ловек - преступник, один неверный шаг - и он утащит в преисподнюю десят-
ки людей. Но не родился же он таким. Неужто только теперь пришло время
выслушать этого парня, когда ни у него, ни у них, по существу, нет выбо-
ра. Кто они - те люди, которые били его ногами, поправ закон и мораль,
кто они, из года в год не принимавшие его в институт? Может, все обстоя-
ло и не совсем так, как он рассказывает, но почему же на его пути так и
не нашелся человек, который понял бы, выслушал, помог? И не нужен был бы
тротил.
И снова, неожиданно для всех, Власенко стал читать стихи. Хорошие бы-
ли стихи. Картофельников и сам когда-то в институте увлекался Шиллером.
Но никогда не думал, что услышит стихи здесь, в американском посольстве,
на лестнице, пребывая чуть ли не в роли заложника.
Вставайте ж, товарищи! Кони храпят,
И сердце ветрами продуто.
Веселье и молодость брагой кипят,
Ловите святые минуты,
Ставь жизнь свою на кон в игре боевой,
И жизнь сохранишь ты, и выигрыш - твой!
А с нижнего этажа знаками показывали: мол, время, время... Власенко
на уговоры не поддавался; правда, расчувствовался настолько, что предло-
жил выпить. В комнате у него стояла початая бутылка коньяка - то ли аме-
риканцы поднесли, то ли осталась от хозяев кабинета.
Ивон с ребятами отказался, и Власенко выбросил бутылку в окно. На
улице это не осталось незамеченным. Романов кивнул Голову:
- Смотри, Серега, бутылка вылетела. Давай-ка залезай, глянь в окно.
Голов подтянулся, встал на подоконник, осторожно заглянул в окно:
- Михалыч, вижу!
Романов доложил руководству. Поступила команда: когда Ивон с ребятами
оторвутся, ранить Власенко.
Но оторваться не так просто. Теперь уже по всему было видно: терро-
рист сам не сдастся. Однако стихи и душевная беседа, видимо, несколько
успокоили Власенко.
- Ладно, - сказал он, - вы мне понравились, ребята. Я не буду вас
взрывать.
Как говорят, и на том спасибо. Сотрудники группы "А" едва успели сбе-
жать вниз, как прозвучали выстрелы, а следом за ними взрыв. Раненый тер-
рорист выдернул чеку.
Сработала часть заряда, и все-таки взрыв был сильным, вынесло оконную
раму и металлическую решетку в окне.
Когда сотрудники во главе с Ивоном вновь вбежали в кабинет, Власенко
без чувств лежал на полу. Рядом горел диван. Они пытались сбить пламя.
Кто-то из американцев услужливо сунул в руки Картофельникова огнетуши-
тель. Михаил ожидал увидеть мощную струю пены, но огнетушитель лишь за-
шипел и на издыхании выплеснул пар. "Вот так Америка, - удивился он тог-
да, - совсем как у нас".
Впрочем, через несколько минут все было кончено. Власенко отправлен в
больницу на "скорой помощи". По дороге он скончался.
На следующий день Михаил Картофельников прочитал заметку в "Извести-
ях". Неизвестный автор Н. Волгин писал: "Кто же этот человек, поначалу
столь любезно принятый в американском посольстве? Это некий Власенко К.
М, не имеющий уже в течение длительного времени никаких определенных за-
нятий.
И вот с такими людьми якшаются представители американского посольст-
ва, неразборчивые и, прямо скажем, безответственные в своих связях".
Михаил вспомнил стихи Шиллера на гулкой лестничной клетке. Глаза тер-
рориста. Побелевший палец на кольце взрывного устройства.
Действительно, кто он, этот человек?
В октябре 1979 года группа "А" скромно отметила свое пятилетие. Она
участвовала в различных мероприятиях, привлекалась к оперативной дея-
тельности, но каких-либо "громких" дел на ее счету до сих пор не было.
Разве что сопровождение в Цюрих Буковского да освобождение посольства
США от Власенко. Но как-то не поворачивался язык назвать такие операции
настоящей боевой работой.
Пять лет для создания антитеррористической группы - много это или ма-
ло? Достигла ли профессиональной зрелости группа "А"? Вопрос, который
беспокоил и руководство Комитета госбезопасности, да и командование са-
мой группы. И никто не мог ответить на него.
Полковник Чарльз Беквит считал, что для создания "Дельты" понадобится
два года. После неудачной операции западногерманской ГСГ-9 на Олимпиа-
де-72, через пять лет, в Могадишо, при штурме самолета, захваченного
террористами те оказались нейтрализованными, причем без единой жертвы
среди заложников. И это были те же "коммандос", но на их тренировку ушло
пять лет.
Ровно столько же времени на подготовку отвела судьба и группе "А".
Теперь, как казалось, самое время заняться воздушным терроризмом, кото-
рый к концу 70-х годов прочно "прописался" на наших авиалиниях. Захваты
самолетов кончались, как правило, перестрелками, жертвами среди заложни-
ков и пассажиров. Становился очевидным разрыв между растущей профессио-
нализацией террористов и дилетантизмом милиции и сотрудников КГБ, кото-
рые занимались освобождением захваченных от случая к случаю, как гово-
рится, "когда грянет гром".
В 1978 году было совершено шесть попыток угона самолетов, в основном,
из южных аэропортов страны.
Террорист Афонин потребовал от экипажа изменить курс на Швецию. Полу-
чив отказ, одиннадцать раз выстрелил в дверь кабины и в переборки само-
лета. После посадки в Пярну его задержали.
Через час после взлета Ан-24 из Грозного пассажир Махаев из пистолета
ранил в ногу бортмеханика Рядченко и после посадки в Махачкале застре-
лился.
В 1979 году учащийся Вяншас, угрожая взрывом, пытался угнать Як-40 из
Симферополя в Турцию.
При попытках угона из Новокузнецка и Анадыря застрелены двое преступ-
ников.
Однако в 1979 году руководство страны вряд ли занимали проблемы борь-
бы с воздушным терроризмом. Внимание КГБ было приковано к южным грани-
цам. Впервые за многие десятилетия беспокоило "мягкое подбрюшье Союза".
Все чаще и чаще в секретных депешах дипломатов, в докладах резидентов
КГБ и ГРУ, в Генеральном штабе и, наконец, на Политбюро звучало прежде
не очень знакомое слово "Афганистан".
Пройдет совсем немного времени и наступит поистине трагический месяц
в жизни двух народов - декабрь 1979-го.
В последние дни этого месяца "Правда" опубликует "Обращение прави-
тельства Афганистана".
"Правительство ДРА, принимая во внимание расширяющееся вмешательство
и провокации внешних врагов Афганистана и с целью защиты завоеваний Ап-
рельской революции, территориальной целостности, национальной независи-
мости и поддержания мира и безопасности, основываясь на Договоре о друж-
бе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г., обратилось к
СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, мораль-
ной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правитель-
ство Демократической республики Афганистан ранее неоднократно обращалось
к правительству Советского Союза.
Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской сторо-
ны".
...Теперь нам кажется, что об афганской войне мы знаем все или почти
все.
Да, афганская война - это наша биография. Биография страны. И какая
бы она ни была - героическая, кровавая, позорная - такой теперь останет-
ся навсегда.
Война более многозначна, чем мир. Для одних - это подвиг, мужество,
героизм, для других - позор, кровь, смерти тысяч ни в чем не повинных
людей.
Будем же правдивы перед собой и историей, не станем смешивать святое
и грешное, низменное и высокое. Всего хватало на этой войне, как, впро-
чем, и на десятках других.
Люди боятся войны, проклинают ее и вновь воюют. Самое таинственное во
всем этом - начало. Как начинаются войны?
Нас отделяет более пятидесяти лет от 22 июня 1941 года, но мы до сих
пор исследуем причины ее возникновения, препарируем события, ищем ответ
на вечный вопрос: кто и как?.. Как же начиналась афганская война? Кто ее
начинал? Сегодня это уже доподлинно известно: десантники генерала Ивана
Рябченко, "мусульманский батальон" и две таинственные группы Комитета
госбезопасности под кодовым названиями "Зенит" и "Гром".
О "мусульманском батальоне" сказано достаточно, о десантниках написал
книгу сам Рябченко, а вот о группах "Зенит" и "Гром" неизвестно почти
ничего, за исключением разве что фамилий первых героев, да нелепых,
вздорных и зачастую грязных выдумок об их действиях на афганской земле.
Марк Урбан, автор книги "Война в Афганистане", на которую так часто
ссылаются в нашей печати, утверждает: "27 декабря... к вечеру, парашю-
тисты двинулись к центру Кабула. В 19.15 местного времени они вошли в
министерство внутренних дел и разоружили его сотрудников. Другая груп-
па... достигла дворца Дар-уль-аман".
Если бы так просто - пришли и разоружили. Нет, никто не складывал
оружия. Министерство было взято штурмом.
Что же касается "другой, группы", то десантники действительно достиг-
ли дворца и даже, в азарте боя перепутав своих с чужими, вступили в пе-
рестрелку с "мусульманским батальоном", переодетым в афганскую форму.
Но к тому времени дворец уже был захвачен. Кем? Группами "Гром" и
"Зенит".
"Гром" - это и есть, по существу, группа "А", "Зенит"... Впрочем, все
по порядку.
В "УАЗ" начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова на-
бился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на
другую. Пешком шагать не хотелось, ночь, темнота, лес, под ногами сыро.
Потому и решили - лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
"Гриша", как звали между собой начальника кафедры преподаватели, си-
дел впереди, на месте старшего машины. Ехали долго. "УАЗ" петлял в тем-
ноте лесными дорогами, выхватывая лучом фар то белые стволы берез у обо-
чины, то глухую черноту чащобы, то кустарник прямо на пути. Офицеры уже
поглядывали на часы: по времени должны были бы приехать.
- Заблудился Гриша, - шепнул чуть слышно кто-то из молодых преподава-
телей, - во, хохма будет...
- А ты сам на его место сядь, хохмач! - вступился за Бояринова дру-
гой.
И опять ночь, размытая дождями, едва приметная дорога. Бояринов, до
этого, казалось, дремавший, встряхнулся, наклонился к водителю:
- Потише, Вася. Сейчас будет маленький поворотик, ты прижмись к левой
стороне и тормозни на минутку.
- Что, Григорий Иванович, - пошутили в машине, - мину заложили?
Полковник не ответил. "УАЗ" притормозил, остановился. Бояринов открыл
дверцу, вгляделся в темноту, удовлетворенно вздохнул:
- Тут, моя птичка, тут, родимая, на гнезде сидит. Уже яйца отложила.
- И кивнул шоферу: - Трогай потихоньку, только не газуй. Спугнем.
Автомобиль качнулся и почти бесшумно пополз вперед. В салоне притих-
ли. Вот так Гриша! За поворотом выехали на знакомую опушку.
- Все, ребята, выгружайся, - сказал Бояринов, - третья учебная точка.
Как заказывали... А ты, Анатолий Алексеевич, посиди пока, - обратился он
к преподавателю кафедры Набокову, - дело есть.
Набоков смотрел, как, удивленно озираясь на Бояринова, вылезают из
"УАЗа" молодые преподаватели. Они считали, что Гриша заблудился. Невеж-
ды. Гриша не мог заблудиться. Гриша - бог в ориентировании, видит, будто
сова, в темноте. Лес, как книгу, наизусть читает.
Откуда это у него? С войны. Партизанил, воевал, командовал школой
снайперов, готовил диверсионные группы для заброски в тыл, сам не раз
летал за линию фронта.
- Толя! - Бояринов повернулся к Набокову. - Мы возвращаемся в Москву.
- То есть как - в Москву? А учения, Григорий Иванович? - Учения за-
кончатся без нас.
- Что-нибудь случилось?
- Как тебе сказать. - Бояринов замолчал, потер тыльной стороной ладо-
ни отросшую щетину. - Хотелось бы верить, что ничего серьезного не прои-
зошло. В общем, надо нам переделать учебную программу.
- Увеличить курс?
- Нет, сократить. Нынешний набор мы выпускаем не в августе, а в июне.
- А дальше?
- Спецзадание. Афганистан.
- Афганистан? - удивился Набоков. Столь неожиданно прозвучало имя да-
