заговорил:
- Алан, я не уверен, что захочу уйти вместе со всеми.
Не отвечая, Бодкин извлек сигарету. Он зажег ее и принялся спокойно
курить, откинувшись в кресле.
- Знаете ли вы, где мы находимся? - спросил он после паузы. -
Название города?
Когда Керанс отрицательно покачал головой, Бодкин сказал:
- Это Лондон. Любопытно, что я здесь родился. Вчера я поплыл к
старому зданию университета и нашел лабораторию, в которой работал мой
отец. Мне было шесть лет, когда мы уехали отсюда, но я очень хорошо все
помню. В нескольких сотнях ярдов отсюда был планетарий, я был в нем на
одном сеансе, еще до того, как вышел из строя проектор. Большой купол
планетария до сих пор заметен, он в двадцати футах под водой. Похож на
огромную раковину. Интересно: когда я смотрю на купол сквозь толщу воды,
мое детство мне кажется совсем близким. По правде говоря, я почти совсем
забыл его - в моем возрасте и у вас будет множество других воспоминаний.
Когда мы уйдем отсюда, наша жизнь станет совсем кочевой, а ведь тут
единственный дом, который я когда-либо знал... - он внезапно замолчал и
выглядел бесконечно уставшим.
- Продолжайте, - ровно сказал Керанс.
6. ЗАТОПЛЕННОЕ СУДНО
Два человека быстро двигались по палубе, беззвучно ступая мягкими
подошвами по стальным плитам. Белое полуночное небо нависло над темной
поверхностью лагуны, в нем, как спящие галеоны, неподвижно стояли группы
кучевых облаков. Низкие звуки ночных джунглей стлались над водой; изредка
бормотала обезьяна или игуаны вскрикивали в своих гнездах в полузатонувших
зданиях. Мириады насекомых роились над водой, моментально исчезая, когда
волны бились о скошенные борта понтона, на котором была смонтирована
испытательная станция.
Один за другим Керанс освобождал швартовые, пользуясь тем, что качка
время от времени ослабляла натянутые тросы. Когда станция начала медленно
отодвигаться, он с беспокойством посмотрел на темный корпус базы.
Постепенно стали видны лопасти большого винта вертолета, привязанного на
верхней палубе базы, затем меньший хвостовой винт. Керанс выжидал, прежде
чем сбросить последний трос с ржавой причальной тумбы: он дождался сигнала
Бодкина с верхней палубы станции.
Натяжение троса усилилось, и Керансу потребовалось несколько минут,
чтобы сбросить последнюю петлю с выступа причальной тумбы; к счастью,
волна, поднявшая станцию, дала ему несколько дюймов слабины троса. Над
собой он слышал нетерпеливый шепот Бодкина; они медленно направлялись в
сторону лагуны, в которой был виден единственный огонек - это светилось
окно Беатрис. Наконец Керансу удалось сбросить последний конец - он снял
его с тумбы и опустил в темную воду в трех футах под собой. Некоторое
время он следил, как трос, разрезая воду, уходит к базе.
Освободившись от дополнительной тяжести - к тому же вертолет,
укрепленный не на середине палубы, отягощал один из концов базы - огромный
корпус отклонился от вертикали почти на пять градусов, затем постепенно
вновь обрел равновесие. В одной из кают загорелся свет, но через несколько
мгновений погас. Керанс схватил багор, лежавший рядом с ним на палубе, и
принялся осторожно отталкиваться. Интервал между базой и станцией
постепенно увеличивался, вначале он составлял двадцать ярдов, потом
пятьдесят. Низкая завеса тумана стояла над лагуной, вскоре они уже с
трудом различали место своей прежней стоянки.
Удерживая станцию в стороне от стоявших на берегу зданий, они вскоре
покрыли двести ярдов. Станция раздвигала своим корпусом растительность,
ветви папоротников прорывались в окна. Вскоре они остановились в небольшом
заливе площадью около ста квадратных футов.
Керанс перегнулся через перила, гладя сквозь темную воду на маленький
кинотеатр в двадцати футах под поверхностью воды, на плоской крыше
кинотеатра не было ни выходов лифта, ни пожарных кранов. Помахав Бодкину,
по-прежнему стоявшему на верхней палубе, Керанс пошел в лабораторию, мимо
сосудов с образцами и раковин для воды он спустился вниз, к понтону.
В основании понтона был лишь один запорный кран, и когда Керанс с
трудом отвернул его, мощная струя холодной пенящейся воды хлынула к его
ногам. К тому времени, когда он поднялся в лабораторию, чтобы в последний
раз осмотреть ее, вода уже достигла уровня лодыжек Керанса и разливалась
среди лабораторных столов и раковин. Керанс открыл клетку и выпустил в
окно обезьянку с хвостом, поросшим густой шерстью. Станция, как лифт,
медленно опускалась. Керанс, погружаясь в воду по пояс, добрался до
сходного трапа и поднялся на верхнюю палубу, где Бодкин возбужденно
смотрел на окна ближайшего здания, медленно вырисовывавшегося в тумане.
Спуск прекратился, когда верхняя палубы станции находилась в трех
футах над водой, ее плоское дно легло на крышу кинотеатра, с борта было
удобно перебираться в здание. Слышно было, как внизу, под водой, булькает
воздух, вырываясь из реторт и других сосудов, пенная струя поднималась из
затонувшего окна лаборатории, там стоял стол с какими-то реактивами.
Керанс следил, как пятна цвета индиго рассеиваются в воде, и думал о
большом полукруге таблиц и схем, скрывшихся под водой в лаборатории. В них
были записаны результаты многолетних наблюдений за изменениями животного и
растительного мира; уничтожение этих записей символизировало ту
неопределенность, в которую они погружались с Бодкиным. Они вступали в
новую фазу существования, и для руководства у них было только несколько
кустарным образом выработанных правил.
Керанс достал из пишущей машинки в своей каюте лист бумаги и крепко
приколол к двери камбуза. Бодкин добавил к этому посланию свою подпись,
затем они вдвоем вновь вышли на палубу и спустили на воду катамаран
Керанса.
Медленно гребя, они обогнули корпус станции, скользя по темной воде,
вскоре исчезли в черных тенях, скрывавших берега лагуны.
Порывы ветра от винта морщили воду в плавательном бассейне, чуть не
срывали навес, вертолет нырял и поднимался, как бы отыскивая место для
посадки. Керанс с улыбкой следил за ним сквозь пластмассовые стекла
гостиной, убежденный, что груда пустых бочек от горючего, нагроможденная
им и Бодкиным на крыше, убедит пилота не приземляться. Одна или две бочки
скатились с крыши во дворик и с плеском упали в воду, вертолет отлетел и
приблизился вновь более осторожно.
Пилот, сержант Дейли, развернул фюзеляж таким образом, что люк
вертолета оказался против окна гостиной, в люке показалась фигура Риггса,
он был без фуражки, двое солдат удерживали его за руки, не давая
вывалиться. Риггс что-то кричал в электрический мегафон.
Беатрис Дал подбежала к Керансу со своего наблюдательного пункта в
дальнем конце гостиной, прикрывая уши от рева вертолета.
- Роберт, он старается что-то сказать нам.
Керанс кивнул, но голос полковника совершенно заглушался шумом
вертолета. Риггс кончил, вертолет поднялся и полетел над лагуной, унеся с
собой шум и вибрацию.
Керанс обнял Беатрис за плечи, ощутив под пальцами ее гладкую кожу.
- Что ж, я догадываюсь, что он хотел нам сказать.
Они вышли во дворик и помахали Бодкину, который вышел из лифта и
принялся укреплять груду бочек. Под ними, на противоположном краю лагуны,
из воды выступала верхняя палуба затопленной испытательной станции, вокруг
которой кружились в водовороте сотни блокнотных листов. Стоя у перил,
Керанс указал на желтый корпус базы, пришвартованный к отелю "Риц" в
дальнем углу третьей лагуны.
После напрасной попытки поднять затонувшую станцию, Риггс, как и
планировалось, отплыл в двенадцать, послав катер к дому Беатрис, где, по
его предположению, находились оба биолога. Обнаружив, что лифт не
действует, его люди не смогли поднять на двадцать этажей, где на каждой
лестничной площадке было множество гнезд игуан. Тогда Риггс попытался
добраться до них на вертолете.
- Слава богу, он уходит, - сказала Беатрис. - Почему-то он всегда
раздражал меня.
- Вы показывали это очень явно. Удивляюсь, как он вообще не приказал
стрелять.
- Но, дорогой мой, он на самом деле несносен. Этот всегда гладко
выбритый подбородок, это ежедневное переодевание к ужину - абсолютная
неспособность приспосабливаться к обстановке.
- Риггс вполне нормален, - спокойно ответил Керанс. - Он жил так, как
привык. - Теперь, когда Риггс уходил, Керанс понял, как много держалось на
жизнерадостности и выдержке полковника. Без него моральное состояние
отряда быстро упало бы. Это напомнило Керансу, что теперь ему самому
придется заботиться о расположении духа своего маленького трио. Очевидно,
лидером придется быть ему: Бодкин слишком стар, Беатрис занята собой.
Керанс взглянул на часы с термометром, прикрепленные к запястью. Уже
три тридцать, но температура все еще около ста десяти градусов, солнце,
как кулак, бьет по коже. Они присоединились к Бодкину и вместе с ним пошли
в гостиную.
Резюмируя итоги совещания, прерванного прилетом вертолета, Керанс
сказал:
- В резервуаре на крыше у вас около тысячи галлонов, Беа, этого
достаточно на три месяца, или, скажем, на два, так как мы ожидаем, что
температура повысится, и я рекомендую вам закрыть остальные комнаты и жить
здесь. Она находится с северной стороны дворика, а надстройка на крыше
защитит вас от ливней, которые начнутся вскоре. Десять к одному, что они
сломают ставни и воздушные завесы в спальне. Как насчет еды, Алан?
Насколько хватит запасов в холодильнике?
Бодкин повернул лицо к нему с видом отвращения.
- Если не считать деликатесов, типа змеиных языков, там находится
главным образом первоклассное пиво. Если вы действительно захотите
напиться этими запасами, их хватит на шесть месяцев. Но я предпочитаю
игуан.
- Несомненно, игуаны предпочтут вас. Ну что ж, дела не так плохи.
Алан сможет жить на станции, пока уровень воды не поднимется, я
по-прежнему буду в отеле "Риц". Что еще?
Беатрис встала и направилась к бару.
- Да, дорогой. Кончайте. Вы начали говорить, как Риггс. Военные
манеры вам не идут.
Керанс шутливо отдал ей честь и отправился в противоположный конец
комнаты, к пейзажу Эрнста, а Бодкин в это время глядел через окно на
джунгли. Все более и более эти два пейзажа становились неотличимы друг от
друга, а в мозгу у каждого был и третий - из ночного кошмара. Они никогда
не обсуждали свои сны - этот призрачный общий мир, в котором они
двигались, как приведения с картин Дельво.
Беатрис уселась на диван спиной к нему, и Керанс вдруг отчетливо
осознал, что нынешнее единство их маленькой группы продержится недолго.
Беатрис была права: военные манеры ему не шли, он был слишком пассивной и
погруженной в себя личностью. Более важно, однако, что они вступали в
новую жизнь, где прежние привязанности и обязательства не имели никакого
смысла. Узы между ними будут слабеть, и первое свидетельство этого -
решение жить порознь. Хотя Керанс нуждался в Беатрис, тем не менее ее
личность мешала ему ощущать свою полную свободу. Каждый из них пойдет
отныне по джунглям времени своим путем. Хотя они и будут видеться время от
времени в лагунах или на испытательной станции, подлинные встречи возможны
теперь лишь во сне.
7. КАРНАВАЛ АЛЛИГАТОРОВ
Разорванная страшным шумом, разлетелась тишина раннего утра, и
тяжелый рев послышался за окнами отеля. С усилием Керанс извлек свое вялое
тело из постели, спотыкаясь о груду книг, разбросанных по полу. Он успел
