^^^осле обеда, который вкушали все вместе ^ ^/^ молочном кафе над
пристанью, они отправились на площадку за скалой Дева, где должны были
находиться остатки форпоста или крепости, откуда кидалась в воду,
превращаясь в птицу, несчастная девица. Подъем был пологим, незаметным, жару
разгонял легкий ветер, который скатывался с гор, донося тонкие пронзительные
переклики скалолазов, которые тренировались на обрывах.
Вероника отстала и потянула за собой Кору. И хоть мужчины
приостановились, ожидая их, Вероника замахала им: идите, мол, дальше, вы нам
не нужны. Кора подумала, как они сильно изменились с Вероникой с той поры,
как обе жили в приюте для галактических найденышей на Детском острове.
Теперь Вероника стала...
Кора не успела додумать, кем стала Вероника, потому что Вероника сама
заговорила именно на эту тему.
-- Как ты думаешь, -- спросила она подругу, упершись ей в лицо синими
глазами, -- тебе не трудно будет, так, между прочим, в разговоре, сказать
ему, что у меня есть дворец в Люксембурге? Так, между прочим... --
Влюбляешься? -- спросила Кора. -- Хочу, чтобы он ответил мне взаимностью,
прежде чем ты его соблазнишь, -- ответила подруга. -- Я боюсь, что он меня
не принимает всерьез.
-- И ты решила, что если он узнает, что ты -- первая невеста Марса, он
сразу в тебя влюбится?
-- Любовь -- это чувство, -- разъяснила Вероника, -- и его не купишь. Я
это проходила. Но удивить мужчину богатством можно.
-- Удиви композитора Мишу, он любит дворцы в Люксембурге, --
посоветовала Кора. -- Со Всеволодом этот номер не пройдет, поверь моему
жизненному опыту. -- Он у нас одинаковый, -- заявила Вероника. От основной
дороги оторвалась тропинка, которая повела между скал, поросших дикой вишней
и акацией, налево, к обрыву над морем.
-- Мы правильно идем? -- спросил рыжий композитор, который ненавидел
пешие прогулки.
-- Должно быть близко, -- ответил поэт Карик, державший в руке планшет
с наклеенной на него схемой из путеводителя. Конечно же, можно было искать
крепость более цивилизованными методами, но если ты романтик, то не будешь
вызывать летающий глаз из ялтинского информатория.
В кустах жужжали пчелы, шмель вылетел подобно пуле навстречу Веронике,
она кинулась на шею инженеру Всеволоду, но промахнулась. Кора оценила
элегантную ловкость, с которой ицженер произвел этот маневр и удержал девицу
на вытянутой руке.
-- Он очень грубый, -- сказала Вероника, приблизившись снова к Коре. --
Погляди, какие обезьяньи губы. И ноздри как у лошади. Мне кажется, что он по
ночам страшно храпит.
Тропинка вывела их на обрыв -- никакого форпоста не обнаружилось. Были
лишь кусты, которые расступились, обнаружив старую железную скамейку, на
которой сидела старушка и вязала. Правда, вид оттуда открывался
изумительный: море поднималось до уровня глаз, но начиналось в невероятной
глубине под ногами. Оно меняло цвет от серо-синего до серебряного и на
горизонте сливалось с таким же серебряным небом. По этой почти невидимой
границе полз прогулочный пароходик.
Компания стала бурно изъявлять разочарование тем, что никакого форпоста
они не обнаружили. Претензии обращены были к инженеру Всеволоду, и громче
всех их высказывала разочарованная в нем Вероника. Кора вздохнула: по
многолетнему опыту дружбы с Вероникой она знала, что такое шумное и резкое
неприятие мужчины означает, что Вероника в него уже втюрилась.
-- Вы ищете Птичью крепость? -- спросила бабушка в черном платье,
отрываясь от вязания. -- Давайте я вам ее покажу.
Она легко поднялась с лавочки, и никто ее не останавливал, не возражал.
-- Я -- местный мельник, -- сообщила бабушка. -- Мои предки жили в
Феодосии. Теперь я на пенсии и работаю наблюдателем за птицами. Отсюда
удобно наблюдать за птицами.
Бабушка показала на оставленный на скамейке прибор. -- Я фиксирую
полеты членов птичьих семей, -- сказала она. -- Меня интересуют сухопутные
хищники. Морскими птицами занимается мой коллега капитан Громобой. Воон там.
Она показала вниз, и все увидели маленькую шлюпку -- как соринку в
глазу моря. -- Капитан фиксирует чаек и бакланов. -- А они вас знают? --
спросил охотник Грант. Кора увидела, как сжался его кулак. Охотник ничего не
мог с собой поделать -- ему хотелось стрелять в птиц. Еще вчера композитор
Миша сплетничал, что охотник Грант в порыве страсти перебил всех
родственников своей Кломдидиди и, только когда она прибежала их оплакивать,
догадался, что уничтожил целое разумное племя. И его любовь к зеленой
девушке была вызвана раскаянием и надеждой, что она родит от него новое
поколение своих единоплеменников и таким образом он хоть в малой степени
загладит экологическое преступление.
Бабушка провела примолкшую почему-то компанию назад по тропинке и
показала узкий проход между пышными кустами акации. И когда они миновали
этот проход, то оказались в узком коридоре, образованном стенами, сложенными
из грубо отесанных каменных плит, -- оказалось, что это -- ворота в Птичью
крепость.
Сама крепость была не похожа на крепость -- это была пыльная каменная
площадка размером с трехкомнатную квартиру, с разрушенными лентами каменных
фундаментов. Со стороны, обращенной к морю, сохранился угол стены по грудь
человеку и перед ним -- неглубокая яма, из которой косо торчали две каменные
плиты. Вот, пожалуй, и все.
Старушка словно почувствовала вину за ничтожество таинственной
крепости, стала быстро говорить, что в окрестных кустах можно отыскать еще
плиты, потому что сама крепость была куда больше размером, и еще в начале
двадцатого века сохранялся нижний этаж одной из двух ее башен. Но никто не
хотел лезть в кусты в поисках плит .и башен, все сгрудились в углу крепости,
глядя на небо и море, а бабушка все еще продолжала оправдывать крепость,
сообщила, что с ней связано несколько легенд, которые как одна
свидетельствуют об исчезновении людей.
-- Знаем, -- сказала Вероника, не сводя пристального взгляда с инженера
Всеволода, -- про княжну Ярославну на городской стене в Путивле, которая
ждала князя Игоря, не дождалась, прыгнула вниз и улетела в виде вороны.
-- Очень похоже на фольклор, -- улыбнулась старушка, -- к тому же это
говорит о вашей начитанности.
-- А что? -- насторожилась Вероника, которая всегда боялась, что ее
малое знание русской литературы будет поставлено кем-то под сомнение.
-- Я могу привести еще два или три случая такого рода. Впрочем, они
описаны в книге, которую ваш друг так осторожно держит под мышкой. Вы ее в
Ялте заказывали? -- Да, -- сказал инженер.
-- Очень неплохая книга. В то время, когда Сладков-ский ее писал, здесь
жило множество племен и народов, и каждый имел свои легенды. Все они
переплетались одна с другой, и многие имели корни в действительности. Как
легенда о капитане Покревском. -- А что это такое? -- спросила Кора. -- Эта
история случилась здесь поздней осенью 1920 года, когда красные взяли
штурмом перекопские укрепления и устремились к морю. Здесь, в Крыму,
скопилась большая армия белых, множество гражданских лиц... и вот по мере
того, как красные двигались на юг, положение в Крыму становилось все более
отчаянным...
-- Следовало заключить мир, -- сказал поэт Валик. -- Как Алая и Белая
розы.
-- Обе стороны в той войне так ненавидели друг друга, что о мире и речи
быть не могло до полной победы одних или других. -- И кто победил? --
спросил Карик. -- Красные, красные, -- быстро сказал композитор Миша. -- И
правили этой страной много лет.
-- Конечно же, -- сказала Вероника.-- И что же здесь случилось?
-- Отряд Махно гнался за эскадроном капитана Покревского от самого
Бахчисарая. Капитан доскакал до этой крепости, и вот здесь, где мы стоим,
его настигли. Тогда он направил своего коня через парапет -- вон туда, в
море! Конь послушно совершил гигантский прыжок. И этот прыжок был виден
многим... Капитан прыгнул, но не долетел до моря. Его конь разбился о
камни... но без всадника.
-- Он превратился в чайку, -- сообщила Вероника. -- Как та принцесса.
Вероника попыталась засмеяться, но ее никто не поддержал.
-- Я пошла,--сказала бабушка. -- И если вы не верите моему рассказу, то
можете заглянуть в большой труд "Были и легенды Крыма". Ее написал Муслимов.
Она есть в любой библиотеке. Там приводится легенда о капитане Покревском.
-- Все же легенда! -- торжествующе заявила Вероника, как будто одержала
победу над невидимым противником.
Старушка пожала плечами и покинула компанию: она спешила фиксировать
повадки местных орлов и соколов.
Остальные некоторое время стояли на месте бывшей крепости, а потом
решили возвратиться к морю. Чтобы еще раз выкупаться перед ужином. Так и
сделали.
Кopa встретила бабушку, наблюдательницу за хищными птицами, тем же
вечером, возле танцевальной эстрады. Туда, в парк, стягивались жители и
отдыхающие Симеиза от мала до велика, независимо от того, умели ли они
танцевать, либо их просто тянуло к людям, когда воздух становился синим и
густым от гудения цикад, горизонт исчезал, съеденный темнотой, и мир
съеживался до пределов ближайших фонарей.
Старушка сидела на скамеечке возле эстрады, наслаждалась легкой музыкой
и не спеша обсасывала пышный ком мороженого, норовивший стечь по вафле
конического стаканчика.
-- Простите. -- Кора присела рядом с ней. -- Но, может быть, тот
капитан упал в кусты у моря -- там осыпь и кустарник.
-- Ваша трезвая хорошенькая головка не хочет мириться с легендами, --
засмеялась старушка. -- Я также была к ним скептически настроена. Тогда еще
я отыскала сына одного из тех, кто гнался за капитаном. И легенда получила
для меня неожиданное воплощение в виде старого горбатого пенсионера; он
тысячу раз слышал эту историю от своего отца. Оказывается, когда этот
капитан прыгнул на своем коне с обрыва, этот безумный поступок видели
рыбаки, что скучали в лодках в бухте. Неподалеку от берега в тот момент
проходил авизо -- то есть посыльный корабль из Севастополя. И с борта этого
корабля также был виден самоубийственный акт белогвардейца. Кстати, он был
описан в севастопольской газете "Голос Тавриды" и в "Симферопольских
новостях". И все в один голос утверждают, что до моря капитан не долетел и
на камни у берега не падал. Десятки людей видели, как он буквально
растворился в воздухе. Одно мгновение -- он летит... Следующее -- воздух
пуст! Представляете? -- Нет, -- призналась Кора, -- не представляю. --
Единственное разумное объяснение, -- сказала бабушка, хрустя стаканчиком, --
это превращение Покревского в птицу. В орла.
Кора поняла, что бабушка предпочитает верить в легенду. Что ж, ее дело.
Надо уважать или по крайней мере не высмеивать старческие причуды.
-- Вы хорошая девочка, -- сказала старуха. -- другая на вашем месте не
удержалась бы от издевки.
-- Мне уже приходилось видеть разные чудеса, -- сказала Кора. -- Это я
только кажусь молодой. На самом деле внутри я старше вас.
-- Чудесно сказано! -- обрадовалась бабушка. -- И сколько же тебе лет,
моя старушка?
-- Мне скоро будет двадцать. А моей подруге Веронике уже исполнилось.
-- Вы студентки?
-- Да, мы учимся в Суриковском институте. Это был такой древний
живописец, хотя как художника я его не признаю.
-- Я слышала о нем, -- согласилась бабушка. -- Он хороший колорист.
-- Он никуда не годный колорист, -- возразила Кора, -- потому что
подчинял художественные задачи задачам социальным, а это смерть для
