туши прыгали ребятишки и суетились женщины. Тушу
бросили на площади посреди становища. Появился жирный колдун. Его по-
мощник нес за ним короткий широкий меч. Толпа загомонила в предвкушении
зрелища.
Колдун взял меч и остановился у брюха динозавра. Он стоял так довольно
долго, и толпа криками подбадривала его.
Затем он сделал резкое колющее движение мечом, и меч вошел по рукоять в
тушу динозавра. Взявшись за рукоять обеими руками, колдун старался
распороть грудь чудовища. Ему было трудно - надутое лицо стало мокрым от
пота.
Отбросив меч, колдун сунул обе руки в тушу и резким движением вырвал
сердце динозавра. Сердце было большим, тяжелым, оно обвисло в руках жреца.
Толпа завопила от восторга.
- Трудно привыкнуть, - сказал Жан за спиной Андрея.
- Зачем привыкать?
- Не хочется доживать век рабом Октина Хаша. С двух сторон к старому
колдуну подскочили воины и подхватили тяжелое сердце. Подняв его на руки
- кровь капала им на лица и плечи, - они понесли его Октину Хашу.
Тот вытащил кинжал, склонился, отрезал полоску мяса и поднес ко рту. Он
жевал, а толпа прыгала от радости.
- С ними ты собираешься воевать? - спросил Андрей, оборачиваясь к
Акселю. Аксель исчез.
- Жан, где он? - спросил Андрей.
Жан откинул полог и заглянул в кибитку.
- Там его нет, - сказал он.
- Так я и думал. Он сбежал!
Прямо над головой раздался резкий крик. Октин Хаш подъехал незаметно.
Его рот был измазан кровью. Жан тихо ответил.
- Что он спросил?
- Он спросил, где третий. Я сказал, что скоро вернется. У него болит живот,
а он не хочет гадить в кибитке.
Октина Хаша ответ не удовлетворил. Он громко свистнул. Тут же все в лагере
позабыли о динозавре. Поднялась суета, словно в муравейник капнули кипят-
ком. Воины затолкали пленников в кибитку.
- Идиот. - Жан ударил кулаком по центральному шесту кибитки. -
Мальчишка!
Неожиданно, как будто остановились часы, суматоха улеглась. Один из
воинов, что стояли в проеме кибитки, сказал что-то.
- Он говорит - поймали, - сказал Жан.
Октин Хаш вошел в кибитку.
- Плохой раб не нужен хозяину, - сказал он, глядя на Андрея и чуть
улыбаясь. - Ты понимаешь, вождь.
Жан добавил от себя:
- Я боюсь, что его убили.
- Я тоже, - сказал Андрей.
Октин Хаш спокойно слушал, как разговаривают пленники. Когда он решил,
что пленники поговорили достаточно, он сказал длинную фразу, которая
привела в смущение Жана. Тот начал спорить. Октин Хаш почти игриво
погрозил ему нагайкой и ушел.
- Что еще он придумал?
- Он сказал, что ты поедешь с колдуном к святилищу ведьм. Ты вождь. Тебя
ждут ведьмы. А я останусь здесь. Я ему сказал, что мы не хотим разлучаться.
- Что это за святилище?
- Я там не был. Это где-то в горах. Судя по съемкам, там ничего
интересного.
Смеркалось, в кибитке был полумрак, у входа чернели неподвижные силуэты
воинов. Андрею почудилось, что в дальней стороне кибитки стоит Аксель. Но
это была лишь память об Акселе. Андрею хотелось верить, что Аксель жив -
только отделен от них. И потому они с Жаном не говорили о нем.
- У тебя есть план? - спросил Жан.
У Жана была странная привычка - разговаривая, он потирал руки, словно
готовился рассказать очень смешной анекдот.
- Дождемся ночи. Я думаю, они все будут спать. Нам надо добраться до
лошадей. Без них нас сразу догонят.
- Я никогда не ездил на лошади, - сказал Жан виновато.
- Другого выхода нет. Мы должны рассчитывать на то, что за планетой
наблюдают с корабля.
- А как мы дадим о себе знать?
Андрей пожал плечами.
Полог откинулся, показав зеленое вечернее небо. Громоздкий силуэт колдуна
закрыл небо. Визгливый голос наполнил кибитку.
- Он говорит, - в голосе Жана было отчаяние, - чтобы ты выходил.
- Значит, планы несколько изменились, - сказал Андрей, стараясь, чтобы
