удалось славно надраться, утку мы не поймали и поняли, что на прокат лодки
у нас всех денег не наберется.
Мы поплавали по мелкому озеру и поиграли в русскую рулетку пистолетом
Циркоффа - всем повезло. Затем Циркофф поднялся при свете луны, пьяный, и
прострелил дно лодки к чертям собачьим. Начала поступать вода, и мы
погребли к берегу. На одной трети пути лодка потонула, и нам пришлось
вылезать, мочить свои задницы и плестись к земле. Таким образом эта ночь
закончилась хорошо и не была потрачена впустую...
Я поиграл в нациста еще некоторое время, плюя и на фашистов, и на
коммунистов, и на американцев. Но мне становилось неинтересно. Фактически
перед самым Пчрл-Харбором я это бросил. Веселуха кончилась. Я чувствовал,
что скоро случится война, а туда мне не особенно хотелось - роль
сознательного противника меня тоже не прельщала. Срань кошачья. Все
бестолку. Мы с моим хуем средних размеров были в беде.
Я просиживал уроки молча, ждал. Студенты и преподаватели подкалывали
меня. Я потерял напор, спустил пар, утратил пробивную силу. Все выпало у
меня из рук.
Это неизбежно случится. Все хуи в беде.
Моя учительница английского, довольно милая дама с прекрасными ногами,
как-то раз попросила меня остаться после уроков:
- В чем дело, Чинаски? - спросила она.
- Я сдался, - ответил я.
- Ты имеешь в виду политику? - спросила она.
- Я имею в виду политику, - ответил я.
- Из тебя получится хороший моряк, - сказала она. Я вышел из класса...
Я сидел со своим лучшим другом, морским пехотинцем, в городском баре и
пил пиво, когда это произошло. По радио играли музыку, затем передача
прервалась. Нам сообщими: только что разбомбили Пчрл-Харбор. Объявили, что
всем военнослужащим надлежит немедленно вернуться в свои части. Друг
попросил, чтобы я доехал с ним на автобусе до Сан-Диего, предположив, что
мы видимся, может быть, в последний раз. Он оказался прав.
ЛЮБОВЬ ЗА 17.50
Первым желанием Роберта - когда он начинал думать о таких вещах - было
пробраться как-нибудь ночью в Музей Восковых Фигур и заняться любовью с
восковыми дамами. Однако это казалось слишком опасным. Он ограничивался
тем, что занимался любовью со статуями и манекенами в сексуальных
фантазиях и жил в своем выдуманном мире.
Однажды, остановившись на красный свет, он заглянул в двери
магазинчика. Одного из тех магазинчиков, где продается все - пластинки,
диваны, книги, мелочи, всякий мусор. Он увидел, как она стоит там в
длинном красном платье. В очках без оправы, хорошо сложена; с достоинством
и сексуальная - как раз как и надо.
Настоящая классная девка. Тут светофор мигнул, и он вынужден был ехать
дальше.
Роберт остановил машину через квартал и пешком вернулся в магазин.
Остановился снаружи у газетного стенда и стал ее рассматривать. Даже глаза
выглядели как настоящие, а рот был очень импульсивен, губки слегка надуты.
Роберт вошел внутрь и остановился у полки с пластинками. Здесь он был к
ней ближе и украдкой бросал на нее взгляды. Нет, так их больше не делают.
На ней были даже высокие каблуки.
К нему подошла девушка из магазина:
- Я могу вам помочь, сэр?
- Просто смотрю, мисс.
- Если что-то выберете, дайте мне знать.
- Конечно.
Роберт передвинулся к манекену. Ценника не было. Интересно, подумал он,
продается или нет. Он отошел к полке с пластинками, выбрал одну подешевле
и купил ее у девушки.
Когда он навестил магазинчик в следующий раз, манекен по-прежнему стоял
на месте. Роберт немного осмотрелся, купил пепельницу, вылепленную
свернувшейся кольцами змеей, и ушел.
Зайдя туда в третий раз, он спросил девушку:
- Манекен продается?
- Манекен?
- Да, манекен.
- Вы хотите его купить?
- Да, вы же продаете вещи, не так ли? Манекен продается?
- Одну минуточку, сэр.
Девушка ушла в глубину магазина. Шторки раздвинулись, и вышел старый
еврей. У него на рубашке не хватало двух нижних пуговиц и виднелся
волосатый живот. Он казался достаточно дружелюбным.
- Вы хотите манекен, сэр?
- Да, она продается?
- Ну, не совсем. Видите ли, это как бы для витрины, шутка.
- Я хочу ее купить.
- Что ж, давайте посмотрим... - Старый еврей подошел и начал ощупывать
манекен, трогал платье, руки. - Поглядим... Мне кажется, я могу продать
вам эту...
вещь... за 17 долларов 50 центов.
- Беру. - Роберт вытащил двадцатку. Магазинщик отсчитал сдачу.
- Мне будет ее не хватать, - сказал он, - иногда она кажется почти
настоящей.
Вам завернуть?
- Нет, возьму так.
Роберт взял манекен и донес до машины. Уложил на заднее сиденье. Затем
сел сам и поехал к себе. Когда он добрался до дому, к счастью, кажется,
ему никто не встретился, и он внес ее в подъезд незамеченным. Он установил
манекен посередине комнаты и посмотрел на нее.
- Стелла, - сказал он, - Стелла, сука!
Он подошел и дал ей пощечину. Потом схватил за голову и поцеловал.
Хорошим поцелуем. Его пенис начал твердеть - и тут зазвонил телефон.
- Алло, - ответил он.
- Роберт?
- Да. Конечно.
- Это Гарри.
- Как дела, Гарри?
- Нормально, что делаешь?
- Ничего.
- Я тут подумал, может зайти? Захвачу пару пива.
- Давай.
Роберт повесил трубку, взял манекен и отволок ее в чулан. Засунул в
самый дальний угол и закрыл дверь.
Гарри, на самом деле, особо сказать было нечего. Он сидел, держа банку
пива.
- Как Лора? - спросил он.
- О, - сказал Роберт, - между нами с Лорой все кончено.
- Что случилось?
- Вечная вампирша. Всегда на сцене. Она была неумолима. На мужиков
кидалась повсюду - в бакалейной лавке, на улице, в кафе, везде и на всех.
Неважно, что за мужик, лишь бы мужик. Заигрывала даже с парнем, который
неправильный номер набрал. Я больше не смог.
- Ты сейчас один?
- Нет, у меня другая, Бренда. Ты ее видел.
- А, да. Бренда. Она ничего.
Гарри сидел и пил пиво. Женщин у Гарри никогда не было, но он постоянно
о них говорил. В нем было что-то омерзительное. Роберт разговора не
поддержал, и Гарри вскоре ушел. Роберт зашел в чулан и вытащил Стеллу.
- Блядь проклятая! - сказал он. - Обманывала меня, а?
Стелла не ответила. Она стояла холодно и строго. Он хорошенько вмазал
ей по физиономии. Любой бабе нужно долгий день на солнцепеке провести,
прежде чем Бобу Вилкенсону изменить. Он закатил ей еще одну пощечину.
- Пизда! Ты б и четырехлетнего малыша выебла, если б пипиську ему
смогла поднять, правда?
Он ударил ее еще разок, затем схватил и поцеловал. Он присасывался к
ней снова и снова. Потом запустил руки ей под платье. Формы у нее были
хороши, очень хороши.
Стелла напоминала его учительницу алгебры в старших классах. Трусиков
на Стелле не было.
- Прошмандовка, - сказал он, - кому трусы отдала?
Потом он прижался пенисом к ее переду. Отверстия не было. Но Роберта
охватила неимоверная страсть. Он вставил ей между ног. Там было гладко и
туго. Он работал, себя не помня. На какое-то мгновение он почувствовал
себя крайне глупо, но страсть возобладала, и он стал целовать ей шею,
работая между ее ног.
Роберт помыл Стеллу кухонной тряпкой, поставил в чулан за пальто,
закрыл дверь и еще успел на последнюю четверть матча между "Детройтскими
Львами" и "Лос-Анжелесскими Баранами" по телевизору.
Шло время, и Роберту было доврольно славно. Он кое-что исправил: купил
Стелле несколько пар трусиков, подвязки, длинные прозрачные чулки и
браслетик на лодыжку.
Сережки он ей тоже купил, и его несколько шокировало, когда он узнал,
что у его возлюбленной нет ушей. Подо всей ее прической ушей не хватало.
Но он все равно прицепил ей сережки клейкой лентой. Преимущества, правда,
тоже были: не нужно выводить ее в ресторан обедать, таскаться на
вечеринки, смотреть скучное кино - все бренное, что так много значит для
средней женщины. Еще были споры. Споры всегда происходят, даже с
манекеном. Она не была разговорчива, но Роберт был уверен, что один раз
она ему сказала:
- Ты - величайший любовник из них всех. Тот старый еврей был скучным
любовником.
А ты любишь душой, Роберт.
Да, преимущества были. Она не походила на всех остальных женщин,
которых он знал. Ей не хотелось заниматься любовью в неудобное время.
Выбирать время мог он. И у нее не было периодов. И он на нее ложился. Он
срезал у нее с головы клочок волос и приклеил между бедер.
Роман у них был построен на одном сексе с самого начала, но постепенно
он начал влюбляться в нее, он чувствовал, как это зарождается. Подумывал
сходить к психиатру, но потом решил, что лучше не надо. В конце концов,
так ли уж необходимо любить настоящего человека? Это никогда долго не
длится. Между видами слишком много различий, и то, что начиналось любовью,
чересчур часто заканчивалось войной.
Опять-таки, не нужно было лежать со Стеллой в постели и слушать ее
воспоминания о бывших любовниках. Какая у Карла была здоровая штука, но
Карл никогда на нее не ложился. И как хорошо танцевал Луи, Луи мог бы
балетным танцором стать, а не торговать страховками. И как умел целоваться
Марти. Он знал какой-то способ языками сплетаться. И так далее. И тому
подобное. Какое говно. Стелла, правда, упомянула старого еврея. Но всего
лишь один раз.
Роберт прожил со Стеллой недели две, когда позвонила Бренда.
- Да, Бренда? - ответил он.
- Роберт, ты мне не звонил.
- Я был ужасно занят, Бренда. Меня повысили до районного менеджера, и
мне нужно было кое-что в конторе поменять.
- Ах вот как?
- Да.
- Роберт, что-то не так...
- Ты о чем?
- Я по голосу могу сказать. Что-то не так. Что случилось, к чертовой
матери, Роберт? Другая женщина?
- Не совсем.
- Что значит - "не совсем"?
- Ох, Господи!
- В чем дело? В чем дело? Роберт, что-то не так. Я еду к тебе.
- Все в порядке, Бренда.
- Ты сукин сын, ты что-то от меня утаиваешь! Что-то происходит. Я к
тебе еду!
Немедленно!
Бренда повесила трубку, а Роберт подошел, взял Стеллу и поставил ее в
чулан, задвинув поглубже в угол. Он снял с вешалки пальто и завесил им
Стеллу. Вышел в комнату, сел и стал ждать.
Бренда распахнула дверь и влетела в комнату.
- Ладно, что за чертовщина происходит? В чем дело?
- Послушай, малышка, - ответил он, - все нормально. Успокойся.
Бренда была неплохо сложена. Груди у нее немного провисали, зато
прекрасные ноги и изумительная задница. Ее глаза всегда смотрели неистово
и потерянно. Ему никогда не удавалось излечить ее от такого взгляда.
Иногда после любви ее глаза наполняло временное спокойствие, но никогда не
надолго.
- Ты меня еще не поцеловал!
Роберт встал со стула и поцеловал Бренду.
- Господи, да это же не поцелуй! В чем дело? - спросила она. - Что
случилось?
- Да ничего, совершенно ничего...
- Если не скажешь, то я закричу!
- Говорю тебе, ничего.
Бренда закричала. Она подскочила к окну и завопила. Весь район ее
услышал. Потом перестала.
- Боже мой, Бренда, больше никогда так не делай! Прошу тебя, пожалуйста!
- Я опять закричу! Опять закричу! Скажи мне, что не так, Роберт, или я
закричу еще раз!
- Хорошо, - ответил он. - Подожди.
Роберт зашел в чулан, снял со Стеллы пальто и вынес ее в комнату.
- Что это? - спросила Бренда. - Что это такое?
- Манекен.
- Манекен? Ты хочешь сказать...
- Я хочу сказать, что люблю ее.
- Ох, господи! Ты имеешь в виду? Эту вещь? Эту вещь?
- Да.
- Ты любишь эту вещь больше меня? Этот кусок целлулоида, или из какого
еще говна она там сделана? Ты хочешь сказать, что любишь эту дрянь больше
меня?
- Да.
- Я полагаю, ты ее и в постель с собой кладешь? Наверное, ты ей... с
ней...
разные вещи делаешь - с этой дрянью?
- Да.
- Ох...
Тут Бренда по-настоящему завопила. Просто стояла и орала. Роберт
подумал, что она никогда не остановится. Потом она подскочила к манекену и
