Ничего сверхъестественного и чудесного во мне нет. Для вас все
необъяснимое является чудесами. Я легко мог убежать от твоих воинов и
спастись из тюрьмы. Но я остался в надежде помочь этим двум бедным глупым
созданиям, которые не спасутся без помощи моего разума. Они подружились со
мной и спасли мне жизнь. Я должен отдать им свой долг. Не убивай их! Убей
меня, если хочешь. Я предлагаю свою жизнь, если она утолит твой гнев. Я не
могу вернуться в Бантум и все равно умру: тяжело жить среди неразумных
сознаний, населяющих мир за пределами долины Бантума.
- Отвратительный эгоист! - сказал О-Тар. - Приготовься к смерти и не
смей приказывать джеддаку О-Тару. Он вынес приговор, и вы все трое
испытаете остроту обнаженного меча джеддака. Я сказал!
Он сделал еще один шаг вниз по лестнице, и затем произошла странная
вещь. Он остался, устремив взгляд в глаза Чека, на месте, покачиваясь взад
и вперед. Джед встал, хотел подойти к нему, но Чек остановил его.
- Стой, - сказал он. - Жизнь твоего джеддака в моих руках. Вы верите,
что я корфал. Значит, только меч джеддака может убить меня. Поэтому ваши
лезвия не опасны мне. Посмейте только причинить нам вред или приблизиться
к джеддаку, пока я не разрешу, и он мертвый опустится на мрамор. Отпустите
этих двух пленников, пусть подойдут ко мне - я должен поговорить с ними.
Быстро! Делайте, как я сказал, иначе ваш джеддак умрет.
Стража отступила, освободив Тару и Турана.
- Делайте, что я скажу, и побыстрее, - прошептал калдан. - Я не могу
удерживать его долго, тем более убить. Очень много мозгов направлено
против меня, скоро я буду вынужден выпустить О-Тара из своей власти. Для
вас это единственная возможность, и ее нужно получше использовать... Под
гобеленом, висящим за троном, есть потайной ход. От него ведет потайной
ход в тюрьму дворца, где находятся кладовые с едой и напитками. Из тюрьмы
другие потайные ходы ведут во все части города. Вы идите тем, что ведет на
запад, и он приведет вас к Воротам Врагов. Тогда вы будете свободны.
Больше я ничего не смогу сделать. Торопитесь. Силы оставили меня. Я не
Лууд. Он держал бы этого парня очень долго. Быстрее! Быстрее! Идите!
15. СТАРИК ИЗ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
- Я не оставлю тебя, Чек, - просто сказала Тара.
- Идите, идите! - шептал калдан. - Вы мне не поможете. Идите, или я
делаю все напрасно.
Тара покачала головой.
- Не могу, - сказала она.
- Ее убьют, - сказал Чек Турану.
Воин мгновение колебался между чувством верности этому чуждому
созданию, отдававшему за него свою жизнь, и любовью к женщине. Затем он
схватил Тару за руки и вместе с нею побежал к трону О-Тара. За троном он
отодвинул гобелен и нашел потайной ход. Он прошел в него, по-прежнему
держа женщину на руках, и двинулся по узкому наклонному коридору, который
вел в нижние этажи, пока они не дошли до подземной тюрьмы дворца О-Тара.
Здесь был целый лабиринт переходов и помещений, вмещавших тысячу укромных
мест.
Когда Туран понес Тару к трону, два десятка воинов кинулись было к
ним.
- Стойте! - крикнул Чек. - Или ваш джеддак умрет. - И они
остановились, подчинившись воле этого странного непознаваемого существа.
Вдруг Чек отвел глаза от глаз О-Тара, и джеддак вздрогнул, как
человек, пришедший в себя после кошмарного сна и все еще не полностью
проснувшийся.
- Смотрите, - сказал Чек, - я оставил вашего джеддака в живых и
никому не причинил вреда, хотя вы были все в моей власти. Ни я, ни мои
друзья не причинили никакого вреда столице Манатора. Почему же вы нас
преследуете? Дайте нам наши жизни. Дайте нам нашу свободу!
О-Тар, овладевший своими чувствами, наклонился и поднял меч. В зале
стояла тишина, все ждали ответа джеддака.
- Законы Манатора справедливы, - сказал он наконец. - Возможно,
чужеземец говорит правду. Верните его в тюрьму, догоните тех двух бежавших
и верните туда же. По милости О-Тара они будут сражаться за свою жизнь на
поле джэтана на ближайших играх.
Когда Чека уводили из тронного зала, лицо джеддака все еще оставалось
пепельно-серым, и он выглядел как человек, вернувшийся из загробного мира,
куда он заглянул. В чертах его не было спокойствия храбрости, а был страх.
В тронном зале были такие, кто понял, что казнь пленников только отложена
и что ответственность за случившееся будет переложена на плечи других, и
среди понявших это был У-Тор, великий джед Манатоса. Его искривленные губы
выражали презрение к джеддаку, который предпочел унижение смерти. Он
понял, что О-Тар утратил большую часть того уважения, которым пользовался,
и что за всю жизнь ему не восстановить утраченного. Марсиане преклоняются
перед храбростью своих вождей - тот, кто уклоняется от своей суровой
обязанности, теряет их уважение. Многие разделяли мнение У-Тора, что было
видно по тишине, наступившей в тронном зале, и суровым усмешкам вождей.
О-Тар быстро осмотрелся. Он ощутил враждебность присутствующих и понял ее
причину, так как внезапно впал в ярость, и, как бы ища на ком выместить
только что перенесенный им самим страх, крикнул слова, которые можно было
воспринять только как вызов.
- Воля О-Тара, джеддака, - таков закон Манатора! Закон Манатора
справедлив, и ошибки быть не может. У-Дор, распорядись, чтобы беглецов
искали во дворце, в тюрьмах и во всем городе. А теперь о тебе, У-Тор из
Манатоса! Ты думаешь, что можешь безнаказанно угрожать своему джеддаку,
ставить под сомнение его право наказывать предателей и подстрекателей к
измене? Что же думать мне о верности того, кто взял в жены женщину,
которая была выслана мною из дворца за беспрерывные интриги против власти
ее джеддака. Но О-Тар справедлив. Объяснись и докажи свое миролюбие, пока
еще не поздно.
- У-Тору нечего объяснять, - ответил джед Манатоса, - и он не воюет
со своим джеддаком. Но у него есть право, как и у каждого джеда и каждого
воина, требовать правосудия от джеддака, если он считает, что кого-либо
преследуют несправедливо. С увеличивающимся озлоблением преследовал
джеддак Манатора рабов из Гатола с тех пор, как взял к себе неуступчивую
принцессу Гайю. Если рабы из Гатола затаили мысли о мести и освобождении,
то чего же иного следовало ожидать от гордых и храбрых людей? Я
неоднократно советовал быть справедливым по отношению к людям, многие из
которых у себя на родине обладали большой властью и уважением. Но О-Тар,
джеддак, всегда высокомерно отвергал мои предложения. И хотя этот вопрос
сейчас встал не по моему требованию, я рад, что так случилось. Пришло
время джедам всего Манатора потребовать от джеддака уважения к себе. Знай
же, О-Тар, что ты немедленно должен освободить А-Кора или представить его
высшему суду Манатора - Собранию джедов. Я сказал.
- Ты сказал хорошо и вовремя, У-Тор, - воскликнул О-Тар. Ты раскрыл
своему джеддаку и другим джедам всю глубину своей неверности, о которой я
давно подозревал. А-Кора уже судил и приговорил высший суд Манатора - его
джеддак О-Тар, и ты также получишь справедливый приговор из этого высшего
источника. Ты арестован. В тюрьму его! В тюрьму У-Тора, лживого джеда!
Хлопком в ладоши он велел окружавшим его воинам выполнить приказание.
Два десятка воинов двинулись к У-Тору, чтобы схватить его. Это были воины
О-Тара. Но воины У-Тора, которых в зале было больше обнажили свои мечи, и
на ступеньках трона закипела схватка. О-Тар, джеддак Манатора, с
обнаженным мечом был готов вступить в рукопашную.
Из других частей огромного здания на звуки боя спешила стража, пока
защитников У-Тора оказалось намного меньше, чем нападавших. Джед Манатоса
в сопровождении своих воинов медленно отступал по коридорам и комнатам
дворца, пока не оказался на улице. Здесь его поддержала армия, вошедшая
вместе с ним в Манатор. Они продолжали отступать к Воротам Врагов между
рядами молчаливых зрителей, глядевших на них с балконов. Выйдя за
городские ворота, армия У-Тора расположилась лагерем.
В полутемном помещении под дворцом О-Тара Туран выпустил Тару из рук
и взглянул ей в лицо.
- Прости меня, принцесса, - сказал он, - что я не выполнил твоего
приказания и оставил Чека, но другого выхода не было. Если бы не он, то я
остался бы на его месте. Скажи, что ты прощаешь меня.
- Разве я могу не простить? - мягко ответила она. - Но мне кажется,
что нехорошо оставлять друга в беде.
- Если бы нас было трое воинов, то другое дело, - сказал он. - Мы все
остались бы и умерли в бою: но ты знаешь, Тара из Гелиума, что мы не можем
рисковать безопасностью женщины, даже несмотря на риск прослыть
бесчестными.
- Я знаю это, Туран, - сказала она. - И никто не может обвинить тебя
в бесчестье, зная твою храбрость и преданность.
Он слушал ее с удивлением, ибо это были ее первые слова, адресованные
ему, в которых не подчеркивалась разница между положением принцессы и
простого наемника. Но как это связано с ее отказом от него там, во дворце?
Этого он понять не мог, поэтому задал вопрос, который все время был у него
на уме с тех пор, как она сказала О-Тару, что не знает его.
- Тара из Гелиума, - сказал он, - твои слова льют бальзам на рану,
полученную мною в тронном зале. Скажи мне, принцесса, почему ты отказалась
от меня?
Она с упреком взглянула на него своими большими глазами:
- Ты не знаешь, - сказала она, - что это говорили мои губы, а не
сердце. О-Тар должен был убить меня за то, что я товарищ Чека, а не за
какую-то мою очевидную вину. И я знала, что если у тебя возникнут такие
трудности, ты тоже умрешь.
- Значит, ты хотела спасти меня? - воскликнул он с внезапно
просветлевшим лицом.
- Да, я хотела спасти моего храброго воина, - ласково сказала она.
- Тара из Гелиума, - сказал он, опустившись на одно колено, - твои
слова - пища для моего голодного сердца. - И он прижал ее пальцы к своим
губам. Она подняла его.
- Не надо коленопреклонения, - сказала она мягко.
Он все еще держал ее руки в своих, они были близки друг к другу, и
мужчина все еще дрожал от прикосновения к ее телу, когда он нес ее из
тронного зала О-Тара. Он чувствовал, что сердце разрывается в его груди,
горячая кровь струится по жилам, когда он смотрит на ее прекрасное лицо с
устремленными вниз глазами и полураскрытыми губами, за обладание которыми
он отдал бы власть над королевством. Вдруг он прижал ее к своей груди, и
губы их встретились. Но только на мгновение. Подобно тигрице, девушка
вырвалась и ударила его. Она отступила назад с высоко поднятой головой и
сверкающими глазами.
- Как ты смеешь? - воскликнула она.
Его глаза твердо встретили ее яростный взгляд, в них не было стыда
или раскаяния.
- Да, я смею, - сказал он. - Я осмелился полюбить Тару из Гелиума. Но
я не осмелился бы оскорбить Тару из Гелиума или любую другую женщину
поцелуем, если бы не был уверен в ее любви. - Он подошел к ней и положил
руку ей на плечо. - Посмотри мне в глаза, дочь Главнокомандующего, -
сказал он, и скажи мне, что ты не желаешь любви Турана, наемника.
- Я не желаю твоей любви! - воскликнула она, отступая назад. - Я
ненавижу тебя! - И, отвернувшись, она закрыла лицо руками и заплакала.
Мужчина шагнул вперед, но его внимание привлекли звуки кашляющего
смеха. Это была одна из тех редкостей, которых немного на Барсуме, -
старик с признаками глубокой старости. Сгорбленный и сморщенный, он больше
походил на мумию, чем на живого человека.
- Любовь в подземельях О-Тара! - воскликнул он, и снова его смех
нарушил тишину подземелья. - Странное место для ухаживания! Когда я был
