что встретила Тиберия на одной отдаленной планете. Пуччини-2 никогда
ничему не удивлялся. Он взял кентавра к себе и поселил в цирковой конюшне.
Кентавру это не понравилось - все ученики и артисты жили в гостинице или
по своим домам, а он в конюшне с обыкновенными животными!
Так что нет ничего удивительного, что кентавр на всех обижался,
учился плохо, а вскоре обнаружилось, что он вообще не умеет читать и
писать - даже подписывается с трудом - ставит два креста. Лекции по
эстетике он, конечно, прогуливал, завел роман с одной кобылкой в конюшне,
за что был бит другими жеребцами, чуть не затоптал самого Пуччини-2, когда
тот поставил ему двойку на экзамене по жонглированию. Кончилось все это
тем, что кентавра отчислили из училища и отправили с позором в
Симферополь.
Тиберий заявился к Лукреции и такого ей наплел о гонениях, которым
его подвергал тиран и угнетатель Пуччини-2, что бабушка Лукреция кинулась
в Москву добиться восстановления ее любимчика в училище, а заодно
рассказать Пуччини-2, что она о нем думает.
И вот теперь на космодроме Галактического центра в ожидании корабля
на Землю Пуччини-2 и его бывшая подруга, а ныне заклятая врагиня Лукреция
Ивановна стояли у голубого фонтана и так громко ссорились, что
инопланетяне, которых немало было в космопорте, далеко обходили их
сторонкой. Воображаемые чудовища взлетали над их головами и усаживались на
люстру, а то и вовсе летали под потолком, крича и стрекоча. Разумеется,
многие пугались, и как раз тогда, когда в зале появилась Алиса, туда
вбежал местный блюститель порядка в синем мундире с шестью дубинами в
шести коротких щупальцах.
- Убрать! - закричал он издали. - Дети есть пугаются! Есть обморок.
- Ах! - воскликнула Лукреция Ивановна. - Откуда здесь эта гадость?
- Это мы с тобой натворили, - сказал Пуччини-2. - Давай их
ликвидируем.
Алиса стояла и смотрела, как фокусники произносили нужные заклинания
и щелкали пальцами, чтобы чудовища исчезли. Последнее чудовище, стервятник
ростом с корову, созданный бабушкой Лукрецией, никак не желал
дематериализоваться, летал над головами и отвратительно вопил.
- Погоди, - сказал Пуччини-2, - вижу, что ты за годы на пенсии многое
подзабыла.
Он щелкнул пальцами, сказал несколько волшебных слов, и птица,
хлопнув, как лопнувший воздушный шарик, исчезла. Лишь одно перышко
размером с Алису некоторое время еще летало над фонтаном.
Бабушка Лукреция была удручена очередным провалом. Ей совсем не
хотелось, чтобы Пуччини-2 заподозрил, что Тиберий не настоящий, а
воображаемый кентавр, и потому при виде Алисы она поспешила воскликнуть:
- Алиса, девочка! Почему так долго?
- Бабушка, - сказала Алиса самым нежным из голосов, которыми владела,
- миленькая, мне придется на часок задержаться. Я полечу следующим рейсом!
- Этого еще не хватало! - возмутилась бабушка. - А что я скажу твоим
родителям?
- Ты ничего не успеешь сказать, как я уже приду домой.
- А что тебя задерживает?
Алиса рассказала фокусникам, как инспектор Кром предложил рабыне
Заури проверить, что сохранилось у нее в памяти.
- А она боится оставаться одна.
- Я тоже остаюсь, - сказала бабушка.
- Не надо, - сказала Алиса ласково.
- И в самом деле, - сказал Пуччини-2, - оставь детей в покое. Они без
тебя разберутся.
Затем он обернулся к Алисе, подмигнул ей и добавил:
- Смотри, чтобы к ужину не опаздывать!
- На корабле ужин вкуснее, - ответила Алиса.
- Что ты говоришь! - закричала бабушка. - Я тебе сделаю такой ужин,
который ни один корабельный кок не осилит.
Но тут Пуччини-2 увел из зала свою подругу, и Алиса осталась одна.
Глава 2
ВОСПОМИНАНИЯ О НЕВОЛЕ
Алиса вернулась к инспектору Крому в тот момент, когда обследование
Заури закончилось, и Кром вместе с рабыней ждали Алису, чтобы просмотреть
пленку.
Кроме них в небольшом смотровом зале был доктор, который и
просвечивал мозг рабыни.
- Ну как, не больно было? - спросила Алиса у Заури.
- Не больно, но все равно щекотало, - укоризненно сказала Заури. - Я
очень боюсь.
- Ну чего же ты теперь-то боишься? Все позади! - сказал инспектор.
- Вы ничего не знаете. Вы не знаете, какое у меня было прошлое! Вдруг
я его забыла, потому что была преступницей, воровкой или даже убийцей?
- Рано тебе, - усомнилась Алиса.
- Бывают жуткие дети, они уже в пять лет совершают преступления, -
возразила рабыня. - Я слышала о таких. И вообще вдруг я окажусь дочкой
дьявола?
- Может, тогда не будем смотреть пленку и разойдемся? - спросил
инспектор, которому надоели все эти разговоры.
- Начинаем! - сказала Алиса и ободряюще пожала руку рабыне. Она
понимала, что та волнуется, и никто из взрослых мужчин не может понять ее.
- К сожалению, - сказал доктор, который расшифровывал воспоминания
рабыни, - результаты нашего обследования негативны. Почти ничего не
удалось узнать.
Свет в зале померк. Экран загорелся зеленоватым светом. По нему
пробегали полосы, светлые зигзаги. Порой он становился светлее, порой -
почти черным.
- Это что такое? - спросил инспектор Кром.
- Мы вычислили биологический возраст девочки, - произнес голос
доктора. Самого его не было видно. - Оказалось, что ей по земным меркам
четырнадцать с половиной лет. Развитие девочки было замедленным, -
продолжал доктор, - из-за плохих условий жизни.
- Ничего страшного, - сказал инспектор Кром. - Догонишь остальных.
- Мне и так нравится, - сказала обиженно Заури. - Мужчины больше
любят маленьких женщин, они им кажутся беззащитными.
- Заури! - воскликнул инспектор Кром. - Тебе еще рано об этом думать.
- О будущем никогда не рано думать, - возразила рабыня. - А то замуж
не выйдешь. Мне старшие рабыни все, что нужно, рассказывали.
Инспектор вздохнул, и они снова стали смотреть на экран, на котором
ничего интересного не появлялось.
- Разумеется, - сказал доктор, - мы сняли мгновенный снимок с памяти
девочки, а затем компьютер проследил его минута за минутой - все
четырнадцать с половиной лет. Затем он снова спрессовал изображение так,
что мы видим год за минуту.
- Мы уже проглядели минут пять, - сказала Алиса.
- И так будет продолжаться двенадцать лет, поверьте мне, - сказал
доктор.
- Тогда, может, и не стоит тратить время? - спросил инспектор.
- Не стоит, - согласился доктор. - Но я хочу показать тот момент,
когда девочка вернула себе память. Это случилось два года назад.
- Смотрите! - сказал доктор, и Алиса от неожиданности ахнула.
Экран ярко вспыхнул - он показывал яркий солнечный день, голубое небо
и зеленую листву.
- Обратите внимание, - произнес доктор, - первым воспоминанием
ребенка стала именно плантация.
Изображение на экране изменилось. Теперь они увидели засеянное поле,
из которого поднимались зеленые побеги. Вдоль зеленых рядов шли дети в
серых халатах и, наклоняясь, пропалывали грядки.
- Это наша сиенда! - воскликнула рабыня. - Это морковное поле! Сейчас
вы увидите нашу надсмотрщицу. У нее такая плетка!..
В поле зрения появилась лениво идущая женщина с плетью в руке. Вот
она поравнялась с одной из работающих девочек, еле-еле приподняла плеть,
конец которой взвился в воздух и тут же опустился на обнаженное детское
плечо.
Девочка ахнула и попыталась спрятаться от следующего удара.
- Ее зовут толстая Берта. В прошлом году она обожралась слив и
подохла! - сказала рабыня Заури.
- Заури, хорошие девочки так не выражаются, - сказал инспектор.
- Какая же я хорошая? - удивилась рабыня. - Если бы я была хорошая,
были бы у меня папа и мама, как у всех хороших. Видно, я нехорошая, если
меня бросили или потеряли, как говорил господин Панченга.
- Ты же отлично знаешь, - сказал инспектор, - что, вернее всего, тебя
украли, и твои родители в этом совсем не виноваты.
- Если их при том не убили, - сказала рабыня, всхлипывая.
И никто не нашелся, что ответить. Все понимали, что у девочки было
тяжелое детство, и ей нужно сочувствовать, а не ругать.
- Мы дали компьютеру такое задание, - сказал доктор. - Проглядеть два
последних года, сохранившиеся в памяти девочки, и отобрать все кадры,
которые могут представлять интерес.
- И много оказалось таких кадров? - спросил инспектор.
- Раз-два и обчелся.
- Какие у нас кадры! - сказала рабыня. - У нас все одинаково было. И
люди одинаковые, и еда одинаковая, и одежда тоже одинаковая.
- Все это очень странно, - сказал инспектор Кром, подняв руку, чтобы
экран на время выключили. - Девочке пятнадцатый год. Почему она помнит
только последние два года жизни? А что было раньше?
- Наверное, то же самое, - сказала Заури.
- А что, если тебя привезли на сиенду только два года назад? -
спросил инспектор Кром.
- А где же я все остальные годы жила? - ответила вопросом рабыня.
- Вот это мы и попытаемся проверить, - сказал инспектор. - Включайте!
- Включаю, - произнес доктор.
На экране замельтешили цветные полосы. Потом вместо них возникла
вечерняя картина. Возле низкого бедного барака стояли несколько девочек в
длинных серых платьях.
- Наш дом! - воскликнула рабыня. - Там моя койка стоит! Все как в
самом деле!
Быстрыми шагами из-за угла барака вышел сутулый, с длинными
волосатыми руками и оттого похожий на гориллу здоровяк в черном кожаном
костюме. В руке у него была сучковатая дубинка. Он шел, переваливаясь и
широко улыбаясь, так что были видны все его желтые зубы.
Девочки у барака кинулись внутрь. Лишь одна из них - Алиса не сразу
узнала в ней Заури - замерла, покорно опустив голову.
Именно к ней приближался, переваливаясь, рабовладелец.
- Это он, - прошептала в ужасе Заури. Видно, даже здесь, в
безопасности, вдали от плантации она не могла избавиться от ужаса при виде
хозяина сиенды.
Панченга Мулити протянул вперед широкую ладонь, которая заканчивалась
такими короткими и толстыми пальцами, словно это были и не пальцы вовсе, а
округлые камни.
- Давай назад! - зарычал он.
Та Заури, которая сидела в зале рядом с Алисой, заплакала.
Другая Заури, что стояла на экране возле барака, дрожащей тонкой
рукой распустила шнурки, которыми было скреплено у шеи ее платье,
запустила пальцы за пазуху и вытащила оттуда три ореха.
- Что это такое? - не поняла Алиса.
- Это орехи гари, - сказала рабыня. - Они почти спелые. Мы их
собирали. Но рабам их есть нельзя. И нельзя уносить с собой. Но я была
такая голодная... Ай!
Заури вскрикнула, потому что на экране дубинка легко, словно играючи,
дотронулась до плеча рабыни, и та упала, схватившись рукой за плечо-ей
было очень больно.
Алиса обняла Заури, стараясь ее утешить.
- Не смотри, - повторяла она, - отвернись.
- Может, выключить? - спросил доктор.
- Нет, - возразил инспектор Кром. - От того, что мы увидим здесь,
может зависеть судьба девочки и ее родных.
Заури не смотрела на экран - она спрятала лицо в коленях Алисы.
Панченга обливал девочку грязными ругательствами... Алиса хотела
попросить выключить, но доктор предупредил:
- Слушайте!
И они услышали:
- Вонючая воровка, жалкая побирушка, - рычал рабовладелец, пиная
девочку сапогом. - Если ты еще хоть раз посмеешь поднять лапу на
господское добро, то окажешься в клетке похуже твоих папаши и мамаши.
- Слышали? - спросил доктор.
