- А ты хоть знаешь, как твоя планета называется?
- Я не знаю, как называется вся планета, - сказала Заури, - но наша
сиенда называется "Розовые Водопады".
- И там есть розовые водопады? - спросил Пашка.
- Конечно, - удивилась девушка. - Три розовых водопада. И один
красный.
- Почему?
- Потому что в них падает кровь с неба.
- Ничего себе, спасли на свою голову! - возмутился Пашка. - Это же
совершенно темное существо.
И тут-то Заури ударилась в рев. Она рыдала минут пятнадцать, и никто
не мог ее остановить и утешить. Сквозь потоки слез она говорила, что
теперь ей уже никогда не найти своей сиенды, что ее превратили в урода и
что ей теперь не отыскать себе мужа, потому что все настоящие мужчины
стали меньше ее мизинца. А она попала к грубым и невежественным людям,
которые не знают даже, что такое Розовые Водопады и сиенда господина
Панченги.
- Хватит! - не выдержал наконец Пашка. - Сейчас я сам разревусь.
- А почему? - спросила Заури и тут же перестала рыдать.
- Не выношу женских слез.
- Тебе меня жалко?
- Конечно, жалко!
- Тогда я не буду плакать, потому что ты мне понравился с первого
взгляда.
- А вот это лишнее! - вмешалась Алиса, которой слова рабыни совсем не
понравились.
- Он тебе самой нравится, - сказала рабыня.
Алиса встала из-за стола и спустилась в сад.
- Алиска, не обращай внимания! - крикнул вслед Пашка.
А симферопольская бабушка заметила:
- Пускай Алиса погуляет, каждому человеку иногда хочется побыть
одному.
"Спасибо тебе, бабуля, - сказала про себя Алиса. - Хоть ты и
немолодая, но что-то еще в жизни понимаешь".
Алиса обошла кабину. Лес погрузился в сумерки, и небо стало
бесцветным и бездонным. Заквакала лягушка в прудике. Алиса вдруг
улыбнулась - ничего себе соседство было у Аркаши! Взрослая лягушка
человечка одной левой с ног собьет!
Алисе было слышно, о чем шел разговор на веранде.
- А почему ты оказалась на том корабле? - спросила симферопольская
бабушка.
Алиса остановилась у сосны и обернулась - отсюда было видно, как
висевшая над столом лампа освещает лица и отражается в начищенном боку
самовара.
- Потому что меня захватили, - ответила Заури.
- А давно?
- Может быть, давно, - сказала девушка.
Она поднялась из-за стола и спросила Пашку:
- Можно я возьму такой круглый фрукт?
Она показала на вазу с яблоками, что стояла на столе.
- Зачем? - спросил Аркаша.
- Мне надо тренироваться, - сказала девушка. - А то господин цирковой
хозяин меня не возьмет.
- Сплошные тайны и недомолвки, - проворчал Пашка. - Вместо
благодарности.
- Я тебя, Паша, не понимаю, - возразила Заури. - Разве я не
благодарна всем вам и особенно тебе? Я очень благодарна. Я сказала -
спасибо! Но это было раньше. А теперь уже другая жизнь. Я не могу всю
жизнь ходить за тобой и говорить: "Спасибо, Пашенька, спасибо, спаситель,
спасибо, спаси меня снова!"
Девушка взяла из вазы четыре яблока и, отойдя от стола, начала их
подкидывать в воздух. Это у нее получалось очень ловко.
- Осторожнее, - предупредил Аркаша, - чашки разобьешь.
- Я не уроню, - ответила Заури. И сделала несколько шагов к перилам
веранды, не переставая подкидывать яблоки.
Алиса обратила внимание на то, как бабушка внимательно смотрит на
Заури.
- Кто тебя учил? - спросила она наконец.
Заури, не прекращая жонглировать, сделала сальто назад.
- Оп-ляля! - воскликнула бабушка.
Еще сальто - Заури чудом не ударилась ногами о косяк двери, собралась
в комочек, подлетела к самому потолку, и что удивительно, не уронила при
том ни одного яблока. Под потолком распрямилась ласточкой и через
мгновение уже сидела на перилах веранды, нога на ногу, и, как ни в чем не
бывало, продолжала жонглировать яблоками.
Аркаша и Пашка захлопали в ладоши.
- Ты гений, Заури! - закричал Пашка. - Тебе в цирке выступать надо!
- Рано ей еще выступать, - ответила за рабыню симферопольская
бабушка.
- Конечно, рано, - согласилась Заури.
- Садись за стол, - сказала бабушка, - положи яблоки на место и
постарайся вспомнить.
- Я ничего не помню!
- Каждый человек что-то помнит. Где ты раньше жила?
Заури вернулась к столу, положила яблоки в вазу.
- Я жила на сиенде, - сказала она. - Наша сиенда лежит на берегу реки
Врог в провинции Альела на нашей планете.
- На какой?
- Я не знаю, как вы ее называете, но у нас на сиенде ее никак не
называли. Зачем называть свой дом домом?
- А что такое сиенда?
- Сиенда - это место, где живут, где сеют зерно и сажают деревья.
- Как здесь? - Аркаша обвел рукой вокруг себя.
- Нет, что ты! Сиенда - это очень большое место. Там живет тысяча
человек, может, даже больше.
- А кто там начальник? - спросил Пашка.
- Как так начальник?
- Кто говорит - что делать, куда везти, куда ставить...
- Господин Панченга Мулити, кто же еще? - удивилась девушка. - Он и
говорит, он награждает и наказывает.
- И твои родители тоже там живут?
- Не надо меня расстраивать, - Заури шмыгнула носом. - Я никогда не
видела ни мамы, ни папы!
- Они умерли?
- Я не знаю, что с ними случилось. И нет ни одного человека, который
захотел бы сказать мне правду! Сколько я себя помню - я всегда только
презренная рабыня. Меня можно обидеть, избить, продать и даже убить.
- Так не бывает! - возмутился Пашка.
- Все бывает в нашей Галактике, - возразила бабушка. - Галактика
большая, разные люди, разные обычаи...
- Неужели тебе никто не сказал, откуда ты появилась на этой самой
сиенде? - спросила Алиса, подходя к веранде.
- А там много таких, как я. Нас так и зовут - найденыши. Только
неизвестно, где нас нашли, кто нашел. Мне кажется, что я иногда вижу маму
во сне. Но лица ее никак не могу разобрать.
- И больше ничего? - спросил Аркаша.
- Я помню, как ходила в поле собирать колоски, как пропалывала
курпицу, как собирала ягоды выри, я помню, как стирала и гладила. Но все
это - уже на сиенде.
- А почему ты не спросила у взрослых?
- У каких взрослых? - печально улыбнулась Заури.
- Ну там же есть воспитатели, учителя, врачи...
- Зачем воспитатели и врачи рабам? Если раб умрет, на его место
придет другой. Вот и все.
- Позор! - произнес Пашка.
- А я к этому привыкла, - сказала Заури. - Я и не знаю другой жизни.
Когда я была поменьше, я иногда спрашивала у надсмотрщика: "Кто я такая?
Откуда я? Где мои отец и мать?"
- А он?
- А он бил меня за это. Такие вопросы задавать нельзя.
- И больше спросить было не у кого?
- Мы жили в большом доме, где была одна комната. В этой комнате
стояло сто кроватей. Мы все там были одинаковыми - никто из нас не знал
своих родителей. И мы были уверены, что родились в этой самой комнате. Там
у нас был уголок для самых маленьких. Иногда утром мы просыпались, а на
свободной кровати лежит новенький малыш. Мы думали, что он появился, пока
мы спали.
- Странно, - сказал Пашка. - В наши дни в цивилизованном обществе
этого не бывает.
- А кто тебе сказал, что она жила в цивилизованном обществе? -
спросил Аркаша.
- Погодите, мальчики, - сказала Алиса. - Не мешайте Заури
рассказывать. Ведь интересно!
- Я не знаю, что рассказывать. Я же другой жизни не знала, для меня
это все было обыкновенно...
- Тогда рассказывай по порядку. Какой был у тебя день. Кто вас
кормил, кто вас будил, как вы ели, что делали потом, - сказала бабушка.
- Будили нас колоколом, - сказала Заури. - Колокол начал бить -
скорей выскакивай. И беги мыться. Потому что умывальников мало, а умыться
надо всем. Не успел первым к умывальнику, можешь остаться без завтрака.
Утренний суп и кашу принесут, а потом унесут. Кто опоздал, тот голодный.
- Я бы лучше не мылся, - сказал Пашка.
- А госпожа Чистоль придет? Она у всех руки проверяет и ногти. У кого
грязные - десять плетей, не хочешь? Настоящие плетки, не игрушечные.
- Что? Вас били? - сказал Пашка. - Детей били?
- И правильно делали, - сказала рабыня. - Если нас не бить, мы
распустимся, вообще ничего делать не будем. Я это знаю. Человек только
из-под палки и работает.
- А ты здесь яблоками жонглировала, - спросила Алиса, - тоже из-под
палки?
- Если не тренироваться, - рассудительно сказала девушка, - то
разучишься. А разучишься, никому не будешь нужна. Вот тебя и отправят в
подземелье горную пряжу чесать. Там ты от кашля и помрешь. Там все
помирают.
- Темная сила! - сказал Пашка. - Откуда только тебя привезли!
- Погоди, Пашка, не мешай человеку, - сказала Алиса.
- Я могу и не рассказывать, - заявила девушка. - Чего я буду
рассказывать, все равно твой Паша не верит.
- Рассказывай, - смилостивился Пашка. - Только коротко и правдиво.
- А я по-другому и не умею.
Девушка хлопнула себя по щеке - убила комара. Потянулась, зевнула,
прикрыв рот ладошкой - видно, хотела спать, но не могла признаться в этом,
потому что остальным было интересно слушать ее рассказ.
- Потом нас всех, - продолжала Заури, - и сытых и голодных, гнали на
работу. До обеда. Кого в поле, кого в мастерские - каждому работа
найдется, даже самому немощному, даже самому маленькому.
- А какая работа?
- Обыкновенная. Тростник резать, грядки перекапывать, вредителей по
листьям собирать, мешки с удобрениями носить - мало ли работы в поле?
- И за вами взрослые смотрели?
- Не дети же! - Заури даже рассмеялась. - Потом, как пообедали, кто
обратно на работу, а кто в школу. Я в школу ходила, я умная, потому и
живая, а которые глупые и в школу не ходили, они обязательно помирали - от
усталости. А я в школу ходила, вот теперь считать умею и немного читаю.
- Значит, ты в школе училась читать и писать?
- Я в школе много чему училась, - сказала девушка. - В школе человека
на все пробуют - вдруг в нем выгодная способность отыщется, и тогда его
можно будет дорого продать. Нас и считать учили, и рисовать, и бегать, и
прыгать - все пробовали.
- А ты хотела отличиться? - спросила бабушка.
- Конечно. Я хотела, чтобы меня продали.
- Зачем? - удивился Пашка. - Ведь это унизительно!
- А ты хотел, чтобы я на всю жизнь осталась на сиенде, чтобы каждый
день до самой смерти гнула спину над грядками и рассадой? Чтобы меня бил
кнутом надсмотрщик? У нас, у рабов, одна надежда - чтобы тебя выгодно
продали. На другую планету. А я мечтала еще, что попаду в другой мир, что
стану сама богатая и куплю билет на звездный корабль, буду на нем летать
от планеты к планете и буду искать моих папу и маму. Они, наверное, и не
знают, что я живая. Они, наверное, думают, что я давно уже умерла... - и
Заури снова зарыдала.
Все ждали, пока она успокоится. "И это странно, - подумала Алиса. -
Такого быть не может! Сидит на веранде Аркашиной дачи девушка, очень
красивая, худенькая, черноволосая и плачет, потому что она - рабыня и даже
не знает, есть ли у нее родители".
- А как получилось, что ты стала жонглировать? - спросила бабушка
Лукреция.
- Очень просто, - сказала Заури. - Мы проходили спортивные испытания.
Прыгали, бегали, подтягивались, кидали разные предметы. Господин наставник
развития тела приказал мне гнуться и прыгать. А потом дал шарики кидать. И
потом говорит: "Очень интересно, в этой паршивке что-то есть". Он доложил
моей комнатной госпоже, а комнатная госпожа самому Панченге Мулити,
