могу найти выход. Только смерть лишает всех надежд.
- Найти выход к чему? - спросил он.
- К жизни, к свободе, к другим людям, - пояснила она.
- Вошедший в Бантум никогда не покидает его, - пробубнил он.
Она не ответила. Немного помолчав, он сказал:
- Спой мне.
Во время пения появились четыре воина, чтобы вести ее к Лууду. Они
сказали Чеку, что он должен оставаться здесь.
- Почему? - спросил он.
- Ты разгневал Лууда, - ответил один из них.
- Каким образом? - потребовал объяснения Чек.
- Ты оказался подверженным опасному влиянию. Ты разрешил чувствам
воздействовать на тебя, и это свидетельствует о том, что ты дефективный.
Ты знаешь, какова судьба дефективных?
- Я знаю судьбу дефективных, но я не дефективный, - возразил Чек.
- Ты позволил странному шуму, исходящему из ее глотки, смягчить тебя,
прекрасно зная, что чувства находятся вне логики. Само по себе это служит
явным доказательством твоей ненормальности. Затем, несомненно, побуждаемый
этими чувствами, ты разрешил ей выйти в поля, где она могла бы совершить
успешную попытку к бегству. Остатки твоего разума должны сказать тебе, что
ты уже ненормален. Единственным и разумным выходом является уничтожение.
Тебя уничтожат таким образом, чтобы твой пример оказался полезным для
остальных калданов из роя Лууда. А до тех пор ты останешься здесь.
- Вы правы, - сказал Чек. - Я останусь здесь и буду ждать, пока Лууд
не прикажет уничтожить меня наиболее целесообразным образом.
Тара бросила на него удивленный взгляд, когда ее уводили из комнаты.
Через плечо она бросила ему:
- Помни, Чек, ты еще жив!
И в сопровождении воинов отправилась по запутанным туннелям туда, где
ее ждал Лууд.
Когда ее привели в приемное помещение, Лууд находился в углу,
прижавшись к нему своими шестью лапами. У противоположной стены лежал его
рикор, чье прекрасное тело было одето в сверкающие доспехи - бездушная
вещь без руководящего ею калдана... Лууд отослал воинов, которые привели
пленницу. Затем принялся молча глядеть на нее своими ужасными глазами.
Тара ждала. Она могла только гадать о том, что будет дальше. Когда
настанет то время, нужно будет бороться. Внезапно Лууд заговорил:
- Ты думаешь о спасении, - сказал он своим мертвенным, лишенным
выражения, монотонным голосом, единственно возможным у существа, полностью
лишенного чувств. - Ты не спасешься. Ты всего лишь воплощение двух
несовершенных начал - несовершенного мозга и несовершенного тела. Эти два
начала не могут существовать вместе в совершенстве. Вот идеальное тело. -
И он указал на рикора. - Оно лишено мозга, вот здесь, - он указал лапой на
свою голову, - совершенный мозг. Он не нуждается в теле для своего
функционирования. Ты противопоставляешь свой слабый разум моему. Даже
теперь ты думаешь, как бы уничтожить себя. Сейчас ты на себе испытаешь
силу моего мозга. Я - мысль! Ты - материя! Твой мозг слишком мал и слабо
развит, чтобы так называться. Ты позволяешь управлять им импульсивным
действиям, вызванным чувством. Он не имеет ценности. Ты не сможешь убить
меня. И себя не сможешь убить. Тебя убьют, если в этом будет логическая
необходимость. Ты не представляешь себе возможностей, заключенных в
совершенно развитом мозге. Посмотри на этого рикора. У него нет мозга. По
своей воле он может лишь еле двигаться. Врожденный механический инстинкт,
который мы оставили ему, заставляет его класть пищу в рот. Но он не может
сам отыскивать эту пищу. Мы кладем ее в кормушку всегда в одно и то же
время и на одно и то же место. Если мы положим еду к его ногам и оставим
его одного, он умрет с голоду. Теперь посмотри, что может сделать
настоящий мозг.
Он повернулся и устремил пристальный взгляд на бездушное тело.
Неожиданно, к ужасу девушки, безголовое тело начало двигаться. Оно
медленно встало на ноги и пошло через комнату к Лууду; наклонившись, оно
взяло отвратительную голову в руки, затем посадило ее себе на плечи.
- Что, ты против такой силы? - спросил Лууд. - То, что я сделал с
рикором, я могу сделать и с тобой.
Тара не отвечала. Всякий ответ был бесполезен.
- Ты сомневаешься в моих способностях! - заявил Лууд, и это было
правдой, хотя девушка ничего не говорила, а только подумала.
Лууд пересек комнату и лег на пол. Затем он отделился от тела и
пополз, пока не встал прямо против круглого отверстия, через которое он
появился в тот день, когда девушка впервые увидела его. Остановившись,
устремил на нее свои ужасные глаза, которые, казалось проникали в самую
глубину ее мозга. Она почувствовала, как какая-то непреодолимая сила тянет
ее вперед, к калдану. Она попыталась освободиться, отвести глаза в
сторону, но не смогла.
Взгляд ее, как в странном гипнозе, был прикован к безвеким глазам
огромного мозга, глядевшего на нее. Отчаянно борясь за свое освобождение,
она все же медленно двигалась к ужасному чудовищу. Она пыталась громко
крикнуть, надеясь таким образом освободиться от его власти, но ни один
звук не слетел с ее уст. Если бы он отвел взгляд хоть на мгновение, она
могла бы вновь овладеть своими движениями, но глаза не отрывались от нее.
Казалось, они проникают в нее все глубже и глубже, уничтожая последние
остатки самостоятельности ее нервной системы.
Когда она приблизилась, Лууд медленно поднялся на своих паучьих
лапках. Она заметила, что он медленно водит взад и вперед челюстями и в то
же время, пятится к круглому отверстию в стене. Неужели она пойдет за ним?
Какой новый безымянный ужас ждет в соседнем помещении? Нет! Она не сделает
этого. Тем не менее, приблизившись к стене, она опустилась на четвереньки
и поползла к круглому отверстию, из которого на нее глядели два глаза. На
пороге она сделала последнюю героическую попытку, борясь против власти
увлекающих ее глаз, но в конце концов вынуждена была сдаться. Со вздохом,
перешедшим в рыдание, Тара из Гелиума перебралась в следующее помещение.
Отверстие оказалось достаточно широким. Пройдя через него, она
оказалась в маленькой уютной комнате. Перед ней по-прежнему был Лууд. У
противоположной стены лежал могучий прекрасный мужчина-рикор. Он был лишен
доспехов и украшений.
- Ты видишь теперь, - сказал Лууд, - бесполезность сопротивления?
Его слова, казалось, вывели ее из шокового состояния. Она быстро
отвела взгляд.
- Смотри на меня! - скомандовал Лууд.
Тара продолжала смотреть в сторону.
Она почувствовала новые силы, власть Лууда над ней уменьшилась.
Неужели она раскрыла секрет его власти над ее волей? Она не осмеливалась
надеяться на это. С отведенным взором она повернулась к отверстию, через
которое эти зловещие глаза привели ее. Лууд вновь приказал остановиться,
но его голос уже не имело власти над нею. Она услышала свист и поняла, что
Лууд зовет на помощь. Но так как она не смела оглянуться, то не видела,
что он сосредоточил свой взгляд на большом безголовом теле, лежавшем у
дальней стены.
Девушка все же находилась под влиянием страшного существа - она не
освободилась еще полностью и не обрела полной самостоятельности. Она
двигалась как во сне, вяло, медленно, сгибаясь словно под огромной
тяжестью, будто пробираясь сквозь вязкую жидкость. Отверстие было близко,
совсем рядом, но как трудно до него добраться!
За ней, повинуясь приказам огромного мозга, двинулось огромное
безголовое тело. Наконец она достигла отверстия, что-то говорило ей, что
за ним власть калдана полностью развеется. Она уже почти пробралась в
приемную комнату, когда почувствовала сильную руку на своей лодыжке. Рикор
догнал ее, и хотя она боролась, втащил обратно в комнату Лууда. Он крепко
держал ее, прижимал к себе, и вдруг, к ужасу начал гладить ее.
- Ты слышишь меня? Теперь ты видишь всю бесполезность сопротивления?
- услышала она ровный голос Лууда.
Тара пыталась бороться, хотя ее охватила страшная слабость. Но она
продолжала сопротивляться в полном одиночестве перед лицом безнадежного
ужаса, за честь гордого имени, которое она носила, она, ради кого с
радостью отдавали жизни прекрасные воины могучих империй, цвет барсумского
рыцарства.
7. ОТТАЛКИВАЮЩЕЕ ЗРЕЛИЩЕ
Крейсер "Ванатор" кренился под ударами бури. То, что он не упал на
землю и не был разбит на мелкие кусочки, было всего лишь капризом природы.
В течение всего шторма он летел безо всякой надежды на спасение,
подгоняемый ударами урагана. Но все же корабль и его храбрый экипаж
почувствовали, что ураган стихает. Это произошло через час после
катастрофы - катастрофы и для экипажа, и для королевства Гатол.
Люди с момента вылета из Гелиума находились без пищи и воды, многие
были ранены, все изнемогали от усталости. Во время кратковременного
затишья один из членов экипажа попытался добраться до своей каюты, отцепив
привязной ремень, который удерживал его в относительной безопасности на
палубе. Это было прямым нарушением приказа, и на глазах всех последовало
внезапное и скорое наказание. Едва матрос отстегнул застежку привязного
ремня, чудовищный шторм повернул корабль, подбросив его в воздухе. В
результате воин полетел за борт.
Вырванные из своих гнезд постоянными поворотами и рывками корабля и
силой ветра, носовые и кормовые снасти висели под килем, представляя собой
спутанную массу веревок и ремней.
В нее и угодило тело воина. Как утопающий хватается за соломинку, так
и он ухватился за веревку, задержавшую его падение.
С отчаянными усилиями цеплялся он за эту веревку, пытаясь закрепиться
на ней ногами. С каждым рывком корабля руки его слабели и он знал, что
вскоре они совсем разомкнутся и он полетит вниз, на далекую поверхность,
но тем не менее продолжал цепляться, лишь продлевая свою агонию.
Эту картину увидел Гохан, когда перегнулся через край наклонившейся
палубы, чтобы выяснить судьбу своего воина; в одну секунду джед Гатола
оценил ситуацию. Один из его людей глядел в глаза смерти. В руках у джеда
было средство для его спасения.
Ни минуты не колеблясь, он отцепил свой привязной ремень, сбросил
веревочную лестницу и соскользнул с борта судна. Качаясь, как маятник, он
отлетал в сторону и возвращался назад, поворачиваясь в воздухе в трех
тысячах футов над поверхностью Барсума. Наконец он дождался момента, на
который рассчитывал.
Пока он не доставал веревки с уцепившимся за нее воином, силы
которого заметно таяли. Просунув ногу в петлю, образовавшуюся в результате
путаницы такелажа, чтобы ухватиться за веревку рядом с воином, и
рискованно цепляясь за эту новую опору, джед медленно двигался по
веревочной лестнице, на конце которой был закреплен крючок. Он зацепил
крючок в кольце на поясе воина как раз перед тем, как ослабевшие пальцы
висевшего отпустили опору.
Лишь уверившись в спасении своего товарища, Гохан стал думать о
собственном спасении.
Среди переплетенных снастей болталось множество других крючков,
подобных тому, который он прикрепил к поясу воина. Одним из них он хотел
воспользоваться сам и затем выждать, пока шторм утихнет настолько, что
позволит ему выбраться на палубу. Но как только он попытался дотянуться до
одного из крючков, тот отошел в сторону под воздействием очередного толчка
судна. В то же время тяжелый металлический крюк, болтавшийся в воздухе,
ударил джеда Гатола прямо между глаз.
Оглушенный Гохан на мгновение разжал пальцы и полетел вниз сквозь
разреженную атмосферу Марса к поверхности, лежащей в трех тысячах футов
