Кто-то проиграл поединок.
Дак побежала вперед на податливых, хлипких ножках - голенькая и це-
леустремленная..
Воздух в долине был словно профильтрованное сквозь горы вино. Небо -
вызывающе голубого цвета; в полдень оно накалится добела, ночью вспухнет
багрово-черным синяком с оспинами болезненно мерцающих звезд.
Мир Сима напоминал залив с приливами и отливами. Температурная волна
то нахлынет в буйном всплеске, то схлынет. Сейчас в заливе было тихо,
прохладно, и все живое стремилось к поверхности.
Звонкий смех! Звучит где-то вдалеке... Но как же так? Неужели комуто
из его племени может быть до смеха? Надо будет потом попытаться выяс-
нить, в чем дело.
Внезапно в долине забурлили краски. Пробужденные неистовой утренней
зарей, в самых неожиданных местах выглядывали растения. Прямо на глазах
распускались цветы. Вот по голой скале ползут бледно-зеленые нити. А че-
рез несколько секунд между листиками уже ворочаются зрелые плоды. Пере-
дав Сима матери, отец принялся собирать недолговечный урожай. Алые, си-
ние, желтые плоды попадали в висящий у него на поясе меховой мешок. Мать
жевала молодую сочную зелень, пихала ее в рот Симу.
Его восприятия были отточены до предела. Он жадно впитывал знания.
Любовь, брак, нравы, гнев, жалость, ярость, эгоизм, оттенки и тонкости,
реальность и рефлексия - он на ходу осмысливал эти понятия. Одно подво-
дило к другому. Вид колышущихся зеленых растений так подействовал на Си-
ма, что разум его пришел в смятение и стал кружиться, подобно гироскопу,
ища равновесия в мире, где недостаток времени принуждал, не дожидаясь
объяснений, самому исследовать и толковать. Пища, расходясь по организ-
му, помогла ему разобраться в собственном строении и в таких вещах, как
энергия и движение. Словно птенец, вылупляющийся из яйца. Сим представ-
лял собой почти законченную систему, полностью развитую и вооруженную
необходимым знанием. Он был обязан этим наследственности и готовым обра-
зам, телепатически передаваемым каждому разуму, всякому дыханию. Удиви-
тельное, окрыляющее свойство!
Вместе - мать, отец и двое детей - они шли, обоняя запахи, глядя,
как птицы проносятся над долиной, и вдруг отец сказал:
- Помнишь?
Как это - "помнишь?" Разве вообще можно забыть что-то за те семь
дней, что они прожили! Муж и жена обменялись взглядом.
- Неужели это было всего три дня назад? - Она вздрогнула и закрыла
глаза, сосредотачиваясь. - Даже не верится. Ах, как это несправедливо...
Она всхлипнула, потом провела по лицу рукой и прикусила запекшуюся
губу. Ветер теребил ее седые волосы.
- Теперь моя очередь плакать. Час назад плакал ты!
- Час... Половина жизни.
- Пошли. - Она потянула мужа за руку. - Пойдем, осмотрим все, ведь
больше не придется.
- Через несколько минут взойдет солнце, - ответил старик. - Пора
возвращаться.
- Еще только минуточку, - умоляла женщина.
- Солнце застигнет нас.
- Ну и пусть застигнет меня!
- Что ты такое говоришь!
- Ничего я не говорю, ровным счетом ничего, - рыдала женщина.
Вот-вот должно было появиться солнце. Зелень в долине начала жухнуть.
Родился обжигающий ветер. Вдалеке, где на скальные бастионы уже обруши-
лись солнечные стрелы, искажая черты могучих каменных личин, срывались
лавины - будто спадали мантии.
- Дак! - позвал отец.
Девочка откликнулась и побежала по горячим плитам долины, и волосы
ее развевались, как черный флаг. С полными пригоршнями зеленых плодов
она присоединилась к своим.
Солнце оторочило пламенем край неба, воздух всколыхнулся и наполнил-
ся свистом.
Люди пещерного племени обратились в бегство, на ходу крича и подби-
рая споткнувшихся ребятишек, унося в свои глубокие норы охапки зелени и
плодов. В несколько мгновений долина опустела, если не считать забытого
кем-то малыша. Он бежал по гладким плитам, но у него было совсем мало
силенок, бежать оставалось еще столько же, а вниз по скалам уже катился
могучий жаркий вал.
Цветы сгорали, обращаясь в пепел; травы втягивались в трещины, слов-
но обжегшиеся змеи. Ветер, подобный дыханию домны, подхватывал цветочные
семена, и они сыпались в трещины и расселины, чтобы на закате опять про-
расти, и дать цветы и семена, и снова пожухнуть.
Отец Сима смотрел, как по дну долины вдалеке бежит одинокий ребенок.
Сам он, его жена, Дак и Сим были надежно укрыты в устье пещеры.
- Не добежит, - сказал отец. - Не смотри туда, мать. Такие вещи луч-
ше не видеть.
И они отвернулись. Все, кроме Сима. Он заметил вдали какой-то метал-
лический блеск. Сердце отчаянно забилось в груди, в глазах все расплы-
лось. Далеко-далеко, на самой вершине небольшой горы источало слепящие
блики металлическое семя. Словно исполнилась одна из грез той поры, ког-
да Сим еще лежал во чреве матери! Там, на горе, целое, невредимое, ме-
таллическое зернышко из космоса! Его будущее! Его надежда на спасение!
Вот куда он отправится через два-три дня, когда - трудно себе предста-
вить - будет взрослым мужчиной! Будто поток расплавленной лавы, солнце
хлынуло в долину. Бегущий ребенок вскрикнул, солнце настигло его, и крик
оборвался. С трудом волоча ноги, как-то вдруг постарев, мать Сима пошла
по туннелю. Остановилась... Протянула руку вверх и обломила две сосуль-
ки, последние из намерзших за ночь. Одну подала мужу, другую оставила
себе.
- Выпьем последний раз. За тебя, за детей.
- За тебя. - Он кивком указал на нее. - За детей. Они подняли со-
сульки. Тепло растопило лед, и капли освежили их пересохшие рты.
Целый день раскаленное солнце извергалось в долину. Сим этого не ви-
дел, но о мощи дневного пламени он хорошо мог судить по ярким картинам в
сознании родителей. Вязкий свет просачивался в пещеры, выжигая все на
своем пути, но глубоко не проникал. От него было светло и расходилось
приятное тепло.
Сим пытался отогнать от родителей наступающую старость, но, сколько
ни напрягал разум, призывая себе на помощь образы, на глазах у него они
превращались в мумии. Старость съедала отца, будто кислота. "Скоро со
мной будет то же самое", - в ужасе думал Сим.
Сам он рос стремительно, буквально чувствуя, как в организме проис-
ходит обмен веществ. Каждую минуту его кормили, он без конца что-то же-
вал, что-то глотал. Образы, процессы начали связываться в его уме с оп-
ределяющими их словами. Одним из таких слов было "любовь". Для Сима в
нем крылось не отвлеченное понятие, а некий процесс, легкое дыхание, за-
пах утренней свежести, трепет сердца, мягкий изгиб руки, на которой он
лежал, наклоненное над ним лицо матери. Сначала он видел то или иное
действие, потом в сознании матери искал и находил нужное слово. Гортань
готовилась к речи. Жизнь стремительно, неумолимо увлекала его навстречу
вечному забвению.
Сим чувствовал, как растут его ногти, как развиваются клетки, отрас-
тают волосы, увеличиваются в размерах кости и сухожилия, разрастается
мягкое, бледное восковое вещество мозга. При рождении чистый и гладкий,
будто кружок льда, уже секундой позже мозг его, словно от удара камня,
покрылся сеткой миллионов борозд и извилин, обозначающих мысли и откры-
тия.
Сестренка Дак то прибегала, то убегала вместе с другими тепличными
детьми и безостановочно что-то уписывала. Мать ничего не ела, у нее не
было аппетита, а глаза будто заткало паутиной.
- Закат, - произнес, наконец, отец. День кончился. Смеркалось, пос-
лышалось завывание ветра. Мать встала.
- Хочу еще раз увидеть внешний мир... Только раз... Трясясь, она
устремила вперед невидящий взгляд. Глаза отца были закрыты, он лежал
подле стены.
- Не могу встать, - еле слышно прошептал он. - Не могу.
- Дак! - прохрипела мать, и дочь подбежала к ней, - Держи. Она пере-
дала дочери Сима.
- Береги Сима, Дак, корми его, заботься о нем. Последнее ласковое
прикосновение материнской руки... Дак молча прижала Сима к себе, ее
большие влажные глаза зелено поблескивали.
- Ступай, - сказала мать. - Вынеси его на волю в час заката. Весели-
тесь. Собирайте пищу, ешьте. Играйте.
Не оглядываясь назад, Дак пошла к выходу. Сим изогнулся у нее на ру-
ках, глядя через плечо сестры потрясенными, неверящими глазами. У него
вырвался крик, и губы каким-то образом сложились, дав выход первому в
его жизни слову:
- Почему?.. Он увидел, как оторопела мать.
- Ребенок заговорил!
- Ага, - отозвался отец. - Ты расслышала, что он сказал?
- Расслышала, - тихо сказала мать.
Шатаясь, она медленно добрела до отца и легла рядом с ним. Последний
раз Сим видел, какого родители передвигаются.
Ночь наступила и минула, и начался второй день. Всех умерших за ночь
отнесли на вершину невысокого холма. Траурное шествие было долгим: много
тел.
Дак шла вместе со всеми, ведя за руку ковыляющего кое-как Сима. Он
научился ходить за час до рассвета.
С холма Сим снова увидел вдали металлическое зернышко. Но больше
никто туда не смотрел и никто о нем не говорил. Почему? Может быть, есть
на то причина? Может быть, это мираж? Почему они не бегут туда? Не мо-
лятся на это зернышко? Почему не попробуют добраться до него и улететь в
космос?
Отзвучали траурные речи. Тела положили в ряд на открытом месте, где
солнце через несколько минут их кремирует.
Затем все повернули обратно и ринулись вниз по склону, спеша исполь-
зовать немногие минутки свободы - побегать, поиграть, посмеяться на воз-
духе, пахнущем свежестью.
Дак и Сим, щебеча, будто птицы, добывали себе пищу среди скал и де-
лились друг с другом тем, что успели узнать. Ему шел второй день, ей -
третий. Обоих подхлестывал бурный темп их скоротечной жизни. Сейчас она
повернулась к ним еще одной гранью.
Из-за скал наверху, держа в сжатых кулаках острые камни и каменные
ножи, выскочило полсотни молодых мужчин. С криками они помчались к невы-
сокой черной гряде скальных зубцов вдалеке.
"Война!" - отдалось в мозгу Сима. Новая мысль оглушила его, потряс-
ла. Эти люди побежали сражаться и убивать других людей, что живут там,
среди черных скал.
Но почему? Зачем сражаться и убивать - разве жизнь и без того не че-
ресчур коротка? От далекого гула схватки ему стало не по себе.
- Почему, Дак, почему?
Дак не знала. Может быть, они поймут завтра. Сейчас надо есть - есть
для поддержания сил и жизни. Дак напоминала ящеричку, вечно что-то нащу-
пывающую языком, вечно голодную.
Кругом повсюду сновали бледные ребятишки. Один мальчуган юркнул,
словно жучок, вверх по склону, сшиб Сима с ног и прямо перед носом у не-
го схватил соблазнительную красную ягоду, которую тот нашел под высту-
пом.
Прежде чем Сим успел встать, мальчуган уже управился с добычей. Сим
набросился на него, они вместе упали и покатились вниз причудливым ком-
ком, пока Дак, визжа, не разняла их.
У Сима сочилась кровь из ссадин. Какая-то часть его сознания, глядя
как бы со стороны, говорила: "Это не годится. Дети не должны так посту-
пать. Это плохо!" Дак шлепками прогнала маленького разбойника.
- Уходи отсюда! - крикнула она. - Как тебя звать, безобразник?
- Кайон! - смеясь, ответил мальчуган. - Кайон, Кайон, Кайон! Сим
смотрел на него со всей свирепостью, какую могло выразить его маленькое
юное лицо. Он задыхался: перед ним был враг. Как будто Сим давно дожи-
дался, чтобы враждебное начало воплотилось не только в окружающей среде,
но и в каком-то человеке. Его сознание уже постигло обвалы, зной, холод,
скоротечность жизни, но это все было связано со средой, с окружающим ми-
ром - неистовые, бессознательные проявления неодушевленной природы, по-
рожденные гравитацией и излучением. А тут в лице этого наглого Кайона он
познал врага мыслящего! Отбежав в сторонку, Кайон остановился и ехидно
прокричал:
