РЭИ БРЭДБЕРИ
ЛЕД И ПЛАМЯ
Ночью родился Сим. Он лежал, хныкал, на холодных камнях пещеры.
Кровь толчками пробегала по его телу тысячу раз в минуту. Он рос на гла-
зах.
Мать лихорадочно совала ему в рот еду. Кошмар, именуемый жизнью, на-
чался. Как только он родился, глаза его наполнились тревогой, которую
сменил безотчетный, но оттого не менее сильный, непреходящий страх. Он
подавился едой и расплакался. Озираясь кругом, он ничего не видел.
Все тонуло в густой мгле. Постепенно она растаяла. Проступили очер-
тания пещеры. Возник человек с видом безумным, диким, ужасным. Человек с
умирающим лицом. Старый, высушенный ветрами, обожженный зноем, будто
кирпич. Съежившись в дальнем углу, сверкая белками скошенных глаз, он
слушал, как далекий ветер завывает над скованной стужей ночной планетой.
Не сводя глаз с мужчины, поминутно вздрагивая, мать кормила сына
плодами, скальной травой, собранными у провалов сосульками. Он ел и рос
все больше и больше.
Мужчина в углу пещеры был его отец! На его лице жили еще только гла-
за. В иссохших руках он держал грубое каменное рубило, его нижняя че-
люсть тупо, бессильно отвисла.
Позади отца Сим увидел стариков, которые сидели в уходящем в глубь
горы туннеле. У него на глазах они начали умирать.
Пещера наполнилась предсмертными криками. Старики таяли, словно вос-
ковые фигуры, провалившиеся щеки обтягивали острые скулы, обнажались зу-
бы. Только что лица их были живыми, подвижными, гладкими, как бывает в
зрелом возрасте. И вот теперь плоть высыхает, истлевает. Сим заметался
на руках у матери. Она крепко стиснула его.
- Ну, ну, - успокаивала она его тихо, озабоченно поглядывая на отца
- не потревожил ли его шум.
Быстро прошлепали по камню босые ноги, отец Сима бегом пересек пеще-
ру. Мать Сима закричала. Сим почувствовал, как его вырвали у нее из рук.
Он упал на камни и покатился с визгом, напрягая свои новенькие, влажные
легкие!
Над ним вдруг появилось иссеченное морщинами лицо отца и занесенный
для удара нож. Совсем как в одном из тех кошмаров, которые преследовали
его еще во чреве матери. В течение нескольких ослепительных, невыносимых
секунд в мозгу Сима мелькали вопросы. Нож висел в воздухе, готовый его
вот-вот погубить. А в новенькой головенке Сима девятым валом всколыхну-
лась мысль о жизни в этой пещере, об умирающих людях, об увядании и бе-
зумии. Как мог он это осмыслить? Новорожденный младенец! Может ли ново-
рожденный вообще думать, видеть, понимать, осмысливать? Нет. Тут что-то
не так! Это невозможно. Но вот же это происходит с ним. Прошел всего ка-
кой-нибудь час, как он начал жить. А в следующий миг, возможно, умрет!
Мать бросилась на спину отца и оттолкнула в сторону руку с оружием.
- Дай мне убить его! - крикнул отец, дыша прерывисто, хрипло. - За-
чем ему жить?
- Нет, нет! - твердила мать, и тщедушное старое тело ее повисло на
широченной спине отца, а руки силились отнять у него нож. - Пусть живет!
Может быть, его жизнь сложится по-другому! Может быть, он проживет доль-
ше нашего и останется молодым!
Отец упал на спину подле каменной люльки. Лежа рядом с ним. Сим уви-
дел в люльке чью-то фигурку. Маленькая девочка тихо ела, поднося еду ко
рту тонкими ручками. Его сестра.
Мать вырвала нож из крепко стиснутых пальцев мужа и встала, рыдая и
приглаживая свои всклокоченные седые волосы. Губы ее подергивались.
- Убью! - сказала она, злобно глядя вниз на мужа. - Не трогай моих
детей.
Старик вяло, уныло сплюнул и безучастно посмотрел на девочку в ка-
менной люльке.
- Одна восьмая ее жизни уже прошла, - проговорил он, тяжело дыша. -
А она об этом даже не знает. К чему все это?
На глазах у Сима его мать начала преображаться, становясь похожей на
смятый ветром клуб дыма. Худое, костлявое лицо растворилось в лабиринте
морщин. Подкошенная мукой, она села подле него, трясясь и прижимая нож к
своим высохшим грудям. Как и старики в туннеле, она тоже старилась,
смерть наступала на нее.
Сим тихо плакал. Куда ни погляди, его со всех сторон окружал ужас.
Мысли Сима ощутили встречный ток еще чьего-то сознания. Он инстинктивно
посмотрел на каменную люльку и наткнулся на взгляд своей сестры Дак. Два
разума соприкоснулись, будто шарящие пальцы. Сим позволил себе рассла-
биться. Ум его начинал постигать. Отец вздохнул, закрыл веками свои зе-
леные глаза.
- Корми ребенка, - в изнеможении сказал он. - Торопись. Скоро расс-
вет, а сегодня последний день нашей жизни, женщина. Корми его. Пусть
растет.
Сим притих, и сквозь завесу страха в его сознание начали просачи-
ваться картины.
Эта планета, на которой он родился, была первой от солнца. Ночи на
ней обжигали морозом, дни были словно языки пламени. Буйный, неистовый
мир. Люди жили в недрах горы, спасаясь от невообразимой стужи ночей и
огнедышащих дней. Только на рассвете и на закате воздух ласкал легкие
дыханием цветов, и в эту пору пещерный народ выносил своих детей на во-
лю, в голую каменную долину. На рассвете лед таял, обращаясь в ручьи и
речушки, на закате пламя остывало и гасло. И пока держалась умеренная,
терпимая температура, люди торопились жить, бегали, игра - ли, любили,
вырвавшись из пещерного плена. Вся жизнь на планете вдруг расцветала.
Стремительно тянулись вверх растения, в небе брошенными камнями проноси-
лись птицы. Мелкие четвероногие лихорадочно сновали между скал; все
стремилось приурочить свой жизненный срок к этой быстротечной поре.
Невыносимая планета! Сим понял это в первые же часы после своего
рождения, когда в нем заговорила наследственная память. Вся его жизнь
пройдет в пещерах, и только два часа в день он будет видеть волю. В этих
наполненных воздухом каменных руслах он будет говорить, говорить с людь-
ми своего племени, без перерыва для сна будет думать, думать, будет гре-
зить, лежа на спине, но не спать. И вся его жизнь продлится ровно восемь
дней. Какая жестокая мысль! Восемь дней. Восемь коротких дней. Невероят-
но, невозможно, но это так. Еще во чреве матери далекий голос наследс-
твенной памяти говорил Симу, что он стремительно формируется, развивает-
ся и скоро появится на свет.
Рождение мгновенно, как взмах ножа. Детство пролетает стремительно.
Юношество - будто зарница. Возмужание - сон, зрелость - миф, старость -
суровая быстротечная реальность, смерть - скорая неотвратимость.
Пройдет восемь дней, и он будет вот такой же полуслепой, дряхлый,
умирающий, как его отец, который сейчас так подавленно глядит на свою
жену и детей.
Этот день - одна восьмая часть всей его жизни! Надо с толком исполь-
зовать каждую секунду. Надо усвоить знания, заложенные в мозгу родите-
лей. Потому что через несколько часов они будут мертвы.
Какая страшная несправедливость! Неужели жизнь так скоротечна? Или
не грезилась ему в предродовом бытии долгая жизнь, не представлялись
вместо раскаленных камней волны зеленой листвы и мягкий климат? Но раз
ему все это виделось, значит, в основе грез должна быть истина? Как же
ему искать и обрести долгую жизнь? Где? Как выполнить такую огромную и
тяжелую задачу в восемь коротких, быстротекущих дней? И как его племя
очутилось в таких условиях? Вдруг, словно нажали какую-то кнопку, в моз-
гу его возникла картина. Металлические семена, принесенные через космос
ветром с далекой зеленой планеты, борясь с длинными языками пламени, па-
дают на поверхность этого безотрадного мира... Из разбитых корпусов вы-
бираются мужчины и женщины...
Когда?.. Давно. Десять тысяч дней назад. Оставшиеся в живых укрылись
от солнца в недрах гор. Пламя, лед и бурные потоки стерли следы крушения
огромных металлических семян. А люди оказались словно на наковальне под
могучим молотом, который принялся их преображать. Солнечная радиация
пропитала их плоть. Пульс участился - двести, пятьсот, тысяча ударов в
минуту! Кожа стала плотнее, изменилась кровь. Старость надвигалась мол-
ниеносно. Дети рождались в пещерах. Круговорот жизни непрерывно ускорял-
ся. И люди, застрявшие после аварии на чужой планете, прожили, подобно
всем здешним животным, только одну неделю, причем дети их были обречены
на такую же участь.
"Так вот в чем заключается жизнь", - подумал Сим. Не сказал про се-
бя, ведь он не знал еще слов, мыслил образами, воспоминаниями из далеко-
го прошлого, так уж было устроено его сознание, наделенное своего рода
телепатией, проникающей сквозь плоть, и камень, и металл. На какой-то
ступени нового развития у его племени возник дар телепатии и образова-
лась наследственная память - единственное благо, единственная надежда в
этом царстве ужаса. "Итак, - думал Сим, - я - пятитысячный в долгом ряду
никчемных сыновей. Что я могу сделать, чтобы меня через восемь дней не
настигла смерть? Есть ли какой-нибудь выход?" Глаза его расширились: в
сознании возникла новая картина. За этой долиной с ее нагромождением
скал на небольшой горе лежит целое, невредимое металлическое семя - ко-
рабль, не тронутый ни ржавчиной, ни обвалами. Заброшенный корабль,
единственный из всей флотилии, который не разбился, не сломался, он до
сих пор пригоден для полета. Но до него так далеко... И никого внутри,
кто бы мог помочь. Пусть так, корабль на далекой горе будет его предназ-
начением. Ведь только этот корабль может его спасти. Новая картина...
Глубоко в недрах горы в полном уединении работает горстка ученых. К
ним он должен пойти, когда вырастет и наберется ума. Их мысли тоже пог-
лощены мечтой о спасении - мечтой о долгой жизни, о зеленых долинах без
зноя и стужи. Они тоже, томясь надеждой, глядят на далекий корабль на
горе, на удивительный металл, которому не страшны ни коррозия, ни время.
Скалы глухо застонали.
Отец Сима поднял иссеченное морщинами безжизненное лицо. - Рассвета-
ет, - сказал он.
Утро расслабило могучие мускулы гранитной толщи. Наступил час обва-
лов.
Гулкое эхо туннелей подхватило звук бегущих босых ног. Взрослые, де-
ти с нетерпеливыми, жаждущими глазами торопились наружу, где занимался
день. Сим услышал вдали глухой рокот, потом крик, сменившийся тишиной. В
долину низвергались обвалы. Камни срывались с места, и если путь вниз по
склону начинала одна огромная глыба, то по дну долины рассыпались тысячи
осколков и раскаленных трением картечин. Каждое утро каменный ливень
уносил по меньшей мере одну жертву. Скальное племя бросало вызов обва-
лам. Поединок со стихиями вносил еще больше остроты в их и без того
опасную, бурную и скоротечную жизнь.
Сим почувствовал, как руки отца резко поднимают его и несут к выходу
из туннеля - туда, откуда просачивался свет. Глаза отца пылали безумием.
Сим не мог пошевельнуться. Он догадывался, что сейчас произойдет. Неся
на руках маленькую Дак, за отцом спешила мать.
- Постой! Осторожно! - крикнула она мужу. Высоко на горе что-то ко-
лыхнулось, стронулось.
- Пошли! - прорычал отец и выскочил наружу. Сверху на них обрушился
камнепад!
С нарастающей быстротой сменялись в голове Сима восприятия - рушащи-
еся громады, пыль, сотрясение... Пронзительно вскрикнула мать. Их кача-
ло, трясло.
Еще один шаг - и они под открытым небом. За спиной у них продолжало
грохотать. У входа в пещеру, где схоронились мать и Лак, выросла груда
обломков.
Рев лавины перешел в шуршание струйки песка. Отец Сима разразился
хохотом.
- Проскочили! Клянусь небом! Проскочили живьем! Он презрительно гля-
нул на скалы и плюнул. Мать выбралась через обломки наружу вместе с Дак
и принялась бранить отца.
- Болван! Ты мог убить Сима!
- Еще не поздно, - огрызнулся он.
Сим не слушал их перепалки. Он смотрел будто завороженный на облом-
ки, завалившие вход в соседнюю пещеру. Там из-под груды камня, впитыва-
ясь в землю, бежала струйка крови. И все, больше ничего не видно...
