бересте были вырезаны ножом какие-то знаки. Владимирко накормил биарма.
Жена принесла кусок холста и разодрала его надвое. Биарму дали сапоги и
холст. Он переобулся в сухое и, приложив руку к сердцу, поблагодарил
хозяев. Он все заглядывал в лицо Владимирка, силясь угадать мысли
ватажного старосты. Владимирко задумчиво рассматривал рисунки на бересте.
Мало-помалу значение рисунков стало для него понятным.
Норманн стоял с мешочком денег в руках, биарм рядом с ним держал шкурку
песца - значит, норманны прибыли на торг. Следующие рисунки означали, что
после торга норманны, может быть, нападут на биармов. Владимирко знал
повадки викингов. Норманн держал в руке меч, биарм был с луком - выходит,
будет бой. А кто же этот четвертый человечек? Судя по топору, который был
в его руках, - ватажник, новгородец. Он должен быть рядом с биармом,
прийти к нему на помощь.
- Все понятно, - сказал Владимирко, свернув бересту. - Ваш старейшина
просит помочь ему в случае войны...
Биарм, видя, как взгляд Владимирка прояснился, радостно закивал и опять
залопотал по-своему. Владимирко похлопал его по плечу:
- Придем. Не оставим вас в беде! - он показал жестами, что новгородцы
непременно явятся на помощь.
Затем Владимирко взял острый охотничий нож и рядом с рисунком биармов стал
вырезывать свои фигурки.
Он вырезал новгородца и биарма рядом, со шкурками в руках, а за ними -
норманна с мешочком денег. Это означало, что и новгородцы и биармы будут
вместе на торге. А когда норманны после торга вздумают драться - об этом
говорила фигурка норманна с мечом, - то биармы возьмут в руки луки, а
новгородцы - топоры.
Закончив работу, Владимирко поправил повязку на голове и подал бересту
посланцу. Тот взял ее, посмотрел на фигурки и опять радостно закивал
головой и приложил руку к сердцу. Владимирко смотрел на него с улыбкой. Он
вдруг вспомнил что-то и радостно воскликнул:
- Погоди, парень, это ты подъехал к нам на лодке, когда мы торопились
домой на своей ладье?
Владимирко поднял руку с тремя растопыренными пальцами, потом загнул два.
Биарм радостно закивал и затыкал пальцем себе в грудь.
- Я тогда встретил вас на реке утром! - сказал он.
Это был Рейе.
Владимирко дал пареньку на дорогу харчей и проводил его за бревенчатый
острожек. Рейе шел, посматривая по сторонам на высокие, крепко срубленные
избы, на женщин в длинных сарафанах, которые несли от колодца воду на
коромыслах, похожих на луки.
В тот же день Рейе, пройдя около тридцати верст, вернулся домой и передал
ответ Владимирка Хальмару.
*
* *
Наступил тихий зоревой вечер. Вина лишь кое-где была подсинена рябью.
Полуночный ветер опустил свои крылья. И там, где небо взялось синей
хмарью, лесные люди увидели большой полосатый парус. Отблески заката
играли на нем. Красные полосы казались кровавыми, зловещими, а синие
напоминали о чужих, неведомых морях.
За полосатым парусом показался другой, поменьше, с изображением черного
морского орла. Драккары шли на веслах друг за другом. Можно было опустить
паруса - ветер очень слаб, - но викинги хотели, чтобы лесные люди увидели
их быстроходные корабли во всей красе.
Туре Хунд-Собака в голубом шелковом плаще неподвижно стоял на носу,
опираясь на меч, обшаривая берег прищуренными глазами. Туре догадывался,
что с берега за драккарами следят десятки биармов. Пусть жалкие лесные
людишки видят силу и могучесть викингов, богатых ярлов и купцов, сыновей
фиордов, знатных воинов и настоящих мужчин!
В конце пути, повеселев, викинги дружно и сильно взмахивали веслами, и
радужные брызги, подсвеченные зарей, вспыхивали возле черных смоленых
бортов драккаров, на которых поблескивали развешанные боевые щиты.
На носовую палубу поднялся Орвар. Он стал рядом с хозяином, сжав крепкой
рукой рукоять меча. На телохранителе Туре - боевые доспехи: рогатый шлем,
пластинчатая кольчуга, в левой руке овальный бронзовый щит.
Зоркий взгляд Туре приметил в камышах под берегом кожаные лодки. Викинг
уверился в том, что городище биармов ,близко. Он поднял над головой меч и
бросил его на палубу. Орвар снял шлем и также положил его рядом с мечом
Туре. Туда же он сложил и щит и меч. Затем Орвар поднял заранее
приготовленный шест, на котором была привязана заячья шкурка. Это должно
было означать намерения гостей: "Мы пришли сюда не воевать, а торговать.
Бояться нас не следует".
Биармы видели все это с берега, но никто из них не показывался. Они
выжидали.
Викинги вынули весла из весельных дыр и сложили их вдоль бортов. Опустился
полосатый парус. За борт упал якорь. Рядом с драккаром Хунда бросил якорь
корабль Карле.
Викинги повскакали с румов и с любопытством смотрели на незнакомый берег.
Потом они стали приводить в порядок свои корабли. Орвар ударил в гонг -
сигнал к ужину.
Ночью вверх и вниз по реке шныряли дозорные лодки викингов с вооруженными
моряками. На кораблях усталые команды рано легли спать.
По берегу, у городища Ой-Ял, крадучись и прячась за деревьями, до утра
ходили дозорные биармов, стерегли каждый шаг незваных гостей.
Глава тринадцатая
ДАРЫ НОРВЕЖСКОГО КОРОЛЯ
Едва занялась заря. Туре Хунд уже был на ногах: пришло время больших дел,
спать, нежиться на мягких шкурах некогда. К нему на корабль прибыл Карле,
и они стали готовиться к высадке на берег.
Туре знал обычаи лесных людей: без ведома старейшины торг не мог
состояться. Поэтому еще с вечера викинги приготовили дары Хальмару. Давний
обычай торговых людей. Отступать от него нельзя.
Туре Хунд взял кожаный мешок, принесенный Орваром, и вывалил его
содержимое на палубу. Тут было ожерелье из тонких, как ноготь, золотых
монет, ножной и ручной медные браслеты, стеклянные бусы, дюжина
металлических наконечников для стрел, две женские рубашки с глубоким
вырезом из тонкого полотна - на тот случай, если у старейшины окажется
жена, отрез сукна в десять локтей и норманский нарядный плащ из тонкой
шерсти с позолоченной пряжкой.
- Скажем ему, что все это послал король, - проговорил Туре. - Хватит этого?
- Вот еще несколько эртогов° серебра от нас с Гунстейном, - сказал Карле,
бросив в кучу мешочек с монетами. - Этого вполне хватит. Я и то думаю, что
жирно будет.
Туре вздохнул:
- Прошли времена, когда туземцы довольствовались какими-нибудь пустяками.
Они узнали снег тигля?, марку сукна? и, будь уверен, могут отличить
английскую шерсть от холста!
- Это верно. Туземцы стали корыстолюбивы, - сказал Карле. - Как бы не
продешевить на торге!
- Ничего! Мы свое возьмем. Я старейшине припас еще особый подарок. Я знаю
вкусы этих биармов, черт их побери!
Туре достал из кошелька бронзовую фигурку на витом шелковом шнурке.
Фигурка изображала медведя с поднятыми лапами и разинутой пастью.
- Амулет! - пояснил Туре. - Допустим, что он охраняет охотника в
рукопашной схватке со зверем. Таких медведей траллс Минор отливает сотнями
и продает по пять пеннингов? за штуку, - рассмеялся Туре. - Биармы очень
ценят амулеты.
- Будем ли брать с собой охрану? - спросил Карле.
- Возьмем десятка два викингов и оставим их на берегу. Если будет
опасность - протрубим в рог, и они прибегут на помощь.
- Успеешь ли протрубить? Скрутят - не опомнишься!
- Не посмеют! У нас на драккарах больше сотни воинов. Сотня викингов стоит
тысячи туземцев! Они это прекрасно знают. И потом они, кажется, редко
нападают первыми...
Орвар, уложив дары в мешок, крепко завязал его. Спустили две лодки и
поплыли к берегу.
____________________________
є ? р т о г (эре) - денежная единица у норманнов.
№ ?нег тигля - серебро.
I ?арка сукна - мера стоимостью в эртог серебра.
i ?еннинг - самая мелкая монета.
*
* *
С того времени, как появился парус, с берега в дом старейшины маленький,
юркий биарм Вадуга приносил одну за другой вести о норманнах:
- О старейшина! Они бросили мечи на палубу и подняли на шесте белого зайца!
- Они притихли. Ударил бубен. У них, наверное, ужин.
- Их лодки мутят воду вокруг кораблей. В лодках оружные нурманны.
- С зарей на корабль Собаки прибыл с другого корабля другой нурманн. Одет
богато. Видно, знатный человек.
- Они спустили две лодки, полные людей, и плывут к берегу!
Еще ночью Хальмар позвал старого мудреца и шамана Пукана. В хижину
неслышно вошел согбенный поджарый биарм с лысой головой и вислыми, как у
моржа, седыми усами. Под мышкой он принес три сухих можжевеловых полена и
одно с тремя сучками - осиновое. Пукан догадывался, зачем его позвал
старейшина, но мудрецу не пристало без нужды распускать язык, словно
собачий хвост, и он молча ждал у порога.
Хальмар сидел перед очагом на березовом чурбане. Он сказал Пукану:
- Я позвал тебя, чтобы ты разгадал мысли нурманнов. Будет литься кровь или
все обойдется миром?
- Чтобы ответить, старейшина, на твой вопрос, мне надо сесть к очагу, -
скромно промолвил мудрец.
Хальмар знаком пригласил Пукана сесть у огня.
Пукан уселся на скамью и положил на свои тощие острые колени принесенные с
собой дрова. Несколько минут он молчал и не сводил глаз с огня, пылавшего
в очаге, как будто силился там что-то разглядеть. Наконец лицо его
оживилось, усы вздрогнули, и он сказал шепотом:
- Прошу тебя, старейшина, молчать. Молчи, смотри и навостри ухо. Голубой
огонь показался. Пришло время звать дух предков.
Пукан взял железную кочергу и подгреб к краю очага горку угольев, дышавших
золотым огнем. Он подождал, когда пламя, исходящее от них, станет голубым.
Потом положил на уголья крест-накрест три можжевеловых полена, а сверху -
осиновое. Поленья вспыхнули неожиданно быстро дивным синим огнем. Пукан
словно не замечал жара. Он склонился близко к пламени и впился в него
острым взглядом. Хальмар тоже приблизил свое лицо к синему огню.
Пукан начал говорить, не сводя глаз с пламени:
- Смотри, старейшина, - точно сухая трава под ветром шелестел его голос. -
Вон, в синем пламени, маленький человек. Это дух предков. Он показывается
на мой зов...
Старейшина всматривался в синее пламя, но маленького человека не видел. Но
колдун приказал ему молчать, и Хальмар молчал.
- Дух предков! Добрый, всемогущий дух, - говорил Пукан. - Я обеспокоил
тебя. Прости меня и не обижайся. Мне надо ответить моему народу, зачем
пришли к нам Вик-Инг. Какое лихо привезли они на своих ладьях под
разбойными парусами?
Пукан умолк и, неотрывно глядя на пламя, прислушался. Хальмар застыл в
неподвижности. Потрескивали головни в очаге. Дым стлался под потолком и
уходил в трубу. И тут в хижине раздался тихий, совсем тихий голос:
- Они пришли торговать. Войны не будет. Но берегите Богиню Вод!.. Берегите
мать-Иомалу...
Голос умолк, и синее пламя сменилось алым. Пукан взял кочергу и осторожно
сдвинул обугленные можжевеловые поленья в середину очага. Он выпрямился и
вопросительно посмотрел на старейшину. Хальмар сказал:
- Я слышал.
- Все ли я сделал для тебя, старейшина? - спросил мудрец. - Могу ли я идти?
- Можешь идти. Спасибо. Иомала не забудет тебя...
Хальмар встал. Пукан тоже встал, поклонился и, как тень, исчез за дверью.
Хальмар опять сел перед очагом. Позади послышался шорох. Придерживаясь за
косяк двери, вошла Хальмиора. В длинной рубахе, худая, с распущенными
волосами, она еле стояла на ногах. Глаза ее горели сухим лихорадочным
огнем.
- Зачем поднялась? - спросил Хальмар. - Зачем делаешь себе худо?
- Я вижу тень заботы на твоем лице, - сказала жена. - Всю ночь хлопала
дверь, и к тебе ходили люди. Скажи мне, что за беда стучится в дом?
- Пришли нурманны.
- Нурманны? Вик-Инг? Что им надо в нашем краю?
- Они пришли торговать. Не думай об этом. Все обойдется. Это - забота
мужчин. Иди, лежи.
- Мне стало легче. Я хочу посидеть с тобой! - настойчиво говорила
Хальмиора.
- Скоро опять будут приходить люди. Не мешай. Давай, я отведу тебя.
Успокоив жену, Хальмар взял плошку со светильником и пошел в чулан с
