лекой страны, что он с трудом попытался вспомнить ее очертания на карте.
- Завтра жду твоих предложений по программе.
... Вернувшись в Москву, они засели за перекройку учебного курса. Пе-
ресчитали, перелопатили, отвели побольше часов на боевые темы, такие как
разведка в заданном районе, в городе, организация засады, налета. В об-
щем, готовились учить слушателей тому, что надо на войне.
Пролетели недели подготовки и поступила команда: отобрать людей для
"Зенита". Такое условное наименование получило подразделение.
Приехал генерал, он был немногословен. Повторил то, что уже знал каж-
дый, и в заключение разговора спросил, кто не готов к выполнению спецза-
дания. Зал не шелохнулся.
- Значит, все готовы! - подвел итог представитель руководства КГБ.
Однако у Бояринова и его кафедры было свое мнение. Сформировав ман-
датную комиссию и рассмотрев каждого слушателя, взвесив все "за" и "про-
тив", они отвели десять кандидатур.
Тогда впервые в своей жизни Набоков увидел, как плачет мужчина, офи-
цер, сотрудник КГБ.
Его отвели, потому что посчитали психологически не готовым к возмож-
ным боевым нагрузкам.
Все десятеро атаковали кабинет Бояринова с раннего утра, просили,
умоляли, доказывали, но начальник кафедры был непреклонен. За некоторых
пытались просить преподаватели, восприняв неприступность Григория Ивано-
вича как излишнюю строгость или даже упрямство.
Пройдут считанные месяцы, и жизнь преподаст жестокий урок, подтвердив
правоту Бояринова.
Случилось так, что первый состав "Зенита" закончил командировку в
сентябре. Началась постепенная замена. Однако людей не хватало и решили
пренебречь выводами бояриновской комиссии. Рассудили так: мол, чего про-
севать, отбирать - все офицеры КГБ, не один раз проверены в деле. И на
второй заход в состав группы были включены сотрудники, отведенные "ман-
даткой". Они и оказались в самом пекле - на штурме дворца Амина. Двое из
них погибли, гретий тяжело ранен и умер по дороге в Союз. Четвертый по-
пал в Афганистан позже и тоже получил тяжелое ранение.
Совпадение? Вряд ли. Говорят, полковник Бояринов хорошо разбирался в
людях. Стоило ли посылать тех офицеров в пламя войны? Нет, конечно. На-
верно, нашлось бы для них дело и дома. Но все это станет известно позже,
когда уже и Григория Ивановича не будет в живых.
А в июле 1979 года "Зенит-1" убыл в Афганистан. Возглавил группу кан-
дидат военных наук, доцент, полковник Григорий Иванович Бояринов. Возв-
ратился он оттуда в сентябре. Тогда же у них с Набоковым состоялся обс-
тоятельный разговор и Анатолий Алексеевич сказал, что готов поехать на
смену начальнику кафедры. И даже пожаловался, мол, преподаватели и помо-
ложе уже съездили, а он все никак.
Бояринов усмехнется и по-отечески положит ему ладонь на плечо:
- Не спеши, Толя. Чует моя душа - Афганистана нам надолго хватит.
Горько это звучит, но боюсь, что надолго. И грустно добавит:
- Поверь мне, старику...
Сотни советских и зарубежных журналистов и исследователей пытались
найти ответ на вопрос, который действительно волнует мир до сих пор -
как Бабрак Кармаль из Чехословакии попал в Кабул? У кого только ни пыта-
лись выведать этот секрет - у советских дипломатов, генералов, партийных
и правительственных деятелей... Наверное, многие из них и рады бы расс-
казать, да нечего. И для них стремительное перемещение афганского лидера
из страны в страну оставалось и остается тайной.
Ну а сам Бабрак? Неужто за эти годы, особенно когда он был смещен со
всех партийных и государственных постов и жил в Советском Союзе, не наш-
лось человека, который бы попытался выведать сокровенное?
Пытались. И неоднократно. Задавали вопрос напрямую, что называется, в
лоб, самому Бабраку Кармалю. Вот один из диалогов:
БАБРАК: Какой бы дорогой я ни вернулся домой, это была воля моей пар-
тии...
Корр.: И все же, как это оказалось исполненным технически - ваше
возвращение?
БАБРАК: Конечно, я не мог проехать через Пакистан или Иран. Оставался
один путь: через Москву и Ташкент. Как летел и на чем - это уже детали,
в которые я не хотел бы вдаваться.
Бывший афганский лидер сказал правду - его путь действительно лежал
через Москву и Ташкент. Что же касается деталей, то рассказать о них чи-
тателям хотелось бы как можно подробнее.
...Декабрь семьдесят девятого выдался в Москве слякотным и мокрым.
Восемь бойцов группы "А" во главе с Валентином Ивановичем Шергиным, под-
нятые утром по тревоге, на автобусе подъезжали к зданию Первого главного
управления (ПГУ) КГБ. "Пазик", шлепая шинами, словно галошами, подкатил
к центральному выходу.
- Ого! Смотри-ка, ребята, как встречают! - удивился Изотов. Ребята
прильнули к окнам: на стоянке их ждали три черных "Волги". Тут же из ма-
шины вышли двое в штатском и направились к автобусу. Шергин спрыгнул с
подножки, доложил о прибытии.
- Занимайте места, - поступила команда, и "альфовцы" расселись по ма-
шинам.
"Волги" резво взяли с места. Мелькали знакомые москорские улицы. Хо-
зяева, которые сидели за старшего в каждой машине, молчали, как-то по
особому заинтересованно разглядывая пробегающие за окном картины. Помал-
кивали и гости: в таких случаях расспрашивать не принято.
Машины устремились по дороге из Москвы. Поворот, другой - и уже вдоль
бетонки серый голый лес, бесснежный, угрюмый. Повертелись еще с полчаса
и уткнулись в ворота. За небольшим забором уютная дачка, чисто выметен-
ные дорожки, кучки пожухлых листьев под деревьями, оставшиеся как память
о прошедшей осени.
Их проводили в дом. В одной из комнат за столом сидел толстый мужчи-
на, шумно прихлебывал чай из блюдечка. Познакомились. Фамилия и имя муж-
чины не говорили ровным счетом ничего: Борис Чичерин. Чувствовалось, что
этот толстяк добрый и радушный человек. Он тут же пригласил всех к сто-
лу, угостил чаем, бутербродами. От улыбки Чичерина стало как-то спокой-
нее, ушло напряжение, в котором с самого утра находились бойцы группы
"А". Ведь никто и словом не обмолвился, зачем их подняли по тревоге,
вызвали в Первое главное управление, отвезли в подмосковный лес. Остава-
лось только теряться в догадках.
Ждать пришлось недолго. Появился представитель руководства Первого
главка, поздоровался и в нескольких словах объяснил задачу: охранять лю-
дей, которые будут им представлены. Охранять днем и ночью, беречь пуще
собственной головы.
И добавил после паузы: "Это большие люди, о которых пока не знает и
не должен знать мир".
Мир и вправду еще не знал опальных, бежавших от гнева Амина, Ватанд-
жара, Анахиту, Нура. Редко кто слышал за пределами Афганистана и о Баб-
раке Кармале, хотя он был соратником Тараки, одним из создателей НДПА,
секретарем ЦК, а с 1976 года послом в Чехословакии.
Впервые увидели их и бойцы группы "А". Трое мужчин и женщина вошли в
комнату, остановились. На полшага впереди оказался человек с темным,
словно загоревшим до черноты лицом, с большим горбатым носом, с черными,
как маслины, глазами. Был он широк в кости, плотен телом. Одет в евро-
пейский, отменно сшитый костюм.
Борис Чичерин представил гостя: - Бабрак Кармаль!
Непривычное словосочетание. Изотов повторил про себя имя и фамилию
афганца: как бы не забыть, не дай Бог.
- А это Нур Ахмад Нур, - назвал Чичерин следующего, стоявшего за спи-
ной Бабрака высокого, почти лысого, но еще молодого мужчину. - Он учился
у нас, знает русский язык.
Нур смущенно кивнул, соглашаясь, и узкая щеточка седых усов над верх-
ней губой, обозначила слегка заметную улыбку.
- Анахита, - продолжал Чичерин, указывая чуть заметным движением руки
на смуглую женщину с темной косой, уложенной вокруг головы. Она, как
Бабрак и Нур, была в европейском костюме. Надо сказать, что никто не за-
метил улыбки или тени смущения на ее лице. Чувствовалось, что Анахита
горда и своенравна. Борис потом объяснил: она из богатой семьи, получила
хорошее образование, всегда оставалась ярым приверженцем и самым предан-
ным другом Бабрака. Когда его будут снимать со всех постов, Анахита, од-
на из немногих, встанет на защиту генсека.
Рядом с Анахитой - высокий, поджарый, в отличие от остальных, со
светлой кожей лица молодой человек. Смоляные волосы да черные усы выда-
вали в нем афганца, а строгого покроя френч - военного. Ватанджар дейс-
твительно оказался профессиональным военным, танкистом, героем Саурской
революции. Оказывается, его боевая машина и сейчас стоит на площади пе-
ред дворцом. Он в апреле 1978 года на своем танке возглавил ударный от-
ряд, двинувшийся из Пули-Чархи в город, и первым вступил в бой с нацио-
нальными гвардейцами, охранявшими президентский дворец.
А теперь - здесь, в Подмосковье, на секретной даче, подавленный и
растерянный.
Что там у них происходит, если секретари ЦК, герои, скрываются за ты-
сячи верст от дома? Называется, свершили революцию. Говорят, река Кабул
сегодня красна от человеческой крови. Неужели правда?..
- Вот, пожалуй, и все, - подвел итог представитель командования. -
Теперь распределитесь, кто за кого отвечает. Осваивайтесь. Ждите коман-
ды.
Для удобства общения и пущей секретности афганцам предложили назы-
ваться русскими именами.
- Вот Ватанджар, - взял на себя инициативу Чичерин. - Мухаммед Аслан.
К чему тут ближе - Миша, Саша?
- Саша! - сказал кто-то.
- Хорошо, значит, Саша.
И Борис заговорил на дари - гортанно, распевно, видимо, объясняя аф-
ганцам целесообразность присвоения русских псевдонимов. Те согласно за-
кивали. Дали всем русские имена и на том, собственно, закончили.
А все-таки непривычно было воспринимать клекот Чичерина, распевающего
незнакомые слова, видеть сверкающие искры в черных, глубоких глазах Баб-
рака, слышать тоненький, почти женский, голос танкиста Ватанджара. Как
дальше сложится судьба этих людей? Неспроста ведь они оказались на даче
ЛГУ, в лесу, под секретом. Каждому понятно, что неспроста.
Осваиваться долго не пришлось. Подали машины; опять голые, продрогшие
деревья за окном, продуваемый всеми ветрами аэродром. Так неласково про-
вожала их Москва. Но Ташкент встречал ярким, совсем не зимним солнцем,
теплом. Казалось, вот-вот у взлетной полосы пробьется, выстрелит тонким
лучиком зеленая трава. И вновь дача, только не скромный подмосковный до-
мик, а настоящий дворец в миниатюре. Дворец первого секретаря ЦК компар-
тии Узбекистана Рашидова.
Ужин со спиртным, на завтрак пять блюд на выбор, красавицы официантки
предупредительны, скромны. Ребята бродили по даче, удивлялись: живут же
люди. Шутили между собой, мол, поживем и мы когда-нибудь при коммунизме.
Однако коммунизма на их долю было отведено всего двое суток.
Новый маршрут пролегал над советско-афганской границей, над хребтами
Гиндукуша, и заканчивался в Афганистане, в Баграме. Здесь опальных ми-
нистров и их охранников ждала не шикарная вилла, а капониры, вырытые на
краю аэродрома.
Недолгой оказалась баграмская командировка для группы "А". 14 декабря
ужин прервал сигнал тревоги. Транспортный самолет без опознавательных
знаков был подан задней рампой почти вплотную к капонирам. Запущенные
двигатели не выключались. В облаке пыли и песка бойцы "Альфы" в срочном
порядке проводили на посадку Бабрака Кармаля, Анахиту, Ватанджара и Ну-
ра, погрузили их вещи, забросили собственное снаряжение.
Самолет взлетел и стал резко набирать высоту. В салоне стала ощущать-
ся нехватка кислорода, пассажиров пригласил к себе в кабину командир ко-
рабля.
Восемь бойцов группы "А", четверо афганцев, экипаж - в пилотской ста-
ло тесно. Все молчали. Никто не знал и не мог ответить, почему так спеш-
но покинули Баграм. Ясно было одно: что-то не сложилось, сорвалось. Куда
летят Бабрак и другие изгнанники родины, суждено ли им вновь когда-ни-
будь увидеть мудрые седые вершины Гиндукуша, редкие кишлаки, словно ста-
