- Нас, миледи, - хмуро отозвался Эстергази. Встретив ее
изумленный взгляд, он пояснил: - Нас, охранников. А не найдя,
возьмут в заложники наших родных.
Корделия вспомнила, что жена и двое детей Эстергази остались
в столице. Что с ними? Успел ли кто-нибудь предупредить их? Судя
по виду Эстергази, он думал о том же.
Сержант Ботари молча вглядывался в туманную даль; по скулам
его катались желваки. Вспомнил ли кто-нибудь, что надо
предупредить мистрис Хисопи?
- Скоро они начнут поиск с воздуха, - заявил граф. - Пора в
укрытие. Всем следовать за мной.
Он повернул коня и исчез в густом кустарнике, направившись
по чуть заметной тропе - Корделия ее никогда бы не разглядела.
Ботари и Эстергази совместными усилиями снова водрузили ее на борт
транспортного средства. На этот раз граф ехал шагом - не ради нее,
как подозревала Корделия, а чтобы поберечь лошадей, чьи шкуры
потемнели от пота. После кошмарного галопа такая езда показалась
Корделии почти отдыхом. Поначалу.
Они медленно продвигались вперед - среди деревьев, через
заросли кустарника.
Копыта лошадей скребли по камням. Корделия все
прислушивалась, не раздастся ли над головой завывание двигателей.
А когда услышала, беглецы уже заканчивали головокружительный спуск
на дно ущелья. Все спешились, юркнули под выступ скалы и сидели
там, пока вой не затих вдали. Потом пришлось вести лошадей наверх
в поводу: Ботари чуть ли не на руках втащил свою по коварному
осыпающемуся склону.
Стало темнее, похолодало, поднялся ветер. Два часа, три
часа, четыре, пять. Сумеречная дымка превратилась в кромешную
тьму. Теперь они и ехали друг за другом, совсем рядом. Пошел дождь
- унылая черная морось, от которой седло Корделии стало совсем
скользким.
Около полуночи они выехали на поляну, почти такую же темную,
как окружавшие ее заросли, и граф наконец объявил привал.
Корделия, вся напряженная, полумертвая от страха и усталости, села
на траву и прислонилась к дереву. Грегор приютился у нее на
коленях. Ботари поделил между ними плитку НЗ, которая нашлась у
него в кармане, - их единственную пищу. Завернутый в китель
сержанта Грегор наконец согрелся и заснул. Под его тяжестью у
Корделии затекли ноги, но зато вдвоем было теплее.
Где сейчас Эйрел? И если уж на то пошло, где сейчас они
сами? Корделия могла только надеяться, что старый граф знает. Из-
за бесконечных подъемов, спусков и крутых поворотов они делали
самое большее пять километров в час. Неужели этот вздорный старик
действительно рассчитывает, что таким образом им удастся уйти от
преследователей?
Граф, сидевший под деревом неподалеку, встал и удалился в
кусты; через минуту оттуда донеслось журчание. Вернувшись, он
попытался в темноте рассмотреть Грегора.
- Спит?
- Да. Как ни удивительно.
- Мм. Дело молодое, - Петер хмыкнул. С завистью?
Тон его был не таким враждебным, как раньше, и Корделия
осмелилась спросить:
- Как вы думаете, Эйрел... Уже в Хассадаре?
Она не смогла выговорить: "Как вы думаете, он смог добраться
до Хассадара?_
- Он оттуда уже уехал.
- А я думала, он собирается возглавить тамошний гарнизон.
- Он так и сделал, а потом приказал рассеяться - в сотне
направлений. Поди догадайся, в котором взводе спрятан император. И
если нам повезет, то Фордариан не устоит перед соблазном занять
Хассадар.
- Повезет?
- О да. Небольшой отвлекающий маневр. Сам по себе Хассадар
не имеет никакого стратегического значения. Но Фордариану придется
выделить некоторое количество своих - отнюдь не неисчерпаемых -
сил на то, чтобы удерживать город посреди враждебной провинции с
богатыми традициями партизанской войны. Мы будем получать
подробные сведения обо всем происходящем, а помогать ему местное
население не станет.
К тому же это мое родовое владение. Значит, он оккупирует
столицу графской провинции силами имперских войск: все мои
собратья-графы должны призадуматься над этим. Эйрел же скорее
всего направится в космопорт базы Тейнери. Ему надо установить
связь с силами космического базирования на тот случай, если
Фордариан действительно придушил Главный штаб. Все решит выбор
космических сил. Могу предсказать сильнейшую эпидемию технических
неполадок в центрах связи, пока командиры кораблей будут
соображать, за кем выгоднее пойти. - Граф Петер криво усмехнулся.
- Фордариан слишком молод, чтобы помнить войну императора Ури
Безумного. Тем хуже для него. Что ж, благодаря внезапности
нападения он получил, конечно, некоторые преимущества...
- А это что, действительно произошло внезапно?
- Весьма. В полдень, когда я приехал в столицу, там не было
никаких признаков волнений. Очевидно, все началось сразу же после
моего отъезда. Между ними пробежал холодок, не имевший никакого
отношения к непогоде: оба вспомнили, с какой целью граф Петер
совершил ту поездку.
- А столица что... Э-э... Имеет решающее стратегическое
значение? -спросила Корделия, не позволяя заминке перерасти в
нечто большее.
- В любой другой войне - да. Но только не в этой. Ведь
сейчас дело не в захвате территории. Интересно, понимает ли это
сам Фордариан? Это война за верность, за умы людей. Все
материальные объекты имеют в ней лишь преходящее значение. Однако
Форбарр-Султан - крупнейший центр связи, а связь значит немало. Но
это не единственный центр. Обойдемся другими.
"А у нас вообще нет связи, печально подумала Корделия.
Здесь, в лесу, под дождем".
- Но если Фордариан удерживает императорский Главный штаб...
- Сейчас он удерживает, если я не ошибаюсь, лишь огромное
здание, где царит полный хаос. Сомневаюсь, что хотя бы четверть
личного состава находится на местах. Да еще половина оставшихся
занимаются саботажем в пользу той стороны, которой сочувствуют. А
все прочие разбежались и пытаются вывезти свои семьи из города.
- А с капитаном Форпатрилом ничего не... Как вы думаете,
Фордариан оставит в покое лорда и леди Форпатрил?
Элис Форпатрил вот-вот должна родить. Когда она навещала
Корделию в госпитале (неужели - всего десять дней тому назад?), ее
плавная походка уже сменилась тяжелой поступью. Врач обещал ей
крупного мальчика; его должны были назвать Айвеном. Детская для
него уже полностью оборудована и украшена, тяжело дыша сообщила
Элис, неловко устраивая на коленях огромный живот. Сейчас было бы
самое подходящее время... Сейчас было уже совсем неподходящее
время.
- Падма Форпатрил в его списке стоит первым. Да, на него
наверняка объявят охоту. Они с Эйрелом - единственные потомки
принца Ксава, если кто-то сдуру снова вздумает начать разговоры о
праве на престол. Или если что-нибудь случится с Грегором.
При последних словах граф яростно стиснул зубы.
- И леди Форпатрил с малышом тоже?
- Элис, может, и нет. Но мальчик - точно.
"Но ведь сейчас они нераздельны". Ветер наконец стих. Теперь
стало слышно, как лошади неторопливо жуют траву: ровное хрум-хрум-
хрум.
- А приборы ночного видения разве не засекут наших лошадей?
И нас заодно, хоть мы и выбросили аккумуляторы. Не представляю,
как мы сможем от них укрыться.
Может, там, наверху, и сейчас есть войска, глаза в облаках?
- Ну, их приборы засекут всех людей и животных в этих горах.
- Всех? Я никого не видела.
- Сегодня вечером мы проехали десятка два небольших хуторов.
Взрослые и дети, домашний скот и олени в лесу - их приборы засекут
всех. Мы -соломинки в стоге сена. Но все равно нам следует
разойтись. Если к полудню мы сумеем добраться до дороги на перевал
Эми, то можно будет кое-что предпринять.
Едва сплошная чернота начала сереть, Ботари снова
взгромоздил Корделию в седло и, вскочив на свою лошадь, взял
поводья Розы. Грегор даже не проснулся и продолжал спать на руках
у графа - обмякший, бледный, с открытым ртом.
Ветви деревьев в роняющем капли тумане казались угольными
штрихами на сером холсте.
Рассвет обнажил все плачевные последствия минувшей ночи. И
Ботари, и Эстергази были выпачканы с ног до головы, щеки их
заросли щетиной. Ботари, отдав свой китель Грегору, остался в
рубашке; расстегнутый ворот придавал ему сходство с приговоренным
к смерти, которого ведут на эшафот. Парадный мундир графа Петера
выдержал испытание сравнительно неплохо, но сам граф -небритый, с
воспаленными глазами - сильно смахивал на бродягу. Себя Корделия
чувствовала настоящей развалиной: влажные космы вместо прически,
первые попавшиеся старые тряпки и домашние тапочки.
"Могло быть и хуже. Я ведь могла остаться беременной. А
теперь по крайней мере если я умру, то умру одна".
Но можно ли считать, что маленький Майлз сейчас в большей
безопасности? Что его не найдут в репликаторе на полке в
засекреченной лаборатории Ваагена и Генри? Пока остается хоть
капля надежды, она будет неустанно молить Бога.
"Господи, сделай так, чтобы эти барраярские ублюдки оставили
моего мальчика в покое!_
Начался зигзагообразный спуск по бесконечному склону. Лошади
фыркали, упрямились, то и дело спотыкаясь о камни и коряги. На дне
неглубокого ущелья пришлось сделать привал. Здесь протекал мутный
ручей, и все - люди и животные - утолили жажду. Эстергази ослабил
подпруги, почесывая лошадей под сбруей, а они толкали его мордами,
обнюхивая пустые карманы в надежде на какое-нибудь лакомство.
Эстергази шепотом просил у них прощения:
- Ну-ну, Роза, вечером отдохнешь. Еще немного, несколько
часов.
Это была куда более подробная информация, чем то, что
сообщили Корделии.
Граф оставил лошадей на попечение Ботари и куда-то ушел в
сопровождении Эстергази. Грегор проснулся и, решив заняться чем-
нибудь полезным, начал кормить лошадей, предлагая им то горсть
листьев, то пучок травы. Но животные упорно отказывались от
угощения. Они привыкли к овсу, и подножный корм их не привлекал.
- Что задумал граф? - спросила Корделия у Ботари.
Тот пожал плечами:
- Пытается установить связь с кем-то из своих знакомых. Так
у нас дальше дело не пойдет.
Кивок в неопределенном направлении означал, видимо, их
ночные скитания.
С этим Корделия не могла не согласиться. Она лежала,
прислушиваясь, не раздастся ли шум флайеров, но слышала только
журчание ручейка, которому вторило бурчание ее пустого желудка.
Один раз она вскочила, чтобы не дать Грегору попробовать какие-то
весьма зловещего вида ягоды.
- Нельзя!
- Но лошади это ели, - запротестовал император.
Корделия содрогнулась, живо представив себе последствия
отравления в нынешней обстановке.
- Знаешь, какое первое правило для всех участников Бетанских
астроэкспедиций? Ни в коем случае нельзя брать в рот неизвестные
вещи, пока их не проверили в лаборатории. А кроме того, не следует
подносить их к глазам, ко рту и к слизистым оболочкам.
Грегор тут же бессознательно потер нос и глаза. Корделия
вздохнула и снова села. Грегор принялся бросать камешки в лужи.
Час спустя вернулся Эстергази.
- Идемте.
На этот раз они вели лошадей в поводу: верный, признак того,
что впереди крутой подъем. Карабкаясь вверх, Корделия исцарапала
все руки. Через кряж, снова вниз, потом опять вверх - и они вышли
на широкую просеку.
- Где мы? - спросила Корделия.
- Дорога к перевалу Эми, - сообщил Эстергази.
- Это - дорога? - в ужасе пробормотала Корделия. Чуть
поодаль стоял Петер, а с ним - еще один старик, державший поводья
крепкой пегой лошадки. Лошадь была ухожена гораздо лучше, чем ее
хозяин. Ее шерсть лоснилась, а грива была тщательно расчесана.
Правда, копыта оказались, мокрыми и темными, а брюхо было заляпано
свежей грязью. Вдобавок к старому кавалерийскому седлу, такому же,
как на лошади Петера, на пегую были навьючены четыре большие
седельные сумки - пара впереди и пара сзади - и скатка.
Старик, такой же небритый, как граф Петер, был облачен в
мундир имперской почтовой службы - некогда голубой, а теперь
серый. Наряд дополняли черная рубашка от полевой формы, древняя
пара брюк от парадной зеленой, высокие кавалерийские сапоги той же
