случае, особенно, если я хоть на йоту выглядела опасной. Тем более, что я
теперь по-настоящему хороша лишь в ближнем бою. Пожалуй, пора обзаводиться
контактными линзами.
Фаррелл, наконец, осознал, что и Зия тоже танцует, что в ее
по-видимости бесцельном шарканье таится коварство, неприметно обводящее ее
по маленькому кругу, в центре которого находится Эйффи. Последняя,
стряхнув обморочное оцепенение, бросила быстрый взгляд на Никласа Боннера,
но тот лишь слабо пошевелился. Тогда она произнесла два слова на каком-то
удивительно благозвучном языке, свив вместе три пальца, произвела ими
уродливый жест и, легко отшагнув от Зии, глумливо ткнула в нее перстом.
- Трогательно, - сказала она. - Ты, похоже, считаешь себя невесть
какой важной персоной, а на деле ты просто трогательное ничтожество. Мне
не нужна ничья помощь, чтобы справиться с тобой.
Несколько мгновений они кружили одна вокруг другой, Эйффи
перемещалась стремительными, издевательскими бросками, а движения Зии
отличались плавной скупостью, она скорее взывала к противнице, чем бросала
ей вызов. Эйффи к тому же неумолчно тараторила, осыпая Зию насмешками:
- Старуха, старуха, старуха. Ты не бессмертна, ты просто стара,
старее некуда, а это большая разница.
Зия посмеивалась, понятливо кивала и не отвечала ни словом.
Джулия прошептала:
- Но она же стоит на месте. Она совершенно не движется.
Фаррелл заморгал, совсем уж по-глупому вытянул шею и вдруг -
одновременно с Эйффи - понял, что в Зие не танцует ничто: кроме глаз и
одной ступни. Глаза направляли Эйффи, заставляя ее двигаться, вынуждая ее
шагать туда, куда ей шагать не следовало. {Как она это делает? Что здесь,
к дьяволу, происходит?} Эйффи слабо трясла головой, понимая, что с ней
творится, и стараясь высвободиться. Зия запела.
В песне ее не было слов, губы Зии остались сомкнутыми, и все же
Фаррелл понял, что подпевает, хоть песни этой он никогда не слышал. Песня
была не из тех, что Зия певала Бену, но такие же, как в тех, детские
упования, сами по себе бессловесные, переполняли ее. Обутая в сандалию
правая ступня Зии привольно покачивалась взад-вперед - сама поза Зии и
волосы, заплетенные в толстую косу, придавали ей сходство со скучающей
школьницей. Эйффи застыла, не двигаясь. Только голова у нее чуть
подергивалась в такт маятниковым взмахам Зииной ступни - как впрочем и у в
той же мере загипнотизированных Фаррелла, Джулии и Бена. Ободранный,
покрытый камушками клочок земли, по которому раз за разом проезжалась
сандалия, все более оголялся, расплываясь в грязь, в дымящуюся грязь и
следом - в золотисто-белое безумие лавы, видеть которую было так же дико,
как разглядывать собственные освежеванные ребра или пузырящиеся легкие.
Зия продолжала негромко петь. Рваная, взбаламученная рана под ее скребущей
ступней становилась все шире, с нарастающей скоростью раскрываясь между
Зией и Эйффи. Теперь Фаррелл ощущал и запах - запах небывало перегретых
тормозов.
Оскалив зубы, так что наружу вылезли десны, Эйффи медленно, словно
лунатик, все выше и выше поднимала руку, пока та не начала наливаться
синим огнем. Затем она вскрикнула скорбно и резко, и это было последнее,
что ясно расслышал Фаррелл, ибо синее пламя, грянув с ее руки, взорвалось,
окрасив в цвета лавы весь окружающий мир. Зрение возвратилось к Фарреллу
раньше, чем слух, и он увидел распростертых на земле Бена и Джулию. Да и
Эйффи, припав на одно колено, терла глаза.
Зия стояла над Эйффи, предлагая ей руку и говоря (в голове Фаррелла
вновь стали стекаться друг к другу разбросанные взрывом слова):
- А вот это как раз оружие дальнего боя, да еще и самое древнее. Не
мой ли сын научил тебя использовать молнию на таком расстоянии? Дорогая
моя, тебе не следует слишком серьезно относиться к тому, что он говорит, в
его образовании немало пробелов, - и отвернувшись, она задумчиво и
скрупулезно осмотрела то место, где молния снесла с поверхности земли все
чужеродное, так что от травы и следа не осталось. - Впрочем, у тебя хорошо
получилось. Стыдиться нечего.
Она все поворачивалась и поворачивалась, оставаясь на месте, танцуя
сама с собой, и уже потянулась к косе, собираясь ее распусить, как в ту
ночь, когда пыталась помочь Мике Виллоузу. Но в этот раз жесткие,
седоватые волосы пали ей на плеча по-иному - бесконечно удлиняясь,
окутывая ее тело искристым туманом, в котором она кружилась уже
безостановочно, свиваясь в светящийся кокон. Плотное тело, казалось,
вытягивалось вместе с волосами, томно покачивались бедра, толстые обрубки
ног на глазах становились все более стройными и грациозными.
Танцевала и Эйффи - зигзагами, стрелами, узорами разбитого зеркала.
Ее прямые линии норовили пробиться сквозь мерцающую спираль, творимую
Зией, которая стала теперь медленно смещаться к краю поляны, туда, где
почти неприметно поднималась земля. Песчаная почва, вихрясь, текла у них
под ногами, беззвучно валились деревья, подъем обернулся холмом, и на
вершине его, снявшись с прежнего места, аккуратно встало одно из упавших
дерев. {Интересно, зачем она превратила его из палисандра в иву? Может
быть, таковы ее представления о правилах пересадки растений?}
- Сука, подлая, уродливая, старая сука, - выдавила Эйффи и метнула в
Зию нечто, также принятое Фарреллом за молнию. Но эта пригоршня ярких
огней прямо в воздухе вскипела, уплотнилась и слиплась в полосатую змею
длиною в бильярдный кий, череп ее почти вылезал из кожи, до того ей не
терпелось ударить. Она нырнула в волосы Зии и сгинула.
Зия продолжала скользить и вращаться, все еще претерпевая изменения,
а Эйффи меж тем, танцуя, обогнула ее и вызывающе прислонилась к ивовому
стволу, сложив на груди руки.
- Чтобы ты не тратила времени зря - то, что я умею делать с
деревьями, это просто фантастика. Я тебя честно предупреждаю.
Зия, словно солнечный луч, скользнула мимо нее прямиком в иву. Эйффи
глуповато вцепилась в нее, попыталась вытянуть наружу и негромко
вскрикнула от боли, когда засветилась и затрепетала грубая кора. Даже на
расстоянии Фаррелл видел, как Зия перемещается в иве, видел, как дерево
жадно впивает ее, как она продвигается от корней к кроне, вдоль каждой
пробуждающейся ветки, к кончику каждого удлиненного, свисающего листа.
{Чертово дерево даже выглядит теперь, как она. Да это она и есть.}
- Я тебя предупреждала, - громко сказала Эйффи, но Фаррелл заметил,
как она украдкой бросила еще один быстрый взгляд на Никласа Боннера,
который теперь ворочался, пытаясь сесть.
- Ну, считай, что мне тебя на блюдечке поднесли, - промолвила Эйффи и
сквозь разрез в бархатном подоле своего платья, проворно сунула ладонь
себе между ног. Затем, произнеся несколько слов, которых Фаррелл не
расслышал, она потерла ладони одну о другую, с двух сторон обхватила
ивовый ствол и разодрала его надвое. Ствол стонал, скрипуче позвизгивал и,
бессмысленно размахивая ветвями, щепой рассыпался в ее руках. Эйффи же,
расколов его, как мозговую кость, запустила вовнутрь длинные, костлявые
пальцы и принялась рыться в дереве, будто медведь в мусорном баке.
Фаррелл придержал Бена, сказав:
- Подожди. Ни тебя, ни меня даже нет здесь. Подожди, Бен.
Через несколько минут - {а существуют ли они еще, минуты?} - склон
холма выглядел, как пляж в начале прилива, его усыпали взмахренные обломки
ветвей, кора, отодранная влажными полосами с торчащей в стороны щепой, и
бесформенные комки древесины размером с каминные поленья. Сила, обретенная
Эйффи с помощью заклинания, явственно сходила на нет. В намокшем от пота
бархатном платье она оперлась на оставшийся от ивы разможженный пенек и
дышала, и в дыхании ее слышались те же звуки, какие издавало гибнущее
дерево. Когда Зия, посмеиваясь, выросла за ее спиной из небольшого,
размером с гамбургер, куска коры, Эйффи не обернулась.
- Довольно, дитя, оставь это, - доброта и усмешливость, прозвучавшие
в голосе Зии, даже Фарреллу показались способными довести человека до
белого каления. - Мы же с тобой не ссорились, ты и я, потому как - что нам
делить? Ты ведьма, магия - твое ремесло, и право, ты овладела им вовсе
неплохо. А у меня с магией общего столько же, сколько у стаканчика
мороженного с горящей спичкой. То, что я есть, не умирает, не способно к
ненависти и не заслуживает доверия, и к твоему ремеслу оно отношения не
имеет. Моя ссора - с моим сыном, который использует тебя, вместо палки,
пытаясь меня поколотить. Когда ты сломаешься, он тебя выбросит. Оставь это
и я буду другом тебе настолько, насколько способно быть другом бессмертное
существо. Оставь меня в покое.
Эйффи развернулась к Зие еще не успев совладать с дыханием, отчего ее
мокрые губы с трудом справлялись со словами бешенного презрения:
- Бессмертное? Ты по-прежнему думаешь, что бессмертна? Ты, жирная
сука, старая распухшая моржиха, ты уже сдохла, и я еще постою немного,
посмотрю, как ты будешь гнить, - ей никак не удавалось сглонуть слюну, и
брызги летели Зие в лицо. - Хочешь знать, кто здесь бессмертен? Я проникла
в твой дом, я отыскала твое логово и вошла в него, а этого еще никто не
смог с тобой сделать, заруби это себе на своей поганой толстой заднице. О,
тебе конец, конец, я не оставлю для тебя места нигде. Ник рассказал мне,
он показал, как отнять у тебя бессмертие в любую минуту, едва я к этому
буду готова. Я, может быть, и дерьмовый ремесленик, но теперь я готова, и
ты, наконец, сгинешь!
Зия не уклонилась от святотатственного дождя, напротив, поднявшись на
цыпочки, она закружилась, будто дитя под бьющей из пожарного крана струей.
Слюна Эйффи обратилась в радужный туман повеявшей жасмином влаги, аркой
изгибавшийся между нею и Зией даже после того, как Эйффи ладонями
запечатала рот. Туман сгустился, полностью скрыв Зию, лаская и размывая
обломки ивы. Эйффи, будто вспугивая птиц, хлопнула в ладоши и бросилась
прямо в этот туман. Она довольно быстро разметала его, но вместе с ним и в
самом деле исчезли и Зия, и ивовое дерево. А Эйффи завопила с такой силой,
что на склоне холма появилась вмятина.
Фаррелл, сам того не замечая, прыгнул вперед, одновременно
оттолкнувшись от Джулии и рванув Бена назад. Воображаемое пространство, в
котором они находились, охватило безумие, небо неуследимо тасовало цвета и
выло, жалуясь на ничтожную скудость спектра, и с каждым содроганием красок
окрестный пейзаж изменялся - джунгли, пустыня, коровий выпас. {Еще
существует комната, в которой мы любили друг друга, та, где живут ее
глаза.} На месте покрытого сором холма стал возникать глубокий грот, и
озерцо, яркое, как дешевая игрушка, помигивало в нем. Эйффи, не помедлив,
вскарабкалась к кромке воды, содрала с себя бархатное платье и кинулась в
озеро. Она плескалась в нем с ненатуральной гибкостью выдры, то и дело
складываясь пополам и ныряя, преследуя Зию в самой малой тени, способной
дать ей убежище.
В голове у Фаррелла, пока он следил за Эйффи, сшибались обрывки
пословиц и старых песен. Он пропел: "С русалкой Эйффи под водой я славно
погулял" и важно сообщил Бену: "Что там вдали? Покрытый рябью, Непутнов
сад за страшным частоколом неодолимых скал и вод ревущих". Бен повернул к
нему лицо Эгиля Эйвиндссона и прошептал:
- О Боже, она никогда не могла устоять перед соблазном вновь
обратиться в камень.
При всем томшуме, с которым сыпались в воду каменные обломки, они не
вызвали на ее поверхности и малой волны, а взбитой ими пены вряд ли
