друзья или враги населяют этот город. Они находились очень далеко и вряд
ли могли встретить здесь друзей, поэтому воин соблюдал максимальную
осторожность. Но это был город, а там, где город, должна быть и вода, даже
если он покинут. Если это населенный город, то там есть и пища.
Для красного воина пища и вода, даже во враждебном городе, означали
воду и еду для Тары. Он попросит еду и воду у друзей... или добудет их у
врагов.
Туран направил аэроплан к вершине ближайшего холма, и затем, когда их
уже не могли обнаружить, мягко посадил его на землю в небольшом овраге.
Корабль прочно привязали к дереву. Некоторое время они обсуждали свое
положение - нужно ли ждать здесь до темноты и затем проникнуть в город в
поисках воды и пищи, или же приблизиться к городу сейчас и, пользуясь
любыми укрытиями, выяснить, кто его населяет?
Принят был план Турана. Они подойдут к городу на безопасное
расстояние. Может, они найдут воду вне города, а, возможно, и пищу. Если
им не повезет, они дождутся ночи, и тогда Туран пойдет по городу и в
сравнительной безопасности поищет воду и пищу. Идя вверх по оврагу, они
достигли вершины хребта, с которого открывался прекрасный вид на ближайшую
часть города. Здесь они стали наблюдать, скрываясь в ветвях большого
дерева. Чек оставил своего рикора, чтобы тот меньше утомлялся. Первый же
взгляд на город, который был теперь гораздо ближе, чем когда они открыли
его существование, показал, что город обитаем. На многочисленных
флагштоках висели знамена и вымпелы. У ворот двигались люди. Высокие белые
стены охранялись часовыми. На крышах высоких зданий видны были женщины,
проветривающие спальные меха и шкуры. Туран смотрел на это некоторое время
в молчании.
- Я не знаю их, - сказал он наконец. - Я не могу сказать, что это за
город. Но это древний город. Его люди не знают ни аэропланов, ни
огнестрельного оружия.
- Откуда ты это знаешь? - спросила девушка.
- На крышах не видно причальных мачт. Простой взгляд на Гелиум
обнаружил бы их сотни. А их укрепления предназначены для защиты от копий и
стрел, а не от огнестрельного оружия. Это древние люди.
- Если они древние, возможно, они дружественны, - предположила
девушка. - Разве, будучи детьми, мы не учили, что в прошлом Барсум
населяла единая миролюбивая раса?
- Боюсь, что она не настолько древняя, - со смехом ответил Туран. -
Прошло много веков с того времени, когда люди Барсума любили мир.
- Мой отец любит мир, - ответила девушка.
- Однако он все время воюет, - сказал мужчина. Она засмеялась.
- Но он говорит, что любит мир.
- Мы все любим мир, - согласился он, - но честный мир. А наши соседи
не оставляют нас в мире, поэтому мы вынуждены сражаться.
- А чтобы сражаться хорошо, мужчина должен любить сражаться, -
добавила она.
- А если любишь сражаться, то нужно же знать, как это делать, потому
что человек стремится всегда лучше узнать дело, которое любит. Иначе
другой человек сделает это дело лучше его... Поэтому войны будут всегда, и
люди всегда будут сражаться, - заключил он. - И всегда люди с горячей
кровью будут упражняться в искусстве войны.
- Мы обсуждаем важный вопрос, - сказала девушка с улыбкой. - Но наши
животы все еще пусты.
- Твой воин помнит о своей обязанности, принцесса, - ответил Туран. -
Но как может быть иначе, если лучшая награда всегда перед его глазами.
Она опять не поняла истинного смысла его слов.
- Я иду вниз, - продолжал он, - и отберу пищу и воду у древних.
- Нет! - воскликнула она, положа на его руку свою. - Погоди! Они
убьют тебя или возьмут в плен. Ты храбрый и могучий воин, но ты не можешь
победить в одиночку целый город.
Она улыбнулась ему, ее рука все еще лежала на его руке. Он
почувствовал, как горячая кровь бежит по жилам. Он мог бы схватить ее в
объятия и прижать к себе. Здесь был только калдан, Чек, но что-то более
сильное, сильнее его самого, остановило воина. Кто может определить, что
это было - рыцарское чувство, которое делает настоящего мужчину защитником
женщины?
Из своего наблюдательного пункта они увидели отряд всадников,
выехавший из ворот и поскакавший по хорошо укатанной дороге к подножию
холма, с которого они смотрели на город. Воины были красные, как и они
сами, и ехали на небольших оседланных тотах. Их одежда отличалась
варварским великолепием, а в головных уборах было множество перьев, что
являлось обычным для древних людей. Они были вооружены мечами и длинными
копьями, полуодеты, а их кожа разукрашена краской, синей и белой. Их было
не менее двух десятков, и они представляли собой дикое и прекрасное
зрелище.
- У них вид настоящих воинов, - сказал Туран. - Мне очень хочется
пойти в город и попытать счастья.
Тара покачала головой.
- Подожди! Что я буду делать, если тебя возьмут в плен? Тогда и ты не
сможешь получить свою награду.
- Я спасусь, - сказал он. - Во всяком случае, стоит попробовать. - И
он начал спускаться с холма.
- Ты не пойдешь! - властным голосом сказала девушка.
Воин вопросительно посмотрел на нее.
- Ты поступил ко мне на службу и должен повиноваться мне.
Туран с улыбкой вернулся и сел рядом с ней.
- Слушаюсь, принцесса, - сказал он.
День тянулся медленно. Чек, не любивший солнца, взобрался на рикора и
перебрался ниже, в тень деревьев. Они ждали возвращения отряда, но он не
вернулся. Небольшое стадо цитидаров прогнали в город днем, затем прошел
караван повозок. Он также скрылся в городе, пройдя через ворота. Наступила
темнота, и Тара разрешила своему воину отправиться на поиски воды и пищи.
Уходя, он наклонился и поцеловал ей руку, как воин целует руку своей
королевы.
10. В ЛОВУШКЕ
Под покровом темноты Туран приближался у незнакомому городу. Он
сохранял слабую надежду найти воду и пищу вне города, но если не удастся
это сделать, он попытается пробраться в город: Таре из Гелиума нужны
средства к существованию, и нужны немедленно. Он заметил, что стена
охраняется плохо, но она очень высока, и все его попытки перелезть через
нее обречены на неудачу.
Скрываясь за деревьями и в кустах, Туран постарался добраться до
подножия холма незамеченным; бесшумно двинулся он на север мимо входа в
город, который был закрыт массивными воротами, не позволявшими бросить
взгляд внутрь. На севере, где не было холмов, Туран надеялся найти ровное
место: там могли быть возделанные поля, снабжавшие жителей города овощами
и прочим, там же могла быть и вода из оросительных систем. Но сколько он
ни шел вдоль этой казавшейся бесконечной стены, он не видел ни полей, ни
воды. Он попытался также найти способ проникнуть в город, однако и здесь
его ждала неудача. Пока он шел вдоль стены, за ним следили проницательные
глаза. Молчаливый наблюдатель некоторое время смотрел на него с вершины
стены. Потом он спустился со стены на городскую мостовую и быстро обогнал
чужеземца, шедшего в том же направлении.
Наблюдатель прошел в маленькую калитку, за которой находилось низкое
строение и перед входом стоял на страже воин. Пришедший сказал несколько
слов воину и вошел в здание, однако вскоре вернулся в сопровождении
примерно сорока воинов. Осторожно открыв ворота, предводитель пристально
посмотрел вдоль стены - туда, откуда только что пришел. Он, очевидно,
удовлетворился увиденным и отдал короткую команду окружавшим его воинам,
после чего вместе с предводителем украдкой выскользнул через ворота из
города. Вблизи ворот воины замаскировались в кустах, ворота они оставили
полуоткрытыми. Наступила полная тишина, но им не пришлось долго ждать. Он
подошел к самым воротам и, заметив, что они отворены, замер,
прислушиваясь. Затем он заглянул внутрь. Убедившись, что никто не
собирается его задерживать, он вступил через ворота в город.
Он оказался на узкой улице, шедшей рядом со стеной и параллельно ей.
На противоположной стороне улицы возвышались здания незнакомой, но
удивительной архитектуры. Хотя здания стояли вплотную друг к другу, среди
них не было двух одинаковых, их видимые фронтоны были самой разной формы,
размера и цвета. На фоне неба вырисовывались шпили, купола и минареты,
высокие стройные башни и стены были покрыты множеством балконов. В мягком
свете Хлоруса, дальней луны, висевшего низко на западе, он увидел, к
своему удивлению, что балконы заполнены людьми. Прямо против него на
балконе были две женщины и мужчины. Они сидели, облокотившись о балконные
перила, и глядели прямо на него, но если они и видели его, никто этого не
показал.
Туран перед лицом неминуемого обнаружения колебался лишь мгновение, а
затем, решив, что его примут за одного из горожан, уверенно двинулся по
улице. Не имея представления, в каком направлении нужно идти, чтобы
достигнуть того, что он искал, и не желая, чтобы дальнейшие колебания
выдали его, он повернул налево и быстро пошел по мостовой, намереваясь
уйти как можно дальше от этих ночных зрителей. Он знал, что ночь будет
долгой, однако удивился, почему эти люди сидели на балконах, вместо того
чтобы спать среди своих спальных шкур и шелков. Вначале он подумал, что
это гости на каком-нибудь позднем празднике, но окна за их спинами были
погружены в темноту, и это опровергало его предположение. В дальнейшем он
прошел мимо многих других групп, сидевших на балконах. Некоторые, положив
локти на перила, опирались подбородком в ладони рук. Другие обеими руками
держались за перила, глядя вниз на улицу, некоторые держали в руках
музыкальные инструменты, но пальцы их не трогали струн.
Затем Туран подошел к повороту улицы направо. Обогнув здание,
пристроенное к городской стене, он оказался лицом к лицу с двумя воинами,
стоявшими у входа в это здание. Невозможно было представить себе, что они
его не заметили, однако никто из них не двинулся и не подал виду, что
увидел его.
Он постоял в ожидании, положив руку на рукоять длинного меча, но они
не пошевельнулись и не окликнули его. Может, и они приняли его за
горожанина? Никакое другое объяснение не подходило.
Когда Туран вошел в ворота и начал свой беспрепятственный путь по
улицам города, двадцать воинов вошли в город и закрыли ворота, затем один
из них взобрался на стену и поджидал Турана, если бы тот надумал
вернуться, другой пошел за ним по улице, третий пересек улицу и вошел в
здание на противоположной стороне.
Остальные, за исключением часового, оставшегося у входа, вернулись в
здание, откуда ранее были вызваны. Это были хорошо сложенные люди,
вымазанные краской. Сейчас их нагие тела были одеты лишь ночной тьмой.
Говоря о чужестранце, они смеялись над тем, с какой легкостью удалось
обмануть его. Продолжая смеяться, они легли на свои спальные меха и шелка,
чтобы продолжить прерванный отдых. Было ясно, что это охрана ворот, у
которых они спали. Было ясно также, что город охраняется гораздо лучше,
чем считал Туран; джед Гатола был бы огорчен, узнай он о той легкости, с
которой его обманули.
Проходя по улице, Туран встретил и других часовых у входа, но никто
их них не уделил ему ни малейшего внимания, никто не пошевелился, не
показал, что видит его. Но Туран не мог предположить, что он проходит
много раз мимо одних и тех же воинов; как только он поворачивал за угол,
неподвижный часовой внезапно оживал, пересекал улицу, входил в узкий
проход в стене, быстро проходил коридором, идущим в стене, выходил из
стены перед Тураном и вновь занимал пост, становясь неподвижным и ни на
