Она думала о том, где бы ей взять сотню куниц, чтобы отвязаться от
назойливого купца. Думала и не могла ничего придумать.
Глава пятая
ВЫНУЖДЕННАЯ СТОЯНКА
Мыс Нордкап давно был известен скандинавам и другим мореходам северных
широт как опасный поворотный пункт. Каждое судно хотело поскорее миновать
его, но не всегда это удавалось. Отвратительным местом назвал Нордкап
итальянец Петро Квирини. Викинг Отар ждал здесь попутного ветра несколько
дней. Уже позднее англичанин адмирал Виллоуби, огибая Нордкап, растерял
свои корабли в тумане. Судно адмирала восемь дней мотали по океану шквалы
и бури, и только чудом удалось англичанину достигнуть Колгуева.
На пятые сутки похода драккары Карле и Туре Хунда добрались до мыса и едва
обогнули его, паруса беспомощно обвисли - не стало попутного ветра.
Дальше путь лежал на восход солнца. Викинги не могли маневрировать
парусами, как это делали мореплаватели поздних времен: оснастка на
драккарах была прямая.
Суда на веслах зашли в укромную бухту и отдали якоря у пустынного
скалистого берега. Над утесами роились морские птицы. Белыми молниями
сновали над водой чайки, высматривая добычу. Скалы бросали на бухту
мрачную тень.
Идти на восток на веслах - значило измотать команду, сделаться добычей
туманов, непредвиденных бурь и затеряться в открытом океане.
Отправляясь в Бьярмаланд, викинги хорошо знали о трудностях плавания,
особенностях капризной погоды и коварных морских течениях. Они шли тропой,
проложенной их предками.
Став на якоря, викинги Карле и Туре Хунда отдыхали и отсыпались в ожидании
благоприятного ветра. Привыкшие к нелегкому морскому труду, они коротали
время за пустячными занятиями и развлечениями: играли в ножи, в кости,
рассказывали старинные истории о жизни и походах ярлов, бражничали. Руки
моряков, загрубевшие от жестких мозолей после непрерывной работы веслами,
скучали по делу. Заметно стали убывать запасы провианта.
Ветер упорно тянул с побережья, посвистывая в ущельях и проносясь над
головами мореплавателей в холодные просторы океана. Вечерами на льдистых
вершинах скал красным, зловещим пламенем вспыхивали отблески солнечных
лучей.
На корабле Туре Хунда в средней его части был раскинут большой шатер из
тюленьих кож. Края кож прикреплялись к бортам. Шатер защищал команду от
ветра и дождя. Было тесно. Викинги спали на тюках с товарами, на оленьих
шкурах между румами. Ночами ветер не проникал в шатер и под ним дышать
становилось нечем. Запах пота моряков, грязи, смолы и ворвани одурманивал
головы.
В малом шатре, в носу судна. Туре Хунд пировал со своим телохранителем и
советчиком Орваром. Орвар - викинг по крови. Его отец немало скитался по
морям с Рагнаром Кожаные Штаны. Высокий, крепко сложенный, с грубым лицом
и густой бородой до глаз, он был олицетворением силы и жестокости. Такие
люди и после смерти веками живут в сагах, в песнях скальдов. Одним ударом
меча Орвар мог в бою развалить противника от плеча до бедер.
Они лениво пили из рогов ячменную брагу, ели вяленую палтусину и кабаний
окорок. Потом оделись, выбрались из шатра.
Тень от скалы окутала драккар. О борта его слабо плескались волны. На
корме зажгли фонарь, и бледные отсветы играли на лицах вахтенных.
Хунд вошел в шатер для команды. Орвар большой черной тенью - за ним.
Тускло горела свеча в слюдяном фонаре. Викинги сидели на румах, на
раскинутых шкурах.
- Добрый вечер. Туре! - приветствовали они ярла.
- Здравствуй, славный викинг!
- Когда пойдем дальше?
- Уж не собираешься ли ты зимовать у мыса?
- Скоро на якорных канатах приживутся ракушки...
- Корабль днищем прирастет к стоянке!
- Что тебе обещает морской бог Ньярд?
Туре отвечал хмуро. Пропала охота шутить.
В середине шатра, под фонарем, сгрудились бородатые, неуклюжие на вид
люди. Они слушали кормчего Саксона, который был начинен всякими историями,
как бочонок соленой сельдью. Туре сел. Орвар примостился рядом с ним.
Саксон рассказывал спокойно, бесстрастно, слегка покачиваясь, как истый
скальд:
"...И вот отправились они на своем корабле на Восток. Экипажа у них было
двадцать четыре человека. Когда приплыли в Бьярмаланд, то пристали близ
пустынного леса, и назывался тот лес Винским. В лесу жили птицы и звери,
но не видно было поблизости ни одного человека. Побратимы сошли с корабля
и отправились путешествовать по глухим местам...
А команде велели ждать их целый месяц.
Ходили они по лесу и все искали бьярмов. Провизия кончилась, стали
стрелять разных животных и птиц. А когда подстрелить ничего не удавалось,
ели ягоды и сок деревьев.
Лес был непролазно густ, и платье на них скоро изодралось в клочья.
И вот, наконец, побратимы нашли хижину. У входа в нее мужчина, одетый в
шкуры, колол дрова. "Можно у тебя отдохнуть?" - спросили они. Мужчина
ответил: "Если вы люди не злые - ночуйте".
Они провели у него три дня. У мужчины была дочь. Молодая красивая девушка.
Она выдала Боси тайну бьярмов: неподалеку есть храм Иомалы и там много
золота и серебра.
Побратимы отправились к храму. По дороге встретили человека высокого роста
в сером плаще. Он оказался пастухом и вел жрице храма Иомалы пищу -
двухлетнего теленка. Жрица каждый раз съедала такого теленка..."
- Ну и аппетит! - заметил Орвар.
Саксон продолжал:
"...Боси взмахнул дубинкой и убил пастуха. Убил и теленка. Они содрали с
теленка шкуру и набили ее мхом и вереском. Геррауд надел плащ пастуха и
вошел в храм..."
Кормчий грубым, хриплым голосом продолжал плести затейливый орнамент из
небылиц. Молчаливые норманны - воины смелые и жестокие, грубые и
насмешливые, слушали его, как притихшие малые дети. Саксон говорил о
кровожадной жрице, которую охраняла когтистая звероподобная тварь, о том,
как побратимы викинги победили злых духов и пробрались к истукану,
которому поклонялись биармы.
При упоминании о чудовищных богатствах, попавших в руки Боси и Геррауда,
глаза викингов разгорелись и все зашевелились. Слышалось напряженное
дыхание.
- Что же дальше, Саксон? - спросил в нетерпении молодой викинг Асмунд.
- А дальше вот что. Побратимы нашли в храме потаенную комнату, закрытую
железной дверью, провозились целый день, но все-таки открыли эту дверь. В
комнате была красавица, а у нее длинные роскошные волосы, и за волосы она
была привязана к стулу, на котором сидела. Привязала ее жрица.
Геррауд стал уговаривать красавицу уехать с ним, и она согласилась. Тогда
они подожгли храм и превратили его в пепел, а потом вернулись к кораблю и
подняли парус...
Асмунд размышлял над рассказом кормчего.
- А мы не увидим такой храм? - спросил он.
- Как же увидим, если его сожгли? - сказал Орвар.
- Можешь быть уверен, Асмунд, что красавица тебе не достанется! На нее
охотников будет немало, - включился в разговор один из викингов.
- Чужеземные красавицы меня не прельщают, - отозвался Асмунд.
- Ему каждую ночь снится невеста Грида! - заметил моряк, сидевший рядом с
Саксоном. - Во сне он зовет ее, кричит во все горло.
Асмунд молчал. Если бы под шатром было светлее, все бы заметили, как
краска стыда залила его щеки.
Асмунд - сын рыбака из Торгаля, сильный и рослый. Но по характеру он
напоминал большого миролюбивого теленка. Невеста его Грида - светловолосая
девушка с косами до колен в самом деле ждала его из похода.
Туре Хунд, молчавший до сих пор, сказал:
- Все это чепуха. Выдумка болтунов, слагающих саги.
Туре Хунду не хотелось, чтобы моряки думали о возможности поживиться в
храме биармов. У него были на этот счет свои планы.
- Я вижу, мои викинги скучают, - загремел его голос. - Послушаем нашего
музыканта. Где Гудмунд? Где его звонкое феле? Ставлю всем три бочонка
браги. Сегодня мы веселимся во славу Ньярда!
На кораблях до поздней ночи слышались всхлипывания феле и песни
подгулявших моряков.
Глава шестая
ХАЛЬМАР ТРЕВОЖИТСЯ
Хальмар ждал Вейкко. Жилище старейшины отличалось от хижин других биармов
разве только величиной. В остальном все так же: принадлежности для охоты и
рыбной ловли, очаг из камней, окна, затянутые рыбьим пузырем. В одной из
внутренних комнат-пристроек хранились серебряные кубки арабской работы с
искусной чеканкой. Они перешли Хальмару по наследству от отца, и
старейшина очень дорожил ими.
Накат из грубо отесанных плах был низок, и дым от очага не успевал уходить
в трубу. Он стлался по комнате и резал глаза.
Хальмар сидел молча на чурбане перед очагом. Рукава холщовой рубахи
закатаны до локтей. Хозяин только что кончил вязать сеть костяной иглой.
Черные с сединами волосы его были перехвачены юфтовым ремешком с кисточкой
- амулетом. Амулет хранил от злых духов.
Распахнулась дверь, и вошел старый биарм Вейкко. Хальмар молча показал ему
на скамью возле очага. Из боковой двери появился юный биарм с раскосыми
черными глазами, в куртке из мягкой лосиной кожи, с деревянным подносом в
руках. На подносе - долбленые из березы кружки с напитком.
Вейкко с поклоном принял угощение. Хальмар отпил из своей кружки и,
поставив ее, собирался с мыслями. Вейкко терпеливо ждал.
- Близится пора торга с нурманнами, - начал Хальмар. - Скоро придут они к
нам на своих разбойных ладьях. Светлые ночи пошли на убыль. Птицы умолкают
рано. К жилью ночами крадутся волки. С чем явятся чужеземцы? Торговать
придут или разбойничать?
Хальмар подумал и, глядя на огонь, сам ответил на вопрос:
- Много раз приходили они к нам. Много горя и бед привозили на своих
драккарах. Помнишь, как гибли наши воины в битве в Большом овраге? У
нурманнов много железа. У них кольчуги, копья и щиты, кованные на огне. В
железе - их сила...
Хальмар посмотрел на Вейкко. Тот в знак согласия смежил ресницы.
Старейшина продолжал:
- От утеса к утесу, от льдины к льдине, от сосны к сосне, от ручья к ручью
добиралась ко мне весть на оленьих рогах, на крыльях чаек, на плавниках
рыб... Я узнал, что Вик-Инг вышли из Сандвери пять ночей назад. Теперь
они, наверное, выжидают попутный ветер у Холодного мыса. Идет к нам под
полосатым парусом Туре Собака... Мало того, что Вик-Инг обманывают наших
людей на торге. Они оскверняют память предков и чинят надругательства над
святыней. О! Придет время, Иомала разгневается и потопит их корабли в
открытом море. Их железо обернется для них черной смертью... Мудра и
терпелива Богиня Вод. Надо, Вейкко, хранить ее, как всемогущий Ораул
хранит для нас солнце в небе. Ее драгоценности разжигают зависть
нурманнов. Лучше береги, Вейкко, наш храм! Пусть никто не жалеет жизни за
Иомалу! Будь умен, зорок и смел!
Хальмар умолк. Вейкко стал на колени:
- Клянусь тебе, старейшина, отдать жизнь за Иомалу! - сказал он с
горячностью. - Паду на пороге храма, но не пущу туда ни одного нурманна!
Хальмар хлопнул в ладони. Появился тот же юноша с подносом, на него они
поставили пустые кружки.
Задержавшись у порога, Вейкко обернулся и сказал:
- Да хранит великая Иомала свою дочь, твою жену, бесценную Хальмиору!
Старейшина склонил голову в знак благодарности за пожелание.
Вейкко ушел. Хальмар бросил в очаг несколько поленьев и отправился к жене.
...Хальмиора лежала на топчане, на постели из гагачьего пуха, под одеялом
из белого песца. Ее большие серые глаза настороженно посмотрели на мужа.
Она высунула из-под одеяла бледную тонкую руку. Бронзовый браслет отвисал
на похудевшем запястье.
- Пила ли ты настой чохор-травы? - спросил муж.
Хальмиора утвердительно кивнула.
Неведомая злая хворь терзала биармийку. Ничто не помогало: ни богатые
приношения Богине Вод, ни нашептывания старой Вуколы, ни бубен колдуна, ни
настой лесных трав.
Хальмар посидел у изголовья жены, потом ушел.
В темной другой комнате крепко спал терфин? Избол, гость старейшины. Это
он принес весть о походе викингов. Хальмар прошел мимо открытой двери на
цыпочках, чтобы не потревожить Избола.
Вейкко возвращался в свою хижину. За ельником спряталось солнце, пугливо
пискнула птица. В кустах кто-то зашевелился. "Человек или зверь?" Сучья
