полудюжины актрис и фотомоделей, которые послушно сопровождали князя
Вольфганга в его путешествии.
Для Ко, которая вовсе не испытывала угрызений совести из-за того, что
остальные красавицы вынуждены терпеть в раздетом виде, далеко не сразу
удалось отыскать платье, в котором робкая и невинная девушка могла предстать
пред очи своего строгого папы, о котором ровным счетом ничего не знала, даже
не знала, на самом ли деле он чей-нибудь папа. Но в конце концов Ко выбрала
юбку двухметровой Каролины ван Спасе, которая на Каролине выглядела фиговым
листочком, а Ко годилась в качестве короткой, вполне приличной спортивного
вида юбочки. С блузкой было легче, туфли -- сразу отыскались по ноге.
Так что через пять минут Ко смогла выглянуть наружу уже совершенно
одетая и сообщить собравшимся в коридоре обнаженным красавицам: -- Можете
забирать ваши тряпки, сладкие мои. Скрежеща зубами, но проглотив бранные
слова, потому что за их спинами, поигрывая плетками, стояли силачи в надежде
пустить их в ход против обнаженных ягодиц, красавицы ворвались в каюту и
принялись, визжа и царапаясь, делить свое имущество, а Ко прошла к выходу из
корабля, где ее уже ждали не только муж, но и князь Вольфганг. Князь остался
весьма доволен Ко, о чем сообщил в своей шумной и лживой манере: -- Сладкая
ты моя, так бы и женился на тебе сам! -- Успеете, князь, -- откликнулся
Артур дю Гросси, и по взгляду князя Ко поняла, что и ближайшей ночью Артуру
придется снова сладко спать, приняв снотворное.
Они прошли узким коридором до космопорта. Там их ждал небольшой
оркестр, как полагается при встрече князей, и местный чиновник средней руки,
который приветствовал нежданных гостей от имени и по поручению марсианских
властей.
-- Обрати внимание, -- заметил князь специально для Ко, которую не
отпускал от себя дальше чем на шаг, -- я никогда не совершаю преступлений. Я
принят в лучших обществах мира, соседние планеты и государства высылают для
встречи меня оркестры. И пускай они за моей спиной шепчутся о том, что я
тиран и даже, может быть, убийца, я не более тиран и убийца, чем они сами.
Мы оставляем трупы дома, в шкафу... или в музее. Куда посторонним вход
воспрещен. У нас, правителей планет и государств, свои правила игры -- вам
их знать не положено.
-- Спасибо, князь, -- ответила Ко, которая в те минуты чувствовала себя
совсем старой, может быть, уже двадцатилетней. Она все понимала и всему
знала цену. -- Спасибо за то, что просветили меня и до сих пор позволяете
ходить по земле живой. Очевидно, я вам еще нужна.
-- Ты мне еще долго будешь нужна, -- жизнерадостно откликнулся
Вольфганг. -- Даже когда остальных я пошлю на тот свет, ты будешь моим
кусочком сахара. Он весело рассмеялся.
Они миновали зал космопорта. Зал был обширным, старомодным, редкие
пассажиры или просто зеваки останавливались, рассматривая разноцветную
процессию.
-- Когда же мне что-нибудь расскажут? -- спросила Ко.
-- Тебе ничего не расскажут, -- откликнулся ее муж. -- Ты узнаешь обо
всем через полчаса. Чем больше ты будешь знать заранее, тем опаснее для тебя
и для нашего дела. Главное -- сама держи язык за зубами. В частности, о
наших отношениях. Я твой друг, но не муж.
-- Два слова ей можно сказать, -- прервал Артура князь Вольфганг. -- Ты
можешь знать, что когда тебе было два годика, тебя украли у твоего отца. За
тебя хотели получить значительный выкуп. И когда его не получили, тебя
выкинули. -- А почему не выкупили? -- спросила Ко. -- Значит, не стоила ты
таких денег, -- отмахнулся князь, направляясь к самому большому лимузину,
что ожидал у входа в космопорт. За ним последовали камергер и оба силача.
Артур дю Гросси остановился поодаль, не спеша садиться в машину. Ко
волновалась. Еще бы: сейчас должен наступить решительный момент ее
путешествия.
Ведь ей так и неизвестно, зачем украли Веронику, кому понадобилось
убивать физкультурника.
Небольшая, скромного вида машина остановилась рядом с ними. В машине
сидел человек лет пятидесяти, худой, узколицый, с аккуратно расчесанными,
разделенными пробором редкими волосами и небольшими черными усами над
верхней губой.
Человек нажал кнопку на приборной доске, и обе двери машины со стороны
супругов дю Гросси отворились.
-- Прошу вас, -- попросил человек в машине. --Надеюсь, путешествие было
приятным? -- Садись. -- Артур помог Ко сесть в машину. -- Я рад видеть тебя,
Вероника, -- сказал мужчина с пробором, -- но я оставляю родственные объятия
на потом. Дорога займет несколько минут, так что вы можете расслабиться и
отдыхать. -- Спасибо, профессор, -- сказал Артур. -- Насколько я помню, вы
уже прилетали ко мне под видом жениха Кларенс. Какая у вас роль сегодня?
-- Я друг Вероники, -- весело сообщил Артур, больно наступив на ногу
жене. Ко поняла намек.
-- Чудесные совпадения, -- недовольно буркнул мужчина. После чего он
замолчал и принялся лавировать среди других машин и экипажей, которые
заполнили центральную улицу спрятанного под куполом города.
-- Вероника, -- сказал Артур, которого трудно было удивить даже таким
холодным приемом, -- нас встречает твой отец. Твой папа -- профессор дю
Куврие.
-- Я догадалась, -- холодно ответила Ко. Она понимала, что должна
выказывать недовольство столь неродственным приемом, но в то же время
радовалась тому, что профессор оказался трезвым человеком и не собирается
кидаться к новой дочери и прижимать ее к груди.
-- Как здоровье Кларенс? -- спросил неожиданно профессор.
-- Не знаю, -- почти сразу ответил Артур. -- Она вернулась на Землю. Я
ее больше не видел. Боюсь, что никто ее больше не видел. Мне стало стыдно,
что я попался на ее удочку! Ко насторожилась.
-- Какая подлая натура! -- воскликнул профессор. -- Меня потряс цинизм
этой маленькой самозванки!
-- А в чем дело? -- спросила Ко. Момент был вполне подходящий.
-- Как, вы не знаете? -- удивился профессор. -- Я думал, что вам
рассказали. В прошлом году ко мне заявилась девица и сообщила, что она --
моя пропавшая дочь Вероника. -- То есть я, -- вставила Ко.
-- Может быть, -- холодно ответил профессор. -- Так эта бестия
придумала жалостливую историю, как она скиталась по детским домам и чужим
семьям, разыскивая меня или свою маму. Я почти поверил ей, но все же решил
допросить ее по-родственному. Ведь никаких доказательств, кроме ее слов, у
меня не было. И когда я нажал на нее покрепче, она разревелась и призналась
в обмане. Какая наглость...
Профессор никак не мог успокоиться. Артур был вынужден даже напомнить
ему, что он находится за рулем и рискует жизнью гостей. Ко было так жалко
несчастную Кларенс. Знал бы профессор, где она теперь находится...
-- С тех пор я дал себе слово, -- заговорил профессор вновь, -- если ко
мне заявится новая так называемая дочка, я сначала проверю все документы и
анализы. Лишь потом мы будем разговаривать по-человечески. Вы меня поняли?
-- Это не очень вежливо, папа, -- сказала Ко, входя в роль Вероники.
Она понимала, что от ее поведения сейчас все зависит. И если они с Милодаром
победят, она сможет отомстить князю за Кларенс. -- Я ничего у вас не прошу.
Мне лишь нужна ясность. Я живу в чудесном детском доме. Я получаю
образование. Но когда Артур сказал мне, что добрые люди нашли моего папу, у
меня что-то перевернулось в сердце. Я думала, что буду счастлива сама и
принесу радость другому человеку.
Ко не могла бы сказать, что отец Вероники ей понравился, но она
полагала, что лучше любой отец, чем безотцовщина. Настоящий родитель -- как
хозяин для бездомной собаки. Это означает, что у тебя будет свой угол и
миска. А если порой ты получишь затрещину, значит, тебе временно не повезло.
Тому же, кто живет в детском доме, не повезло надолго. Так что Ко считала
своим долгом понравиться чужому отцу в расчете на то, что Веронике это
пойдет на пользу. И лучше пускай папа не разглядывает ее в упор. А то еще
уловит разницу...
-- Я искренне тебе обрадуюсь, как только ты докажешь, что ты моя дочь,
-- сказал профессор. -- Но пока у меня нет никаких доказательств.
-- Неужели сердце вам не подсказывает, папа? -- спросила Ко.
-- Нет, -- ответил отец, -- сердце мне ничего не подсказывает. И как
оно может подсказывать, если я не видел тебя с двухлетнего возраста? -- Кто
меня украл?
-- Милая, не пори чепуху, -- остановил Ко муж, -- если бы мы знали, кто
это сделал, зачем было тебя искать по всей Вселенной?
-- Вот именно, -- сухо заметил профессор. Между тем машина профессора
миновала разностильные здания игорных домов, музеев, библиотек, казино и
отелей и въехала в жилой район, где тесно стояли особняки и коттеджи
пенсионеров, окруженные ухоженными садиками и огородами. Многие пенсионеры
подрабатывали тем, что разводили экологически чистую морковь и спаржу.
Дом профессора, возле которого тот притормозил, отличался от прочих
пенсионерских жилищ своей очевидной мрачностью. Он представлял собой
бетонный куб с забранными стальными решетками узкими окнами. Вход в дом
располагался на втором этаже, и к нему вела узкая железная лестница. Вокруг
дома не было ни травинки -- каменные плиты образовывали гладкую серую
площадку, обнесенную сетчатой изгородью с колючей проволокой сверху.
-- Вот и мое скромное жилище, -- сказал профессор, давая три гудка.
В ответ на них над воротами загорелся луч сканера, который обежал
машину, сообщил данные в компьютер, опознавший машину хозяина дома, и ворота
медленно растворились.
-- Почему бы вам не развести цветы? --спросила Ко, первой вылезая из
машины.
-- Я ненавижу растительность, -- искренне откликнулся профессор дю
Куврие. -- Она страшно неаккуратная и отовсюду лезет. Земля должна быть
ровной и желательно плоской.
-- Правильно, -- угодливо улыбнулся Артур, которого совершенно не
удивила реплика профессора. -- А кош^к вы любите? -- спросила Ко. -- Я все
живое не выношу, -- ответил профессор. -- И надеялся, что моя дочь пошла в
меня.
-- Если я ваша дочь, то, значит, я не пошла в вас, -- сказала Ко.
-- Еще одно разочарование, -- ответил профессор, первым поднимаясь по
лестнице. -- Не первое и не последнее в жизни. Я научился быть философом.
Налетел порыв ветра, встрепал волосы, его редкие, тронутые сединой
волосы. Спина у профессора была узкая и согбенная, как могильный холмик.
Профессор остановился перед стальной дверью, ведущей в его дом. -- Это
я, -- сказал он двери. Дверь не среагировала на звук его голоса. --
Откройся! -- приказал профессор. На двери загорелась красная лампочка. Но
она все равно не открылась.
-- Черт возьми эту технику! -- вскричал профессор, но тут же
спохватился, вытащил из кармана гребень и аккуратно восстановил свою
прическу. И тут же, будто смилостивившись, дверь отворилась.
-- Узнала, -- сообщил профессор своим спутникам. Он первым прошел в
дверь, зажег свет, потому что окна пропускали его слишком мало, и пригласил
гостей в скудно обставленную комнату, посреди которой стоял стол без
скатерти, вокруг -- четыре или пять стульев.
-- Я вас не угощаю, -- сказал профессор. -- По крайней мере, пока мы не
выяснили с вами отношения. Итак, давайте перейдем к делу. Садитесь и
говорите. Первой пускай говорит так называемая дочь.
-- Я ничего не знаю, папа,-- ответила Ко. -- Пускай говорит Артур.
-- Вам придется услышать романтическую историю, -- сказал Артур.
Он положил перед собой на стол тонкую синюю папку. -- Только покороче,
