Николай Васильевич достал из кармана носовой платок, разорвал попо-
лам, подмотал под наручники. Буковский чуть заметно усмехнулся:
- Я еще вчера понял, что вы не из милиции.
- То есть как - не из милиции? - пытался сыграть искреннее удивление
Берлев, окинув взглядом свою новую, с иголочки, милицейскую форму.
- Нет, - упрямо качнул головой Буковский, - воспитание другое. Эти за
пять лет со мной ни разу не поздоровались. А уж чтоб посочувствовать...
Голос его сорвался.
Они вышли в тюремный дворик, сели в "рафик". Берлев и Ивон рядом с
Буковским, Леденев и Коломеец - напротив. Теперь путь лежал в Чкаловс-
кое. По дороге забрали мать и сестру Буковского, потом племянника. Маль-
чик лежал в онкологическом отделении больницы, был тяжело болен, но дис-
сидент настаивал: племянник должен лететь с ними.
Разрешение получено, и бойцам группы "А" оставалось лишь исполнить
свою миссию: доставить Буковского в Цюрих, а оттуда забрать Корвалана.
Вылетели ближе к полудню. После пересечения границы Берлев снял с Бу-
ковского наручники, предложил перекусить.
Они сидели друг против друга, по существу, враги - бледный человек с
гипсовым мальчишеским лицом, всю жизнь посвятивший борьбе с государс-
твом, которое всю жизнь защищал Берлев.
Что он знал об арестанте, которого сопровождал? Почти ничего. Разве
только, что тот просидел по тюрьмам двенадцать лет, что антисоветчик и
диссидент. Чего добивался Буковский, ради какой высокой цели променял
нормальную жизнь на лагерные нары? А может, она стоит того, его идея?
Никогда прежде не было у Николая Берлева сомнений: чему учили в шко-
ле, тому и верил, в армии - тоже верил. Дай как не верить: ему, простому
сельскому пареньку с Дона, довелось нести службу на посту N 1, у Мавзо-
лея Ленина и Сталина. В 59-м стоял, в 60-м. Каждый день офицеры твердили
о том, какая это высокая честь - охранять тела вождей. Но грянул 1961-й,
XXII съезд партии, и оказалось, что охранял он вовсе не вождя, а крова-
вого тирана. О, теперь на политзанятиях в их роте офицеры говорили сов-
сем другое!
И Берлев больше не верил. Не только офицерам, говорившим сначала од-
но, потом другое. Он не верил никому. Вспоминал, как в их карауле случи-
лось ЧП: кто-то из посетителей пронес и бросил в сталинский саркофаг бу-
лыжник. Нарушителя скрутили. Как ненавидел часовой, Николай Берлев того
человека, который посмел поднять руку на, как казалось тогда, святое! А
может, это был сын невинно расстрелянного или замученного в сталинских
лагерях?
Поэтому прежде, чем ненавидеть, он хотел понять. Правда, такое не
всегда удается. Помнится, когда пришло время перезахоронить Сталина, по-
разил его не мертвый тиран, для которого Николай с товарищами по роте
рыл могилу, а живой его соратник, Анастас Микоян. Тот отказался даже
войти в Мавзолей, проститься с вчерашним кумиром. Лишь махнул рукой.
Солдаты срезали маршальские погоны, золоченые пуговицы, сняли звезду Ге-
роя, вынесли труп и закопали. Не было ни дальних, ни близких родственни-
ков Сталина. Присутствовали комендант Мавзолея, дежурные офицеры, да вот
они - солдаты кремлевского полка. Той же ночью имя "Сталин" на Мавзолее
заложили плитой ДСП и закрепили клеенку, под цвет мавзолейного мрамора.
Теперь на плите читалось одно имя вместо привычных двух. Солдат отпусти-
ли в казарму.
Берлев тогда ворочался всю ночь: хотелось спать и никак не уснуть.
Опять привиделся Микоян, небрежный взмах руки, словно хоронили не чело-
века, с кем Анастас Иванович прошел революцию, гражданскую войну и до
самой смерти был рядом, а так, никому неизвестного бродягу. Неужто толь-
ко теперь у Микояна, как у двадцатилетнего сержанта Коли Берлева, откры-
лись глаза? Разве он раньше ничего не знал? Или знать не хотел, боялся?
Вот и сейчас Берлеву говорили, что Буковский просто псих, ненормаль-
ный. А завтра скажут наоборот, как тогда, в 61-м?
От раздумий его оторвал голос Ивона.
- Подлетаем, - сказал он, и в ту же секунду качнулся и вздыбился го-
ризонт огней за иллюминатором. Самолет заходил на посадку.
Не успели пилоты заглушить двигатели, как у трапа тормознула "скорая
помощь" - шикарный "мерседес", весь в мигающих огнях. С борта самолета
перенесли в машину больного мальчишку. "Мерседес" взвыл сиреной и рванул
на выезд из аэропорта.
Лайнер был окружен вооруженными швейцарскими полицейскими. Ивон при-
кинул: человек семьдесят, не меньше.
- Многовато что-то, Дмитрий, - наклонился он к Леденеву.
- Уважают, Роберт Петрович, - мрачно пошутил тот.
- Кого? Нас или Буковского?
Леденев не ответил: к самолету через летное поле приближался огромный
автомобиль. Такие машины приходилось видеть лишь в заграничном кино.
Сверкая черными сияющими боками, он резко затормозил.
- Ну вот и Корвалан, - сказал с облегчением Ивон, узнав среди поки-
нувших машину генерального секретаря и его жену. Теперь оставалось про-
водить Буковского. Однако тот отказался выходить из самолета.
- Это же американцы! Мы хотим в Швейцарию, а не в Америку. Я протес-
тую...
Корвалан с женой уже поднялся в самолет, в передний салон, а Буковс-
кий не соглашался покидать борт.
Внизу у трапа произошло замешательство: Корвалан в самолете, а Бу-
ковского нет. Люди, приехавшие в лимузине, выхватывают автоматы и окру-
жают Дмитрия Леденена: "Господин Буковский! Господин Буковский!"
Леденев отбивается, пытаясь жестами объяснить, что он не тот, за кого
его принимают.
Через командира корабля Ивон связывается с центром: Корвалана забра-
ли, а Буковский выходить не хочет, оба на борту, что делать? Говорят,
когда сообщили Андропову, он долго смеялся: опять "голоса" поднимут вой:
вероломный Кремль обманул доверчивых американцев.
Было приказано успокоить Буковского и передать, что все идет строго в
соответствии с договоренностью. Насилу удалось убедить. Наконец, он с
родственниками покинул борт самолета, блокада была снята, люди с оружием
исчезли. Поступил приказ: "На взлет!"
Командир экипажа сообщил: летим в Минск. Теперь заволновался Корва-
лан. Поначалу думали, что беспокойство связано с изменением маршрута,
оказалось, дело в другом. Советское руководство приняло решение: после
обмена в течение суток никаких заявлений не делать. Но Корвалан возра-
жал: "Как же так, исчез, а куда?" Доложили в Москву. Вскоре было дано
"добро" и Корвалан с борта самолета сделал заявление для печати.
В полете Берлев передал ему фотографию из журнала "Советский экран",
где генеральный секретарь был изображен в национальной одежде, попросил
автограф. Корвалан с удивлением рассматривал фото, потом написал нес-
колько слов для Николая Васильевича.
В Минске они доставили Корвалана по назначенному адресу и поездом
возвратились в столицу. На Белорусском вокзале их встречал генерал Бес-
частнов.
Особая палка КГБ. Секретно. Экз. ед.
"28 марта 1979 года в 14.30 неизвестный гражданин в сопровождении
второго секретаря посольства США Р. Прингла пришел в консульский отдел
посольства Соединенных Штатов Америки. Через 35 минут стало известно,
что проникший в посольство гражданин требует у американцев разрешения на
выезд в США, в случае отказа угрожает взорвать находящиеся у него 2 ки-
лограмма тола.
После переговоров с неизвестным официальные представители посольства
высказали просьбу сотрудникам охраны диппредставительств, чтобы они с
имеющегося согласия посла Туна любым способом убрали гражданина из по-
сольства. В 15.35 к зданию прибыли 5 сотрудников спецподразделения 7-го
управления КГБ."
...Террорист читал стихи. Левая рука его лежала на поясе, палец про-
дет в кольцо взрывного устройства. Сотрудник группы "А" Михаил Карто-
фельников видел, как побелел сустав, передавленный металлом, но преступ-
ник словно забыл о руке. Он самозабвенно, прикрыв припухшие веки, читал:
Язвы мира век не заживали:
Встарь был мрак - и мудрых убивали,
Ныне свет, а меньше ль палачей?
Пал Сократ от рук невежд суровых,
Пал Руссо... но от рабов Христовых
За порыв создать из них людей!
В иной обстановке могло показаться, что на лестничной клетке собра-
лось пятеро друзей. Обступили одного, а тот, увлеченный поэзией, радует
их прекрасными стихами. Увы, события были далеки от поэтической идиллии.
Любитель стихов - Юрий Власенко пришел в посольство США не на вечер
изящной словесности. Угрожая самодельным взрывным устройством, он требо-
вал самолет и крупную сумму денег. Хотел, чтобы его вывезли на посоль-
ском автобусе в аэропорт, где должен был ожидать готовый к отлету авиа-
лайнер.
Переговоры результатов не дали. Власенко запрещал к себе приближать-
ся, лишь вновь и вновь повторял свое требование.
Попытка выкурить его из посольства с помощью шашек со слезоточивым
газом тоже оказалась неудачной. То ли газ на него не действовал, то ли
перепутали расположение комнат на этаже и швыряли не в то окно. В общем,
сами наплакались вдоволь, а Власенко хоть бы что.
Решили пойти еще раз на переговоры. Долго прикидывали, что да как,
спорили. Как всегда в таких случаях, было много начальников, различных
команд, советов. Но советы - советами, а дело на контроле у председателя
комитета. Председатель торопил - надо было принимать решение.
У окна кабинета, где находился террорист, бессменно дежурили Михаил
Романов и Сергей Голов. Они надежно перекрыли, по существу, единственный
путь отхода террориста.
...Ивон назвал троих - Филимонова, Шестакова и Картофельникова. "Ты,
ты и ты-за мной!" Вчетвером они поднялись на нужный этаж.
- Эй, мужик! - играя под простачка, крикнул в открытую дверь Ивон, -
иди, поговорим...
- А ты кто такой? - на пороге стоял Власенко. Рубашка, свитер, поверх
свитера широкий самодельный пояс, в нем тротил: 2 килограмма. Запас
взрывчатки немалый, не дай Бог рванет - все они в одно мгновение покой-
ники.
Рука террориста на кольце. За всю их длинную беседу он ни на мгнове-
ние не снял руки с кольца.
- Вы откуда? - спросил Власенко.
- Да мы военные. Наша часть здесь, по-соседству, - ответил за всех
Ивон.
- Звание у вас какое?
- Звание? - удивленно переспросил заместитель начальника группы, -
старшина я, а ребята...
Двое представились сержантами, Картофельников - рядовым. Власенко ус-
мехнулся:
- Что ж с вами говорить, хлопцы. Вы же ничего не решаете... И вправ-
ду, стоит ли тратить время на старшину и сержантов? Вот так пассаж. По-
вернется сейчас и уйдет - и весь разговор. Однако Власенко не уходил. То
ли вполне миролюбивый простецкий вид армейских "сверхсрочников" подкупил
его, то ли нервы сдавали - поговорить захотелось, но он обратился к сто-
ящей четверке:
- А я-то думал, "митьки" набежали.
- Кто-кто? - переспросил Филимонов.
- Да "митьки", говорю, - милиция.
Он опустил голову, оглядел пояс, палец на кольце, потом медленно,
словно прощупывая, прошелся по ногам, добрался до лиц стоящих перед ним
людей.
- Если у меня туг ничего не получится, пойду и взорву "митьков".
- Да что ты, Юра, - сказал кто-то из группы. Власенко помолчал, глядя
в лицо возразившего, а потом спросил:
- Тебя били когда-нибудь в милиции?
- Нет...
- А меня били. Ногами. Как мяч футбольный, катали. Установилась тиши-
на. Ивон и его подчиненные понимали: их жизнь, безопасность посольства в
руках этого человека. Надо было раскачать парня, может, удастся угово-
рить сдать свою "игрушку".
Посочувствовали. Вместе поругали "митьков". Стали отоваривать, мол,
брось ты это дело, Юра. Пойдем, сядем как люди, выпьем, поговорим. Спро-
сили: тебе чего надо-то?
- Да ничего особенного, - загорелись глаза у Власенко, - учиться в
институте хочу, два раза поступал, и никак. Квартиру бы в Москве выхло-
потать.
Картофельников смотрел в сияющие глаза Власенко и думал: да, этот че-
