ситуации.
Но Амальфи чувствовал уверенность в том, что ни его городу, ни
Универсальному Городу ситуация H больше не понадобится. Два города,
связанные только невидимой нитью ультрафонового луча, свободно плыли в
беззвездном районе на расстоянии трех световых лет от джунглей и в восьми
парсеках от покинутой ими планеты Мерфи. Амальфи, в одиночестве стоя на
башне, не мог рассмотреть угрюмые строения мертвого города, однако,
мысленно представлял их, словно ожидая, что они попросят вернуть их к
жизни.
Вряд ли сейчас он смог бы ответить на вопрос о том, обоснованно или
нет не в столь уж безысходной ситуации предпринял он чрезвычайные меры,
которые привели к гибели Универсального Города. Перед лицом
общегалактической катастрофы подобный вопрос казался мелким и
незначительным. Он отбросил сомнения и принялся обдумывать странное
происшествие с германиевым чеком на Мерфи. Германий никогда не выступал
как эквивалент драгоценного металла. Он обладал свойствами, которые
сделали его незаменимым во многих технологиях: решетка из этого металла
освобождала электрон после приложений к ней сравнительно небольшого
количества энергии, p-n переход действовал как кристаллический детектор.
Этот металл применялся в огромном количестве в различных электронных
устройствах. Но вместе с тем он был редким.
Конечно, не таким редким, как серебро, платина или иридий. Подобно
этим металлам, которые когда-то также выполняли функцию универсальных
денежных средств, германий обладал искусственно установленной ценностью.
По сути дела, она определялась общепризнанным экономическим соглашением,
возникшим на базе вымыслов, причуд ювелиров и своенравия государственных
монополий. Рано или поздно какая-нибудь планета или группа планет,
поднявшись на более высокую ступень развития, откажется от использования
германия как стандартного мерила богатства. Не исключено, что кому-нибудь
удастся синтезировать этот металл искусственным путем. В любом случае эта
перспектива пока казалась очень неопределенной.
Гораздо большее значение имело то, что случилось сейчас. По
действующим ценам стоимость металлического германия, находящегося на борту
города, составляла всего восьмую часть от прежней его продажной цены. Еще
хуже было то, что большая часть богатств города была представлена не
металлом, а в виде бумажных долларов, выпущенных на Земле и в некоторых
других административных центрах и обеспеченных хранящимся там германием,
принадлежавшим городу. Но здесь эти деньги не имели никакой реальной
ценности.
Судя по всему, устанавливался новый универсальный стандарт: на первое
место выходили лекарственные средства. Если бы городу удалось добыть на
планете Он достаточное количество антинекротиков, он стал бы сейчас
мультимиллиардером. Вместо этого он фактически находился на грани
банкротства.
Амальфи не переставал удивляться, с какой быстротой лекарство
утверждалось в качестве новой универсальной единицы в платежах. Бродягам,
отрезанным от основных событий, определяющих ход истории, подобные
метаморфозы часто представлялись делом рук неизвестного одиночки-гения.
Трудно было воспринимать такие превращения как логичный исход конкретных
исторических событий, ведь очень часто наиболее существенные
обстоятельства оставались для них попросту неизвестными. Однако, после
того, как новое положение уже утвердилось, всегда можно найти ему разумное
обоснование. Ценность лекарства определяется довольно точно, исходя из его
лечебного эффекта и доступности. Те лекарства, которые несложно
синтезировать в больших количествах недорогим способом будут стоить
несколько пенни или пятицентовиков. Те, которые искусственным путем
получить невозможно, которые редки при относительно активном спросе на
них, особенно, если этот спрос не полностью удовлетворен, естественно,
будут дорогими.
Кроме того, даже самые ценные лекарства можно получать в более или
менее концентрированном виде, что значительно повышает гибкость при
выплате задолженностей. Лекарства в такой же степени, как и металлы,
трудно фальсифицировать: относительно несложная лабораторная проверка
сразу же вскроет подделку. И еще одно весьма немаловажное обстоятельство:
лекарства довольно быстро устаревают, новые и совершенные приходят на
смену старым. В результате валюта довольно быстро обновляется по форме,
что не позволяет создавать большие, омертвленные запасы денежных средств.
Да, лекарства со всех точек зрения представляют собой удобный и
надежный стандарт. И бумажные деньги по-прежнему останутся в ходу,
поскольку реальные валютные операции будет неудобно выполнять, пользуясь
кубическими сантиметрами химических соединений, точно так же, как никому в
голову не могло придти притащить с собой тонну германия, чтобы
расплатиться с кредитором.
Однако, если оценивать запасы лекарственных средств, город Амальфи
мог считаться настоящим бедняком. К тому же новых бумажных денег, вошедших
в обращение после введения стандарта на лекарства, у него не было вовсе.
Можно, конечно, было продать весь наличный германий и тем самым хоть
немного продержаться. Не исключено, что удастся реализовать и старые
бумажные деньги, относящиеся к периоду германиевого стандарта, под
гарантии Земли. Однако, потери на этой операции неизбежно окажутся очень
значительными. Если даже и удастся уговорить представителей скопления
Служителей взять на себя хлопоты, связанные с использованием
принадлежащего городу металла, вряд ли это принесет больше одной пятой его
реальной рыночной стоимости.
О продаже лекарств, которыми в настоящий момент располагал город, не
могло быть и речи, поскольку их запаса едва могло хватить на обеспечение
самих горожан. Амальфи содрогнулся от одной мысли о том, какую брешь в
бюджете горожан могут пробить расходы на медицину в условиях новой
экономики. Широкое внедрение антинекротиков как основы денежной системы
поставит перед каждым ужасную дилемму: использовать ли кредитные карточки
немедленно и закупить на них хоть что-то из повседневно необходимого или
по-прежнему жить в нищете, имея возможность без конца продлевать подобное
существование?
Амальфи беспощадно гнал через узкие отсеки своего черепа одно
заключение за другим, словно жрец, проворно погоняющий бичом мычащие
жертвы. Город был беден. В созвездии Служителей невозможно было найти
никакого дела, на котором можно было бы сносно заработать, а без нового
спиндиззи нечего было и мечтать о каком-нибудь другом месте.
Оставался только один выход: отправиться в джунгли. Больше идти было
некуда.
Никогда еще Амальфи не приходилось производить посадку в подобных
условиях. От одной мысли об этом у него вспотели ладони. Мэр неловко вытер
их о себя. Рядом со словом джунгли в его представлении всегда стояло слово
н_и_к_о_г_д_а_. Городу следует полагаться только на себя, Город всегда
должен выходить невредимым из любого кризиса, брать на себя не больше, чем
он может сделать. Эти призывы оказывались не более, чем затертыми клише, а
"_н_и_к_о_г_д_а_" превращалось в однозначно определенный момент времени,
совершенно ясно и четко выражаемый другим понятием - "_с_е_й_ч_а_с_".
Амальфи подхватил телефон, свисающий с ограждения на мостике башни.
- Хэзлтон?
- Да, босс. Каково твое решение?
- Пока никакого решения нет, - ответил Амальфи. - А что если нам
обшарить соседний город еще раз? Может быть, удастся раздобыть там
корабль, тогда мы сможем убраться отсюда. Отправь туда людей в полном
снаряжении, надо это проверить.
Некоторое время Хэзлтон молчал, и Амальфи вдруг понял, что вопрос
этот он задал машинально, чтобы хоть немного очистить свою совесть, и что
приговор им уже вынесен. В памяти его всплыла и, как саламандра,
заметалась в мозгу строчка, принадлежащая перу Теодора Ретке - одного из
земных поэтов: А край - он никогда пожрать не сможет центр...
- Хорошо, - прозвучал голос Хэзлтона. Прошло еще полчаса,
показавшиеся ему вечностью, прежде чем управляющий заговорил снова: -
Босс, боюсь, что дела в этом городе еще хуже, чем мы предполагали.
Спиндиззи у него исправные, но совершенно расстроены. И вообще, создается
впечатление, что в городе царит полнейший беспорядок; похоже, механики из
ангара потрудились там от души. Киль, например, сломан. Наверное, посадкой
управлял не городской персонал, а сами служители.
Вряд ли там удастся отыскать хоть один жизненно важный объект,
который находился бы в работоспособном состоянии. Амальфи, конечно,
предвидел, что результат обследования, проведенного Хэзлтоном, окажется
именно таким. Однако, признаваться в этом, особенно, учитывая настроение
Хэзлтона, он совершенно не собирался. Амальфи чувствовал, как в
управляющем зреет протест, и ему оставалось только надеяться, что тот пока
сам еще этого не сознает. Возможно, Хэзлтон, несмотря на всю сдержанность
мэра, все-таки почувствовал тот эмоциональный груз, который опустился на
плечи переживающего свою вину Амальфи, а может быть, Хэзлтон и сам ощущал
свою причастность к происшедшему... В любом случае, Амальфи позволил
склонить себя к похищению Универсального Города под давлением
управляющего; хотя и предвидя последствия, он хотел сохранить согласие в
окружении. Амальфи не стал пускаться ни в какие выяснения, а просто
сказал:
- Что порекомендуешь, Марк?
- Надоело мне все это, босс. Я жалею, что добивался захвата города.
Чего мы добились этим? Да ничего, если не считать того, что наши Отцы
Города теперь обладают всеми знаниями, которыми располагали их коллеги из
Универсального Города. А спиндиззи у нас как не было, так и нет. Вне дока
нам его установить не удастся.
- Ладно, - успокоил его Амальфи. - Установи его экраны на уровень
сорока четырех процентов и сразу же возвращайся. Универсальный Город
должен закрепиться на своей орбите. Будь внимателен: настройку следует
выполнить очень точно. С расстроенными спиндиззи лучше обращаться
осторожно. Если ты выставишь уровень с ошибкой, это может иметь
последствия на огромной территории. Любой, кто окажется к спиндиззи ближе
двух парсеков, сразу же почувствует на себе действие искаженного поля. Оно
и нам может помешать, когда мы будем потом взлетать.
- Все понял.
Оставались еще полицейские, которых никогда нельзя сбрасывать со
счетов. Теперь они наверняка ополчатся на город Амальфи, вменяя ему в вину
не только выдачу фальшивого чека, но также хищение государственной
собственности и смерть работников ангара - подданных скопления Служителей,
находившихся на борту Универсального Города в тот момент, когда он
сорвался с поверхности Мерфи.
Только в джунглях можно было спастись, да и то - лишь на время. На
какое-то время город мог затеряться там среди трех сотен себе подобных,
многие из которых имели такое вооружение, о котором Амальфи мог лишь
мечтать.
Амальфи подумал о том, что в таком тесном скоплении городов, которое
образовалось сейчас в этих невероятных джунглях, он может столкнуться с
кем угодно, даже с фантастическим орбитальным фортом Веги. Он до сих пор
был единственным объектом, кочующим во вселенной, к возникновению которого
люди не имели никакого отношения, и давно уже стал легендой - каждый
уважающий себя путешественник мечтал принять участие в экспедиции на этот
форт. Амальфи не менее других Бродяг был заинтригован красочными легендами
