озере.
Господин Вспольный, наверное, думал, что, узнав о роли князя Урао и
поведении капитана Боро, я тут же прикажу объявить всеобщую мобилизацию и
отправлюсь восстанавливать справедливость и спасать невинных. Он ошибся, и
это его огорчило.
К сожалению, я ничего не мог поделать. Участники неудачной экспедиции
на Линили уже разошлись по домам и, полагаю, сейчас готовились к отъезду
или спали. Все мои солдаты были заняты - или здесь, или в Моши. Им тоже
следует выспаться перед завтрашним днем. Я бы сам с радостью прилег на
час, но в комендатуре меня ждали.
Да и как объяснить русскому, что я только час назад, и то случайно,
обнаружил у себя в кармане последнюю записку капитана Васунчока, в которой
он сообщал мне о предательстве Боро? Если бы я прочел ее вовремя, Лами
была бы в безопасности, а груз опиума - в наших руках. Как объяснить
Вспольному, что Боро не явился ко мне с докладом, что его нет дома, что
его нет в городе?
Не могу я бежать сейчас в дом князя Урао. Он готов к моему визиту. Я
не могу устраивать осаду и штурм резиденции председателя Совета горных
правителей и поднимать на восстание горные племена за несколько часов до
землетрясения... Я поблагодарил господина Вспольного за рассказ и высоко
отозвался о его решительном поведении, повлекшем материальные жертвы с его
стороны.
Вспольный возмущенно фыркнул. Я спросил профессора:
- Ничего нового?
- Прогноз остается в силе. Постарайтесь все закончить к шестнадцати
часам.
- Постараемся, - сказал я. - Спокойной ночи.
Я ушел. Я себя паршиво чувствовал. И не только потому, что
разболелась рука.
Несмотря на поздний час, губернаторский дворец гудел, как городской
базар. Носились по коридорам клерки и военные телеграфисты, в коридорах
сидели и стояли неизвестные мне люди, кто-то ругался с запыленным
лейтенантом из транспортных войск. У моего кабинета стоял мужчина с
разводным ключом в руке. Вид у него был мрачный, моя рука непроизвольно
потянулась к кобуре - еще не хватало мне покушения!
Но мрачный человек был делегатом со спичечной фабрики. Оказалось,
туда заявился паршивец Матур и пытался сорвать эвакуацию. При том лгал
несусветно о наших целях. Рабочие заперли Матура на складе, но все-таки
решили послать кого-нибудь ко мне, развеять сомнения. Но почему он так
себя ведет? Это же его фабрика - так помогай, спасай ее. Мы же пока ее не
национализировали.
В кабинете меня ждали два князя с верховьев Лонги и настоятель
местного монастыря. Ждал своей очереди корреспондент "Лигон Дейли". За час
отпустив их, я попросил ординарца принести мне чашку кофе и аспирин. Глаза
слипались. Сил не хватало, чтобы тянуть дальше. Но ведь осталось меньше
суток...
Кофе был теплым, из термоса, да и на чем его сейчас разогреешь? Я пил
его медленно, убеждая себя, что уже не хочу спать. Я думал не о
землетрясении, а о Лами и Васунчоке.
Будь я европейцем, то есть цивилизованным человеком (и хотя это ложь:
лигонская цивилизация старше европейской на тысячелетие), я бы выбрал
самое главное и без колебаний занялся спасением города. В конце концов, в
пещере лежит не первая и не последняя партия опиума, и, если получше
подготовиться, мы их обязательно поймаем. Да и с Лами, верней всего,
ничего дурного не случится, - думаю, что князю она нужна как заложница. Со
смертью капитана шантаж теряет смысл, и девушка скоро вернется обратно. Но
я дал слово капитану, что выполню его просьбу. Его просьба задержать груз
оказалась предсмертной. Духи предков никогда не простят мне, если я это
слово нарушу. И не будет мне успокоения ни в этом, ни в последующих
рождениях. А если я оставлю без защиты дочь капитана, то семь кругов ада
откроются для меня. Я говорю не как майор армии и бывший студент
университета - называйте это национальной психологией, чем угодно, но
клянусь: окажись на моем месте сам бригадир Шосве, он сказал бы то же, что
и я. А раз так...
Вошел бургомистр, серый от усталости. Я взглянул на часы. Первый час
ночи.
- Что привело вас ко мне? - спросил я, вновь услышав голоса и шум
моторов за окном, мычание волов, лай собак, плач детей.
- Вы соблаговолили спросить, - сказал он, - кому и зачем нужно, чтобы
срок землетрясения остался в тайне?
- И вы ответили, что не знаете.
- Теперь, может быть, знаю. По вашей просьбе я составлял списки
предприятий и недвижимости, подлежащих эвакуации. И натолкнулся на
интересную вещь...
- Говорите же.
- Я проставил возле каждого из порядковых номеров сумму, на которую
застрахована эта собственность. И оказалось, что в тех случаях, когда
недвижимость куплена в последние дни, она превышает...
Так, думал я, господин директор Матур был на дороге, когда пропал
портфель. Господин директор Матур прибежал на спичечную фабрику и начал
кричать ка рабочих...
- За сколько куплена спичечная фабрика? - спросил я.
- Двести тысяч ватов.
- А страховка?
- Триста пятьдесят тысяч...
- Что еще?
- Механические мастерские. Куплены неизвестным мне Дж.Суном из Лигона
за триста двадцать тысяч. Сумма страховки почти миллион ватов...
Я готов был обнять бургомистра. Все становилось на свои места, как
кубики в детской игре.
Я рванул телефонную трубку.
- Соедините меня со спичечной фабрикой... Никто не отвечает?
Прикрыв ладонью телефонную трубку, я сказал таким голосом, что
бургомистр тут же бросился к двери:
- Срочно наряд солдат! В машину!
ДИРЕКТОР МАТУР
Я недалеко отошел от фабрики и осторожно присел в кустах, у обочины
дороги. Отсюда мне были видны ворота. Я смотрел, как мимо меня проходили
рабы злого гения майора Тильви, не понимавшие, что отнимают кусок хлеба у
моих детей. На фоне синего неба, освещенные луной, стояли ободранные, без
крыш и стен, корпуса фабрики. Я терпеливо ждал.
Далеко, на колокольне церкви святого Иуды, часы пробили двенадцать.
Над городом пылало зарево огней. Электростанция работала на полную
мощность. Наверное, ее владельцы заплатили немалые деньги, чтобы их не
трогали. Они-то свою страховку получат полностью.
Последний рабочий прошел мимо меня. Наступила тишина, прерываемая
иногда вспышками шума, долетавшими от центра города. Над воротами горела
лампа. Я надеялся, что сторож тоже ушел.
Какая-то паршивая собачонка увязалась за мной. Я кинул в нее камнем,
собака взвизгнула и отстала.
Как назло, у ворот маячила фигура сторожа - старого турки с изогнутым
кукри за поясом. Наверняка это приказал сделать майор Тильви. Пришлось
обходить фабрику вдоль трухлявого забора, рассчитывая найти в нем дыру. Я
рисковал наступить на змею или провалиться в яму. Но я упорно шел, пока не
нащупал место, где доски разошлись. Собачонка вернулась и следила за мной,
и я сильно пнул ее ботинком. Собачонка завизжала так, словно фабрика
принадлежала ей. Я замер, опасаясь, что сторож услышит вой.
Я был скрыт от сторожа штабелями леса и потому осмелился зажечь
спичку, чтобы разглядеть, где я нахожусь. К сожалению, я не успел изучить
расположение моей собственности и не был уверен, как мне лучше пройти к
складу, в котором меня держали в заточении. Там, за час позорного плена, я
не терял даром времени, собрал в кучу валявшиеся на земле щепки и мусор.
Вот и дверь в склад. Я остановился, прислушиваясь. Сторож, стоявший в
ярдах ста от меня, что-то мурлыкал под нос. Меня вдруг охватило
раздражение против сторожа. Я словно раздвоился. Во мне жил хозяин этой
фабрики, возмущенный тем, как плохо ее охраняют, и поджигатель, который не
хотел, чтобы сторож исполнял свой долг.
Я вошел в непроницаемую темноту склада. Где же здесь подготовленный
мной костер? Я представил себе, как вспыхнут сухие доски и фанера...
Оказалось, что я ошибся дверью. Это был совсем другой склад. На полках
лежали запасные части, винты, подшипники, инструменты. Я вышел наружу и
стал думать: где же нужное мне помещение?
Я услышал дребезжащий голос:
- Кто здесь?
Я различил фигуру сторожа, который щелкал выключателем карманного
фонаря, пытаясь зажечь его, и при том дрожал от страха.
- Кто? Кто? - повторял он; рядом с ним виляла хвостом паршивая
собачонка, которая и привела его сюда.
Я хотел броситься в сторону, скрыться в темноте, но при первом же
шаге натолкнулся на штабель досок и остановился, потому что понял, что
сторож лучше ориентируется здесь и мне не убежать.
- Свои, - сказал я. - Не беспокойся. Свои.
В этот момент фонарь все-таки загорелся. Солнце уперлось мне в глаза.
Я зажмурился.
- О, это вы, хозяин? - сказал сторож с облегчением.
- Все в порядке? - спросил я его. - Никто не проходил?
- Все в порядке, господин. А как вы прошли мимо меня?
- Я проверял, хорошо ли ты сторожишь. А ты сторожишь плохо.
- Да, господин, - покорно согласился со мной сторож, - но ведь забор
совсем старый.
Мы с ним вышли из-за штабелей и оказались на широкой площадке, где
стояли станки. Сюда доставал свет лампы у ворот.
- Такой день, хозяин, - сказал сторож. - Меня сменят в шесть часов,
чтобы я мог собраться.
- Дай сюда фонарь, - сказал я.
Он подчинился. Это был старый, тяжелый, армейский фонарь. Я взвесил
его в руке. Мне хорошо, что он меня узнал. Ему плохо.
Сторож отвернулся, глядя вслед побежавшей к воротам собачонке. Я
резко размахнулся и, призвав на помощь небо, изо всех сил ударил сторожа
по голове. Мне никогда раньше не приходилось бить человека, я
принципиальный противник насилия. Но я был в безвыходном положении - ведь
сторож меня узнал.
Сторож ухнул и, как продырявленный воздушный шарик, медленно
опустился к моим ногам.
Я подхватил его под мышки, стараясь не потерять фонаря, и потащил за
штабеля. Сторож был не лигонцем, он был турком, - невелика потеря для
человечества. Но я тут же дал себе слово, что если со сторожем что-либо
случится, я обязательно позабочусь о его семье. С помощью фонаря я без
труда разыскал дверь в склад, где я был заточен. Куча щепок и горючего
хлама словно ждала меня. Я вернулся к штабелям дров и подтащил к ним все,
что мог отыскать вокруг, чтобы огонь занялся скорей и ярче. В эту ночь
некому тушить пожар - пожарные сами бегут в Моши. Но рисковать я не мог.
Когда я уже вернулся в склад и только чиркнул спичкой о коробок, я
вдруг услышал в тишине ночи, прерываемой лишь треском цикад и мычанием
лягушек, что к фабрике приближается машина. Я замер, сидя на корточках в
складе, молясь, чтобы машина проехала мимо. Моя рука между тем поднесла
спичку к ветоши, щепкам, бумаге, и огонек быстро побежал по мусору,
набирая силу.
Машина взвизгнула тормозами у ворот.
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Я думал, что лучше бы мне до рассвета поспать, но сон не шел. Я
выкурил пачку сигарет, пересчитал все звезды над островом, потом опустился
к берегу и искупался в теплой, парной воде сонного озера. Потом я сидел на
берегу и глядел на черный склон горы, стараясь увидеть там огонек костра
или отблеск фонарика. В деревне забрехали собаки. Снова гудящая цикадами
тишина. Гулко плеснула рыба недалеко от берега... И тут меня разбудил
звонок.
Оказывается, я задремал, сидя на песке, положив подбородок на колени.
Я вскочил, спросонья решив, что я дома и кто-то звонит в дверь. Зуммер
гудел сверху - заработала наша прискорбная связь. Я стрелой взлетел на
холм. Это был Отар.
- Вы что не спите? - удивился я. - Четвертый час.
- Я сплю, - сказал Отар. - Просто захотелось узнать, как ты там.
