Шум и грохот еще продолжались, стража дворца, как ей и положено,
отсиживалась по подвалам, потому что не знала, кому придется служить завтра,
но тут прибежал последний из оставшихся в живых Паллантидов из засады, и,
охваченные ужасом, остальные братья исчезли в ночи...
Остаток ночи прошел спокойно. Хотя рассказывают, что с тех пор потомки
Паллантидов запретили называть детей именем Леоса, а своим девочкам
принимать ухаживания от людей с именами: Лев, Леос, Лео, Леонард, Леонардо,
Леви, Левит и Левитин, Львов и Лайон. Так они отомстили Леосу и его потомкам
до последнего колена.
Праздники по поводу возвращения наследника и возведения его на престол
рядом со счастливым, хоть и не столь уже ухоженным отцом должны были
продолжаться на следующий день, но ничего из этого не вышло, потому что
утром, когда слуги еще очищали дворы от побитой за ночь посуды и
перевернутых стульев, а из домов павших Паллантидов доносились стенания
(хотя, впрочем, никто в городе не жалел этих хулиганов и бездельников), во
дворец прискакал посланец с дозорной вышки, которая стояла на самой вершине
Акрополя -- там, где будет построен храм Ники. Оттуда было видно море на
много стадий к югу, откуда обычно и появлялись торговые, а то и вражеские
корабли.
Посланец буквально сшиб с ног стражей у ворот дворца и помчался по
коридору, вызывая Эгея.
Тот не спешил отзываться, потому что отлично усвоил, что спешка -- один
из основных недостатков любого царя. Чем дольше ты полежишь под своим
очередным ложем, тем больше шансов у тебя дожить до старости.
Так что Кора узнала о тревожных событиях даже раньше, чем царь Афин и
его наследник, который, конечно же, спал без задних ног.
-- Что случилось? -- спросила Кора строго, загораживая дорогу гонцу. --
Мне нужен царь!
-- Вы можете сказать мне, -- ответила Кора. -- Я имею полномочия от
комиссара ИнтерГпола. -- Она могла позволить себе такую невинную шутку,
потому что Милодар ее сейчас не слышал, а его имя в Древней Греции
неизвестно.
-- Приплыл Дедал за данью, -- грустно произнес гонец. -- В этом году
несчастье обрушилось на нас еще раньше, чем обычно. Наверное, это наказание
за то, что мы веселились вчера вечером в честь возвращения наследника.
Гонец был пожилым человеком, сандалии его были снабжены небольшими
крыльями, которые хоть и шевелились, трепеща, вряд ли помогали ему бегать.
-- Что еще натворил ваш Дедал? -- спросила Кора, но гонец не ответил, а
с криком: "Господин царь, покажитесь народу! Господин царь, очередное
несчастье!" -- побежал дальше по темным коридорам.
Тогда Кора решила, что ей не мешает самой посмотреть, что же
происходит. Она побежала вверх по узким улочкам на холм Акрополя, где и
стояла дозорная вышка и куда спешили тысячи жителей Афин, прослышав о
приближении корабля Дедала.
Так как Кора нагнала полную немолодую женщину, которая взбиралась
наверх довольно медленно, ей удалось вытянуть из нее кое-какую информацию.
Надвигалась еще одна древнегреческая трагедия, и здесь шансы Тесея
выжить падали до нуля.
Ненавидя Афины за убийство сына, Минос готов был стереть их с лица
Земли. Но, как положено древнегреческому извращенцу, он отказывался брать
дань лошадьми, золотом или осетриной.
Дань Минос брал семью самыми прекрасными девицами и семью самыми
отважными и сильными юношами Афин, которых отвозили на остров Крит, где был
Лабиринт... Вспомнили? Кора тоже вспомнила. В Лабиринте жило страшное
чудовище по имени Минотавр, то есть человек с головой быка. Этот подлец не
желал питаться не чем иным, как молодыми девушками и юношами из Афин. Вот
так проявлял свой мерзкий характер и своеволие царь Крита.
Такова была жизнь в эту эпоху, таковы были нравы. А так как в основе
действий Миноса была родительская месть, то его изощренный садизм становится
более-менее понятным...
Корабль, изобретенный и ведомый главным советчиком и доверенным лицом
царя Миноса Дедалом, приближался к Афинам, чтобы взять очередную партию
жертв. Афины приобрели наследника, но должны были потерять четырнадцать юных
душ.
Корабль, который Кора увидела, когда поднялась к подножию деревянной
дозорной башни, был для греческих времен, удивителен и неповторим. На нем
сидели в два ряда гребцы, формой корпуса он также не отличался от античных
кораблей, но посреди него возвышалась высокая черная труба, которая венчала
собой кирпичную печку. В печку кидали дрова, перед печкой стояла
первобытная, но действующая паровая машина, из трубы шел дым, и было
совершенно очевидно, что Кора наблюдает первый в истории человечества
пароход. Дедал, а это было доступно орлиному взору Коры, в белом гиматии
возлежал на корме, поглядывал на работу своих чудесных механизмов и попивал
вино из турьего рога.
В отличие от афинян, которые осыпали Дедала и Миноса проклятиями,
оставаясь на почтительном от дедаловского монстра расстоянии, Кора, влекомая
любопытством, дошла пешком до гавани и успела туда как раз в тот момент,
когда Дедал, оказавшийся худым лысым малоростком, почти карликом, с
крючковатым носом и слишком светлыми для такого смуглого и чернобрового
человека желтыми глазами, выбрался на берег. Кроме Коры, его никто не
встречал, что Дедала совершенно не расстроило.
-- Удивительно, -- произнес он, глядя на Кору, -- судя по всему,
знатная дама, а не испугалась и пришла сюда. Ага, я догадался! Ты пришла
просить? За свою сестру? Но ведь не я отбираю, кого посылать на съедение
нашему племяннику, это решает ваше народное собрание. Так что вы, девушка,
обращаетесь не по адресу.
-- Я здесь чужестранка, -- сказала Кора. -- Меня более интересуете вы,
мастер Дедал. Я наслышана о ваших изобретениях и злодействах, и потому мне
хотелось с вами познакомиться.
-- Тогда погодите немного, -- сказал Дедал. -- Я должен отдать
приказания моим людям, а затем я свободен. Если вы захотите говорить со
мной, то удобнее всего это будет сделать в доме моего здешнего друга
кентавра Фола, может быть, вам приходилось о нем слышать?
-- Нет, из кентавров я знаю только Хирона и полагаю честью для себя
считать его в числе своих знакомых.
-- И даже друзей! -- послышался сверху глубокий голос.
Кора обернулась. На склоне, возле складов, где таились, выглядывая,
редкие афиняне, стоял могучий Хирон, расчесывая свою раздвоенную бороду, а
рядом с ним возвышался кентавр, поменьше ростом, более изящный, склонный к
щегольству, что выдавала заплетенная в толстую косу длинная грива.
-- Фол, друг мой! -- воскликнул Дедал и побежал к кентавру.
Возмущенные возгласы донеслись из-за складов. Там афинские граждане
высказывали свое негодование по поводу отсутствия патриотизма у кентавров, и
неудивительно, что ругательства, которыми их награждали, относились к
разряду зоологических терминов.
Кора также была рада увидеть вновь Хирона, а тот представил ее Фолу.
Фол сказал:
-- Именно такой я вас и представлял, богиня. Значит, Хирон говорил о
ней как о богине? Ну что же, это его право.
-- Эй! -- крикнул Дедал гребцам и солдатам, что оставались на судне. --
Выставьте стражу. Никого близко не подпускать. Пароль и отзыв вы помните?
-- Помню, -- отозвался один из гребцов, который отличался от остальных
желтой повязкой, стягивающей волосы. Во всем остальном и гребцы, и воины
были совершенно одинаковы.
-- Это твои искусственные люди? -- спросил Хирон. -- Да, с ними
удобнее, -- ответил Дедал. -- Они всегда послушны и готовы умереть.
-- К тому же их нельзя подкупить, -- сказал кентавр Фол. И все с ним
согласились.
-- Но люди, которые управляют паровой машиной, стоящей на корабле, не
могут быть деревянными, -- сказал Дедал. -- Им надо думать.
Он помахал на прощание оставшемуся возле машины механику. Кора
спросила:
-- Я не вижу колес, или колеса сзади, зачем вам тогда паровая машина?
-- Мой друг Архимед, не знаю, слышала ли ты о таком, богиня, ты ведь
чаще встречаешься с воинами, чем с мыслителями, придумал приспособление,
которое именуется винт. Пар вертит этот винт, помещенный под водой сзади
моего корабля, и толкает корабль вперед. Понятны ли тебе мои слова? --
Спасибо, Дедал, -- сказала Кора. Никакой официальной встречи не
предусматривалось. Царь Эгей не желал в глазах своего народа показывать свою
зависимость от ненавистного критского царя. Но когда Дедал с Корой и
кентаврами поднимались от причала, подошел глашатай и сказал, что царь Эгей
примет посланца царя Миноса по интересующему их обоих вопросу сегодня же в
два часа пополудни в храме Аполлона в присутствии знатных граждан города.
-- Скажите царю, что я буду, -- ответил Дедал и быстро пошел вперед,
откинув назад лысое яичко головы и резко ударяя по плитам высокими каблуками
своих башмаков.
Кентавр Фол жил неподалеку от порта в большом доме, устроенном удобно
для коней, а не для людей, как у Хирона. Да и понятно, если Хирон обожал
свою Харикло и дочкой его была красивейшая девушка Земли, то у Фола все было
проще, и сам он был кентавром, и жена его была кентавриссой, и его дети были
маленькими кентаврами.
День разошелся, небо было синим, стало даже жарко, все расположились в
уютном крытом дворе фоловского дома, и хозяин угощал как мог каждого из
гостей. Когда гости немного насытились, кентавр Фол сказал:
-- Мы здесь старые приятели, мы знакомы много лет, и потому между нами
не должно быть секретов.
При этом он поклонился в сторону Коры, как бы прося у нее прощения за
то, что она не относится к числу его старых приятелей. Но его бестактность
тут же исправил Хирон.
-- Ты не прав, мой друг, -- произнес он. -- Кора умна, образованна,
разумна и вполне достойна того, чтобы принадлежать к компании интеллигентных
людей.
-- Говорите, -- призвал их Дедал, который понимал, что разговор пойдет
о нем.
-- Я слышал, что погиб молодой Талое, -- сказал Хирон.
-- Ты прав, -- сухо ответил Дедал, глядя в кубок с вином.
-- Мне говорили, что это не было случайностью... -- Нет, это была
случайность, -- возразил Дедал, голова его так склонилась над кубком, что
казалась большим страусиным яйцом.
-- Это тот юный Талое, -- произнес Фол, -- который изобрел пилу?
-- Каждый дурак мог изобрести пилу, -- ответил Дедал. -- Если бы мне на
глаза попалась рыбья челюсть. я бы тоже догадался, по какому принципу должна
работать пила. -- Ты не догадался, -- заметил Хирон.
Дедал наконец отпил из кубка. Но не глядел на окружающих.
-- А я слышал, что он изобрел гончарный круг, -- сказал Хирон.
-- Его много раз изобретали, -- отмахнулся Дедал. -- И в Лидии, и на
Крите и в Египте, эта идея витала в воздухе.
-- Конечно, витала, -- согласился Фол. -- Так же как идея циркуля.
-- Между прочим! -- Дедал неожиданно вскочил с места и зашагал по
комнате. -- Между прочим, у меня в заметках есть чертеж циркуля. Я не мог
только подобрать хорошего дерева для его ножек.
-- Ну и расскажи нам, -- сказал Хирон, -- как погиб несчастный Талое?
-- Мы с ним стояли на крыше храма, -- медленно произнес Дедал, словно
вспоминая, как было дело, -- он сделал шаг вперед... я сказал ему:
"Остановись, Талое, это опасно!" Но он не услышал меня, сделал еще шаг... и
упал!
-- Ты больше ничего не хочешь нам сказать, Дедал? -- спросил Фол.
-- Хочу! -- вдруг взорвался маленький изобретатель.-- Да, хочу! Я хочу
заявить всему миру, что Талос был грязной тварью, что он вступил в
преступную связь со своей матерью Поликастой -- с моей родной сестрой! Честь
