униженно молчал.
Фухе объявил, что есть два способа избавления Дюмона.
Первый. Повесить шефа полиции на виселице за котелок. При этом с
помощью смазки из меда, излишнего веса и укусов пчел Дюмон выскочит из
него за минуту.
Второй. Нагреть котелок паяльной лампой до красного свечения, при
этом он расширится, и любимый начальник сможет с легкостью освободиться из
плена.
Заведующая складом Мадлен заявила, что не даст бензина для этих
дурацких экспериментов с огнем.
Дюмон с радостью с ней согласился. Но тут его, видимо, снова укусила
пчела, и его ликование по поводу пытки огнем было несколько омрачено.
Дюмон вздрогнул, завыл и стал слезно просить Фухе лично его повесить.
Комиссар потребовал занести все сказанное в протокол, чтобы в
дальнейшем, при непредвиденном повороте событий, он никак не пострадал.
Дюмону все сказанное не понравилось, и он завел было песню про личную
ответственность и высокие моральные... Но тут в котелок на запах меда
залетел шершень, и все обитатели улья, включая шефа полиции, стали его
выгонять.
В понедельник в Австралии пронесся ураган, и всех крокодилов и
сумчатых крыс-опоссумов забросило на Северный полюс.
6. КРЕКЕРЫ, МАРЦИПАНЫ И РАБИНОВИЧИ
Несмотря на страшную засуху, могильные камни на кладбище в Антарктиде
не треснули, а что касается хомяков, то их численность резко сократилась в
связи с увеличением закупочных цен на зерно.
Заместитель шефа полиции Ларри Лардок не обманул ожиданий сотрудников
и благополучно скончался. Его так и хоронили с медалями и орденами на
груди и утюгом фирмы "Ямаха" в голове. Гроб изготовили бесплатно на
радостях представители уголовного мира и торжественно вручили Дюмону.
Дюмон, не разобравшись, стал скандалить, что он-де не позволит издеваться
над шефом поголовной полиции посредством дарения ему гроба, даже если тот
бесплатный!
Габриэля Алекса судили за непреднамеренное убийство, но его друг
Фердинанд Фухе подключил все свои связи, и процесс затянулся. На
заключительном слушании дела, когда мнения присяжных разделились примерно
поровну, Фухе нанес обвинению сокрушительный удар. Оказалось, что Ларри
Лардок незадолго до смерти взял у Габриэля Алекса взаймы на три кружки
пива, о чем имелась его расписка, и отдавать категорически отказался.
Приняв во внимание это обстоятельство, присяжные единогласно заявили,
что убийство Лардока в таком случае является чуть ли не обязательным
следствием займа, а уж судить за такое - это слишком.
Алекса оправдали.
Он тут же, не вставая со скамьи подсудимых, заявил репортерам, что
подаст аппеляцию.
- Ну зачем тебе, дураку, аппеляция?! - возмущался Фухе. - Живи и
радуйся!
- Все подают! - угрюмо стоял на своем Алекс. - А я что, хуже?
Дюмона по его просьбе повесили, но наспех и неумело, так как штатного
палача давно уволили из-за дефицита городского бюджета.
Дюмон, конечно, сорвался. По традиции котелок намылили, и он
соскользнул. При падении шеф сломал ногу и на время забыл о пчелах. Второй
раз вешать уже нельзя, это все знали.
К тому же у шефа полиции очень не вовремя заныл больной зуб, и он
промаялся две ночи без сна. Когда боль стала совсем невыносимой, он
заставил себя показаться врачу. Ему сделали рентген и сказали, что зуб
нужно удалять.
Дюмон с радостью согласился. Он имел в виду, что сначала снимут
котелок, за те же деньги. Но дантист заявил, что, во-первых, некуда давать
наркоз, а, во-вторых, через дырочку в кастрюле рвать зуб невозможно: щипцы
не пролезут. Наконец, при осмотре дантиста укусила пчела, и он включил это
в счет за лечение.
Дюмон был в отчаянии, несмотря на то, что врач посоветовал давать
обезболивающее через дырочку в котелке, пока что-нибудь не придумают.
Срочно была организована планерка в управлении поголовной полиции. На
повестке дня стояли два вопроса.
Первый: как вырвать зуб Дюмону.
Второй: как освободить его же от пчел и проклятого горшка.
По первому вопросу выступил Фухе. Он предложил просунуть в дырочку
крепкую нитку, привязать там ее к зубу и как следует дернуть тягачом. При
этом, кстати, может слететь и котелок.
Дюмону это не понравилось, и он прогудел изнутри, что если зуб не
пролезет в дырку, оторвется голова вместе с котелком.
Фухе ответил, что это его не касается, и пусть Дюмон, если хочет,
подыхает в своем улье. А он, видите ли, может посоветовать, как выгнать
пчел.
Пункс, который немного укрепил здоровье и присутствовал на планерке,
сразу же спросил:
- Как?
Фухе сказал, что есть у него на примете небольшой стотонный пресс, и
если им несколько раз хорошо врезать по кастрюле, то пчелы не выдержат
шума и уберутся. А если к тому же кастрюля сплющится, то шеф сможет
вернуться в родной коллектив.
Пулон тоже приполз на собрание и сказал, что от грохота, наверняка,
пострадают уши начальства.
Фухе парировал этот выпад. Он заявил, что пускай Дюмон замажет свои
драгоценные уши воском из сот, благо далеко ходить не надо.
Пункс сообщил, что если не рассчитать точно силу удара, может
пострадать прическа шефа.
Шеф полиции завопил из кастрюли, как резаный, что они все измываются
над начальством и что он им всем задаст по первое число.
Тут пришла Мадлен с паяльной лампой. Она сказала, что ей это все уже
надоело. Все дорожки в управлении закапаны медом, а все мужики -
тупоголовые ослы. А она вот сама все сделает. Затем она заправила лампу и
схватила шефа за ноги. Дюмон сильно кричал.
Кастрюля раскалилась. Первыми не выдержали пчелы. Потом Дюмон
вырвался и заметался по комнате в поисках воды. Фухе подставил ему ножку.
Начальство стало падать, зацепилось кастрюлей за собственный костыль и,
наконец, освободилось из плена.
Мадлен стала макать голову многострадального шефа в ведро с водой и
оттирать ее тряпкой. Дюмон даже не пискнул. Он широко улыбался и хотел
любить всех.
Габриэля Алекса по его же просьбе снова судили и припаяли на этот раз
пять лет омоложения до трех лет. Оказалось, что расписка Лардока о займе
денег была фальшивой.
На Канарских островах зимой опять не шел снег, а пингвины, которых
ураганом занесло в Австралию, заболели чумкой.
Алексей БУГАЙ
ДОЛГИЙ ЯЩИК, или ФУХЕ В КОНДРАШКА-СИТИ
1. ВЕТЕРАН
Синие тучи, плотные и тяжелые, низко висели над вокзалом города, в
который прибыл комиссар Фухе. Удалившись от дел, спасаясь от одиночества,
комиссар усмотрел в путешествиях попытку убежать от реальности, от того
печального факта, что более молодые и менее бескорыстные сотрудники
поголовной полиции давно оттеснили заслуженного ветерана на задний план, и
этот план был таким задним, что Фухе быстро уменьшался в размерах,
тускнел, терял авторитет и, наконец, напрочь исчез со сцены.
Комиссар посмотрел на здание вокзала, на фасаде которого значилось:
"Кондрашка-Сити". Его взгляд заскользил по непомерно громоздким вокзальным
часам, исполненным в виде среза пивной бочки, по причудливым лепным
карнизам, украшенным затейливой резьбой и диковинными цацками, - они,
видимо, воплощали невменяемость архитектора и внушали подозрение, что тот
хитростью выбрался из окрашенного желтой краской дома и сразу же после
окончания работы был водворен обратно дюжими санитарами.
Первые капли начинающегося ливня гулко ударили по металлическим
крышам автопогрузчиков, и, набирая силу, дождь зачертил косыми строчками,
пронизывая быстро надвигающуюся мглу. Наступал безрадостный вечер.
Капли, стекая по непромокаемому плащу комиссара, собирались в струйки
и бодро сбегали к его ботинкам некрасивых размеров, образуя вполне
приличную лужу. Размышления комиссара о бренности всего сущего были
прерваны пронзительными возгласами.
- Тафай-тафай! - кричал кто-то с неожиданно ярким немецким акцентом.
- Тафай-тафай!
В надвигающихся сумерках Фухе различил силуэты двух грузчиков,
торопливо семенящих по платформе. Подпустив поближе наиболее проворного из
них, Фухе в сердцах дал ему пинка, вздохнул и с удовлетворением отметил,
что грузчик оторвался от земли и, пролетев метра два, ткнулся носом в
мокрый асфальт. Эх! В былые времена пинка Фухе переживали единицы,
оставаясь до конца своих дней беспомощными калеками.
Второй грузчик, торопливо переваливаясь, ковылял прочь, слегка
приволакивая одну ногу. Комиссар запустил в него булыжником и тоскливо
побрел искать пристанища на ночь.
В гостинице "Ячменная" номеров не было.
Администратор участливо разводил руками, заверял, что ничем не может
помочь, возможно, через неделю...
Фухе молча перегнулся через конторку и коротким рывком стащил
бездельника с насеста. Администратор беспомощно болтался в воздухе, смешно
загребая ножками. Подержав его таким манером с минуту, комиссар отпустил
должностное лицо и протянул руку за ключом.
- Помогите, - жалобно пропищал администратор, нашаривая трясущейся
рукой кнопку вызова полиции.
- Бог поможет! - утешил его комиссар и, не найдя на панели ключа (все
номера действительно были заняты) неторопливо удалился в сторону коридора,
тяжело переступая по ковру грязными ботинками.
Навалившись плечом на дверь первого попавшегося в коридоре номера, он
без долгих церемоний вышвырнул из теплой постели благообразного
старичка-профессора и плюхнулся спать, не потрудившись снять ни плащ, ни
ботинки.
2. ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛИТРОВ
Жиденькое серое утро застало комиссара в постели. В последнее время,
удалившись от дел, Фухе давал себе поблажки. Он полежал часов до девяти,
снял плащ, разулся, принял душ, побрился и, усевшись с сигарой в кресло,
задрал ноги на камин. Блаженно попыхивая сигарой, он по телефону заказал
свежие газеты и завтрак в номер. Когда все заказанное принесли, Фухе
взашей вытолкал коридорного, наспех позавтракал, посмотрел утренние газеты
и впал в уныние. Уголовная фауна города была представлена всего одним
представителем птичьего царства. Это был болтливый попугай мэра доктора
Гиббинса, а весь его криминал заключался в том, что, наслушавшись
всяческой белиберды в мэрии, он как-то устроил пресс-конференцию стаду
полоумных, падких до сенсаций идиотов, называющих себя журналистами.
Попугай Джейк отличался не только исключительной памятью, но и изрядным
чувством юмора, благодаря которому из его клюва вырывались истины на таком
языке, который неведом даже ломовым извозчикам. Пресс-конференция повлекла
за собой страшный скандал, а чрезмерная тяга одного из журналистов к
протокольной достоверности привела к детали, над которой хохотал весь
город и его густонаселенные окрестности. Этот ученый павиан с авторучкой
удосужился нацарапать фразу, заканчивавшуюся словами: "...разъяснил нам
представитель мэрии и почистил клюв о прутья клетки."
Комиссар отложил газету, сунул окурок в сахарницу, плюнул в окно и
стал собираться на прогулку. Спускаясь по лестнице, Фухе увидел краем
глаза, что администратор гостиницы заметив его проворно юркнул под стойку,
а давешний старикашка-профессор угодливо ему поклонился.
"Ну вот, - подумал комиссар, - в этом городе меня еще признают!"
На улице было влажно после прошедшего накануне дождя. Повсюду
сверкали небесной голубизной титанические лужи. В их зеркале отражался
город со всеми его достоинствами и недостатками, однако Кондрашка-Сити
